Беседы
с корифеями философии
А Сорокин
Беседа
пятая
Имена имеют
такое странное свойство: услышал – и не обратил внимания, либо услышал – и
сразу обратил внимание. Имя „Кедров“ я услышал впервые в незапамятные времена.
Второй раз я услышал это имя лет двенадцать назад и обрадовался, как будто
встретил старого знакомого. В третий раз
– совсем недавно. Уже тогда, в незапамятные времена, с этим именем для меня
соединилось представление о выдающемся, ярком человеке. И вот – опять это имя!
Читателю, конечно, знакомо это чувство: ты знаешь точно, что кому-то должен, но
не помнишь кому. Нечто подобное испытывал и я: осознавая, что есть (был) в СССР
выдающийся человек, выдающийся мыслитель,
одновременно с сожалением осознавал, что мне о нем ничего не известно, кроме
имени: Борис Кедров. Я почему-то решил, что он Борис.
Но сколько я ни искал в интернете, все время
непрошенно лезло на экран монитора имя какого-то другого Кедрова, Бонифатия. Он тоже оказался философом.
Его статьи и по форме, и по содержанию соответствовали всем шаблонам марксизма.
Они начинались цитатами из Маркса, Энгельса и Ленина и продолжались и
заканчивались цитатами. Ни в одном месте Бонифатий Кедров не усомнился в
истинности цитируемого. О чем бы ни шла речь, всюду ему мерещились три
диалектических закона и диалектические категории. Если нужно было сказать, что
камень тверд, он начинал издалека: „Как
учит в „Философских тетрадях“ В.И.Ленин...“Или:
„Как пишет в „Диалектике природы“ Ф.Энгельс...“ Заканчивалось все тем,
что камень тверд. Мне вспомнился один мой сокурсник, его брат преподавал
диалектический и исторический материализм. Мой сокурсник не уступал Кедрову в
искусстве обращения с цитатами. Обучил его этому искусству брат. Брат же
разъяснил ему, какие преимущества сулит ему владение этим искусством во время
учебы и после. Цитирование как метод самоутверждения, как метод достижения практических целей. Виртуозное владение
этим методом – неотъемлемый признак истинного марксиста. Так во Франции XVI – XVII веков владение искусством
фехтования было неотъемлемым признаком аристократа.
От Бонифатия Кедрова и его искусства не было спасения.
И все больше хотелось узнать, а что же с тем, настоящим Кедровым? И хотелось
познакомиться с его выдающимися творениями. В конце концов до меня дошло, что
Бонифатий Кедров и есть настоящий
Кедров, а другого нет. И выдающихся творений иного рода, кроме тех, с которыми
я ознакомился, тоже нет.
Заинтересовался – теперь уже этим Кедровым. Выяснилось: отец его служил в ЧК, был расстрелян в
1941 году. Брат тоже служил в ЧК, тоже был расстрелян. И сам Бонифатий Кедров тоже служил в ЧК.1 А мать, подумал я в шутку: неужто и она тоже? Оказалось: и она тоже. В жестокости по отношению к
политическим арестантам она (Ревекка Майзель) не уступала знаменитой Розалии
Землячке и будто бы собственноручно расстреляла 87 офицеров.2
Об отце Бонифатия Кедрова много сведений. Их все можно
свести к трем словам: жесток, кровожаден, психопат. О матери сведений меньше,
они сводимы к тем же трем словам. О брате сведений еще меньше, они сводимы к
двум словам: жесток, кровожаден. У Роя Медведева читаем:
„Один из его сыновей (М.С.Кедрова – В.С.),
Игорь, следователь в центральном аппарате НКВД, отличался особой жестокостью.
Он участвовал в подготовке „открытых“ процессов
как при Ягоде, так и при Ежове“. 3
Некоторые авторы приводят свидетельства психических
отклонений и у Игоря Кедрова.4 Что касается матери, то она в источниках описана
невнятно: одни авторы полагают, что М.Кедров был женат дважды – на О. Дидрикиль и на Ревекке Майзель, другие
– что О. Дидрикиль и Ревекка Майзель одно и то же лицо. У Галковского
читаем:
„При этом Ревекка Майзель, палач Соловецкого
монастыря, топившая „беляков“ баржами, любила перед расстрелом
зверски избивать молоденьких гоев“.5
Галковский все испортил „гоями“: в этом вопросе
хочется абсолютной достоверности.
Много и среди других свидетельств суждений эмоциональных, но даже если
отбросить полностью эмоции, картина получается чрезвычайно неблагоприятная для
Михаила Кедрова, Игоря Кедрова и жены и матери Майзель-Кедровой.
Михал Сергеевич Кедров был одним из главных
исполнителей знаменитого ленинского декрета о создании на территории
Соловецкого монастыря первого в истории страны и Европы концлагеря с красивым
названием СЛОН – Соловецкий лагерь особого назначения. Из этого лагеря живыми
не вышли многие выдающиеся люди, в том числе философ П.А.Флоренский. Так что с
философией судьба связала Бонифатия Кедрова, хотя и несколько опосредованно,
уже в юные годы. А когда из Cоловецкого лагеря вышел будущий академик Д.С.Лихачев,
Б.Кедрову, тоже будущему академику, было около тридцати. Я нигде не нашел
свидетельств, встречались ли когда-либо и разговаривали ли друг с другом оба
академика, и если да, то о чем.
Получалось, что в ряду чекистов, известных особой
жестокостью, Михаил Кедров занимал место где-то в первой пятерке. Он так
зверствовал в архангельской области и в Вологде, что мало не показалось даже
чекистам. М.Кедрова вызвали в Москву для объяснений в связи с расстрелом
двухсот невиновных заложников. В свое оправдание он предъявил телеграмму
Ленина, требовавшего от него решительности в действиях.6
Широко известен он был и в Поволжье. Из
воспоминаний полковника П.Злуницына: „В
Ярославль я прибыл 23-го июня в 11 ч. ночи. На станции стоял поезд с отрядом
товарища Кедрова. Поезд состоял из двух классных вагонов и 5 или 7 теплушек. В
классных вагонах жил Кедров и его приближенные, а в теплушках солдаты. Это была
подвижная Чека. Кедров разъезжал по всему Поволжью и расстреливал
подозрительных лиц. 23-го июня он успел расстрелять человек десять офицеров и
теперь, по-видимому, отдыхал от трудов. Такое соседство мне не нравилось, и я поспешил
уйти с вокзала в город“.7
А вот другая сторона его личности: он был образован,
знал языки, блестяще разбирался в музыке и сам был пианистом-виртуозом.
Биографы М.Кедрова неизменно упоминают, что Ленин любил слушать „Апассионату“ Бетховена в его исполнении. У
Питирима Сорокина читаем:
„В
Архангельске в это время была настоящая мясорубка. Большевистский комиссар (
„пианист“)
Кедров казнил людей сотнями и даже тысячами. Свои жертвы коммунисты
расстреливали, топили или забивали до смерти“. 8
Сотнями или тысячами? Все прочие источники, кроме
одного – газеты „Правда“– утверждают:
тысячами. В „Правде“о Кедрове-отце
читаем:
„Ему шестьдесят один... Чист перед партией, народом. Главная цель, смысл
всей жизни – служение народу“.
О Кедрове-сыне читаем:
„Милый интеллигентный мальчик, любит
музыку; такой деликатный. ...Тридцать один год, а уже почетный чекист“. 9
Мне вспомнился Рейнгард Гейдрих, „белокурая бестия“,
один из высокопоставленных шефов органов госбезопасности
национал-социалистической Германии. Он тоже великолепно играл на фортепиано, а
также на скрипке. Игрой на фортепиано он развлекал Гитлера. А сам Гитлер,
как известно, любил искусство и был художником.
С возникновением в 20 веке марксистско-ленинской и
национал-социалистической идеологий возникли и новые виды ненависти и
жестокости: классовая и рассовая. Такие люди, как Михаил Кедров или Рейнгард
Гейдрих, всегда загадка. Внешне оба очень ярки, особенно Гейдрих. Несомненно
наличие у обоих и незаурядных внутренних качеств. Что М.Кедров думал сам о
себе? Каким он виделся себе? Сохранилось письмо М.Кедрова, посланное из тюрьмы.
Его-таки настигло возмездие. После ареста он был подвергнут пыткам. Его пытал и
лично Берия и сломал ему железной палкой позвоночник. Хрущев зачитал строки из
его письма на XX съезде. В письме содержится любопытная самооценка М.Кедрова:
„... взываю к
вам о помощи. Услышьте крик ужаса, не пройдите мимо, заступитесь... Я... старый
большевик, честно боровшийся... в рядах Партии за благо и счастье народа...
Умереть в советской тюрьме... что может быть страшнее для честного человека.
...Нет, нет! Это не случится, не должно случиться, кричу я“.10
Я натолкнулся также на интересное
свидетельство Бонифатия Кедрова об отце:
„Вскоре после выступления В. И.
Ленина „О задачах союзов молодежи“мой отец, М.С.Кедров, и
профессор-психолог К.Г.Кекчеев организовали лабораторию по изучению
способностей молодых людей с целью помочь им в выборе будущей профессии“.
К этому времени Михил Кедров работал в ЧК уже
второй год. О годах, проведенных им самим в ЧК, Бонифатий Кедров сообщает:
„В самом конце декабря того же года (речь идет
о 1920 годе – В.С.) я вернулся из рядов Красной Армии (курсив мой – В.С.)“.11
В это время Б.Кедрову было семнадцать лет. Это
значит, что в ЧК он оказался в четырнадцать или в пятнадцать. Его брат Игорь
стал чекистом в шестнадцать.
Жену М.Кедрова также постигло возмездие, худшее, какое
может выпасть на долю женщины. Расстрелян муж. Расстрелян сын – такой
деликатный. Он подписал все, вкусив
того самого деликатного обращения,
которому до того подвергал своих подследственных. Майзель-Кедрова еще успела
написать письмо Сталину.12 Садистка и убийца сыновей других матерей,
она просила за своего сына. Тщетно. „Муж в могиле, сын в тюрьме, помолитесь обо
мне“. Анна Ахматова. Проникновенные слова. От проникать – в душу, в сердце. Какая прихоть судьбы! Двадцать лет
спустя в такой же ситуации окажется
Майзель-Кедрова. Совместились, совпали абсолютно судьбы двух таких непохожих женщин.
Палачей любят, хотя никто в этом не признается. Слово „палач“ страшно до мистики, оно таинственным
образом связывает в сознании мир этот
и тот. Впрочем, любят не самих
палачей, а это слово. Тут для воображения открываются такие глубины, в которые
реально заглянуть страшно, а когда это только слово, ощущения почти те же, но
тебе за себя не страшно. Это как смотреть, как другого казнят.
Я не уверен в том, что Кедров-отец и Кедров-сын были
палачами. Это слово обозначает
профессию. Никто не осуждает рыбака за то, что он лишает жизни рыб. Рыбак –
профессия, палач – тоже. Лишение жизни в обоих случаях необходимость. Стало быть, палач
– необходимая профессия. Рыбак тоже. Но мало кто готов быть
палачом, а рыбаком может стать всякий. Отсюда повышенный интерес к палачам.
Палачи не оставляют воспоминаний, но один оставил:
Шарль Анри Сансон, знаменитый парижский палач времен Французской революции.
Месье Сансон не был заурядным
палачом. Он, как и Кедров-отец, изучал медицину, но не доучился. И великолепно
играл на нескольких музыкальных инструментах. Он и изобретатель гильотины
Гильотен были приятелями и часто музицировали вместе. Месье Сансон пользовался
всеобщим уважением. С ним раскланивались, приподнимая шляпы. Он раскланивался,
приподнимая шляпу. Он был гуманист по
складу характера и много сделал для улучшения положения приговоренных к казни –
для соблюдения прав человека, сказали
бы сегодня. То есть, если хотите, был правозащитник.
Он приветствовал появление гильотины как орудия, сокращающего мучения казнимого
до минимума. Но самым убедительным свидетельством гуманистического склада его
мышления была та радость, с какой он встречал смертные приговоры для тех, кто,
на первый взгляд, были лишь его товарищами по профессии: для Дантона,
Сен-Жюста, Робеспьера. К людям такой
категории он себя не относил. А они – и это, конечно, удивительно – не относили
себя к людям той категории, к которой принадлежал он. Кант в данном случае был
бы поставлен в затруднительное положение, если бы его спросили: кто из этих
людей действовал согласно высшему закону нравственности, превыше которого для
Канта, как известно, не было в человеческом духе ничего. Ведь и тот и другие
поступали сообразно со своими представлениями о высшем долге.
Известно ли, зафиксировано ли в каком-либо документе,
чтобы чекисты беспокоились о казнимых
и искали пути облегчения их мук? Насколько я знаю, нет. Так палачи ли они? А если они палачи, то
месье Сансон не был палачом. Слишком это разные категории людей – Шарль Анри
Сансон и чекисты. Нет, Кедров-отец и Кедров-сын не были палачами. Ни один чекист не был
палачом.
Говорят о человеке: выдающийся философ. Но никто не
скажет о доярке выдающаяся, а тем
более великая доярка. И не
скажут „выдающийся палач“. Не скажут
тоже „знатный палач“. О доярке это скажут, а о палаче скажут:
известный, знаменитый. То же скажут о чекисте: известный, знаменитый. Были ли великие чекисты? Были, и много. Но ведь
не говорят „великий чекист“. Великий
философ – да. „Выдающийся философ
Кедров, сын выдающегося чекиста Кедрова“. Звучит странно. Был ли Ленин выдающимся
философом? И если да, то русским или советским?
„Выдающийся русский философ Владимир Ульянов“. Звучит странно. Но и „Выдающийся советский философ Владимир
Ульянов“ звучит странно. „Владимир
Ульянов не был философом“. Это, по-моему, звучит нормально.
Мне интересен этот эпитет – „выдающийся философ“.
Приложим ли он к Бонифатию Кедрову? Скорее к нему приложим эпитет „выдающийся советский философ“. Ему были присущи
признаки выдающегося советского
философа, но не выдающегося философа. Всем советским философам
присуща была способность, отличающая их от философа
вообще: цитировать классиков марксизма в особой манере и – сверх меры. По
количеству таких цитат на столько-то строк легко отличить советского философа
от философа вообще. Но это не значит, что у кого наибольшее количество цитат из
классиков марксизма, тот и выдающийся. Наличие цитат условие необходимое, но не
достаточное. Количество цитат не переходит в качество, поэтому выдающимся
советским философом принято считать на основании иных признаков. Каких?
Мне захотелось узнать больше о вкладе Б.Кедрова в
философию. Не верилось, чтобы человек со столь необычной биографией не
отметился какими-либо из ряда вон выходящими достижениями в этой сфере.
Оказалось, отметился, но больше по линии организационной. Б.Кедров стал первым
редактором журнала „Вопросы философии“. Ему же принадлежит заслуга налаживания
связей между советскими и западными философами. Еще он был ученым – химиком. Но
Лавуазье он не был. А что касается
результатов его философских изысканий, то они в большинстве случаев не выходят
за пределы традиционной марксистско- ленинской догматики и никому не интересны
на Западе. Куна и Поппера знают все, Бонифатия Кедрова не знает никто.
В России он для былых – еще живых сподвижников – выдающийся советский философ. Ему в самом
деле присущи все необходимые признаки этого типа (вымирающего?) философов. О
первом признаке, его искусстве обращения
с цитатами, речь уже шла. Второй признак советского философа, на наличие
которого очень обращали внимание –
готовность цитировать не только ранних, но и поздних классиков марксизма, как я их называю: Хрущева и всех, кто
ни стоял тогда на трибунах. Б.Кедров не только цитировал их, но даже посвятил
одному из них, Черненко, какое-то
свое произведение.13 Так вассалы-философы посвящали свои произведения
своим господам – графам и герцогам. Но те философы всегда могли быть уверены,
что будут прочитаны и поняты. Черненко, по А.Спиркину, в начале своей карьеры
заведовал гаражом Брежнева. Он так и выглядел до
конца своей жизни – как будто не сменил
профессии. Соответствующим был его
интеллектуальный уровень. Он бы не понял из
книги Кедрова ни строчки. Кедров не мог этого не знать.
В каком-то смысле Черненко был пролетарием
(хотя встречаются среди пролетариев люди исключительно одаренные от природы и
достойные, и отнюдь не редко). Как это символично! Выдающийся советский философ
посвящает свое прозведение не аристократу, а пролетарию.
Какими еще признаками выдающегося советского философа обладал Б.Кедров? Он был за
границей больше пятидесяти раз! Это существенный
признак выдающегося советского философа. Обладания уже одним этим признаком
достаточно, чтобы обоснованно считаться выдающимся
советским философом, как достаточно живому существу обладать признаком разумное, чтобы быть зачисленным в род человек.
Осталось
много положительных свидетельств о Б.Кедрове, в том числе свидетельство
А.Лосева, а также описания В.А.Лекторского, А.С.Сонина, Н.Ф.Овчинникова,
А.И.Уемова, В.Н.Садовского. В описании Садовского мое внимание привлекло
следующее предложение:
„В 1917–1918 гг. он, четырнадцатилетний юноша, воспитанный в семье
профессионального революционера, ...со всеми присущими молодости пылом и
энергией стремится участвовать в строительстве новой жизни...“14
В стенах какого
ведомства Б.Кедров отдает на пользу отечества „присущий молодости пыл“, Садовский не сообщает. Но ведь это
известно. Садовский умалчивает об
этом периоде в жизни Б.Кедрова сознательно или бессознательно? Это вопрос
важный. Потому что от ответа зависит, веришь ты всему, что человек написал, или ничему.
Впрочем, в той же статье дано описание человека, которого я хорошо знал лично,
одного из руководителей НТС Владимира Дмитриевича Поремского. Тут Садовский
абсолютно объективен. Привожу лишь выдержки:
„В кулуарах конгресса был заметен мужчина лет
50-55... который быстро перезнакомился с советскими делегатами, любезно помогал
исправлять далеко не блестящие переводы советских докладов на английский язык,
демонстрировал всяческое благорасположение. На лацкане его пиджака значилось „Владимир Поремский, Франция“. О себе говорил скупо: из
эмигрантской среды, живет на юге Франции, занимается проблемами философии. ...в
последние годы в нашей литературе дана совершенно иная трактовка задач –
разумных и гуманных – НТС. В. Поремский и другие лидеры этого союза посещали
Россию, издательство „Посев“и журнал „Грани“...желанные
партнеры для российских издателей, но тогда – в конце 60-х – все было по-иному“.
К этим словам мне бы хотелось добавить несколько
штрихов от себя: В.Д.Поремский в молодости тоже
готовился посвятить свою жизнь химии. Он был многообещающим молодым ученым, но
предпочел научному поприщу политическое. Был дважды приговорен к смертной
казни: НКВД и Гестапо. Уцелел. Он был великолепный собеседник и оратор. Ход его
мысли – неизменно глубокий, немного витиеватый – погружал аудиторию в какое-то
оцепенение. Он блестяще владел шестью языками.
В каком-то смысле Поремский для меня антипод Кедрова.
Для меня нет сомнений в том, на чьей стороне оказались бы симпатии и
безраздельная поддержка аудитории, если бы обоим, В.Поремскому и Б.Кедрову,
была предоставлена возможность выступить с трибуны на политические темы. Но
Б.Кедров никогда бы не принял такого вызова. Это тоже характерный признак выдающихся советских философов – они
все, будучи за границей, панически боялись дискуссий на политические темы и
даже на чисто философские, напр., о марксизме. Как совмещалась эта боязнь открытой дискуссии с убежденностью в
научном характере марксизма и его преимуществах перед всякой другой системой
взглядов? Б.Кедров был убежденным марксистом. Убежденным марксистом, прячущим свои убеждения перед
немарксистами, вместо того чтобы в открытой дискуссии отстаивать их? Почти
комплиментом В.Поремскому звучат следующие слова Садовского:
„Лично я сталкивался с ним в Париже в
Вот названия нескольких статей
Кедрова-отца: „Повсюду Ильич“, „Ни шагу без Ильича“. Вот названия нескольких
книг Кедрова-сына: „От Ленина
до наших дней“. М.,
1965 // „В.И.Ленин и революция в естествознании XX века“. М., Наука,
1969 // „Ленинские предвидения в
области естествознания на основе марксистской диалектики“. М.: Изд.во МГУ,
1969. // „Ленин и диалектика
естествознания XX века“. М., 1971 // „Из
лаборатории ленинской мысли“. (Очерки о
„Философских тетрадях“В.И.Ленина) // „Запечатленный образ Ленина“. Автобиографические очерки. М., Политиздат
Мне захотелось узнать причину столь
необычной, почти патологической любви Б.Кедрова к Ленину. Ответ нашелся быстро:
я не обнаружил свидетельств обширных
познаний Б.Кедрова в философии. Имея же только элементарные познания в
философии, Ленина можно вполне искренне считать выдающимся философом. Изучать
философию Кедров начал в
Мне трудно представить себе, чтобы с
Кедровым могло случиться что-либо подобное – чтобы кто-то подошел к нему и
взволнованно благодарил за написанные им книги о Ленине. И уже совсем не могу я
себе представить, чтобы незаурядные молодые люди в школах зачитывались его
книгами, пряча их под партой. Выше философии, которую он не знал, Кедров ставил
историю партии и диалектический и исторический материализм, которые знал. Он
был одновременно ученым и схоластом-доктринером. Он и о химии
писал, стремясь подвести под фундаменты этой науки – и вообще естественных наук
– идеологические основания, в его
терминологии законы и категории материалистической
диалектики.
Шестидесятые годы были годами политических анекдотов и
знаменитых собраний на кухнях. Уже
было понятно почти все почти всем. Но то, что было понятно почти
всем, еще не было понятно Б.Кедрову, выдающемуся
мыслителю? Еще в 1972 году он издает
книгу-пособие „Как изучать книгу
В.И.Ленина „Материализм и
эмпириокритицизм“. Последует несколько изданий этой книги, последнее в
Я все
же не терял надежды найти такое произведение Б.Кедрова, которое не оставляло бы
сомнений в способности автора к философскому
творчеству, но не несло бы на себе печати схоластического „диалектического материализма“. Оказалось,
уже до меня такую задачу поставил перед собой Спиркин. Он ее решил следующим
образом:
„...мне всегда хотелось его спросить: Бонифатий
Михайлович, почему же вы свой проницательный ум не направили на решение
важнейших философских проблем? ...Вроде всю жизнь он что-то творил, а что
сотворил? Да ничего!“13
Подумалось: Спиркин слишком строг.
Он, кстати, опровергает себя уже следующим своим утверждением:
„Он –
тоже апологет власти“.
То есть совсем без смысла жизнь Б.Кедрова не прошла. Он был апологет власти – той, за которую
боролся и которая его преследовала. Именно в этом превратность судьбы этого
человека – любящего беззаветно то, что не любило его. Любовь без взаимности,
трагическая и – всепрощающая? А.Лосев в одном из писем похвалит Кедрова за то,
что он „проводит подлинно советскую линию“.14
Как было бы хорошо для репутации А.Лосева, если бы он не был автором этих
слов! Но, хотя можно сомневаться в их искренности, нет оснований сомневаться в
их истинности. Кедров на протяжении семидесяти лет проводил подлинно советскую линию и, видимо, не в состоянии был представить
себе, что для него возможно что-либо иное. Но ведь он был больше пятидесяти раз
за границей! Больше пятидесяти раз он имел возможность сравнить условия жизни
трудящихся в капиталистических странах и в СССР – и сделать выводы. Его отец и
мать помогали утверждаться марксистско-ленинской идеологии, а он был до конца
жизни ее охранителем. Еще в шестидесятые, в семидесятые и даже восьмидесятые
годы он был ее охранителем. Имена таких людей, как Сахаров, Галич, Солженицын неужто ничего не говорили его слуху? Говорили. Из воспоминаний
Э.Кольмана: „Кедров ...загоревшийся желанием подняться на самое
небо – в президиум АН и
в ЦК – один из первых
подписал пасквильное заявление на Солженицына в „Правде““).15 В драматический, переломный
момент для судеб страны Кедров встал не на сторону лучших людей страны, а на
сторону... Черненко и компании. Он дожил до момента, когда его вера – марксизм-ленинизм – уже
осмеивалась и стремительно истощалась и не дожил всего нескольких лет до того
момента, когда чудовищный и нелепый колосс на глиняных ногах –
марксистско-ленинская идеология – рухнул. Этот колосс был и его детищем тоже.
Я вышел на поиски выдающегося
мыслителя Бориса Кедрова, а открыл для себя выдающегося советского философа Бонифатия Кедрова. Я хотел
прочитать его выдающиеся произведения, но не удалось таковые
обнаружить. Мне хотелось найти у Кедрова, как философа, черты, достойные
восхищения, но обнаружил я только черты, перечисленные выше. Как в том
анекдоте: „Это правда, что академик Амбарцумян выиграл в лотерею сто тысяч
рублей?“„Да, правда. Но только не академик Абмарцумян, а колхозный сторож. И не
в лотерею, а в карты. И не сто тысяч рублей, а три рубля. И не выиграл, а
проиграл“.
И все же я нашел, что искал: я обрел спокойствие.
Больше меня не мучит мысль, что был в СССР неординарный, выдающийся мыслитель,
а мне известно только его имя.
***
Но остаются
вопросы. Хочется осмысления, понимания. Хочется
понять Кедрова как явление эпохи. Осмыслить – это значит заглянуть глубже,
сделать обобщения, увидеть с высоты птичьего полета. Кедров – фигура советского
философского истеблишмента, тем он и интересен. Разглядывать человека под
микроскопом как-то неловко, но совершенно необходимо разглядеть под микроскопом
способ мышления и формы поведения таких фигур. Без этого непонятными останутся
дух и практика ушедшей эры в философии – как-никак семьдесят лет. Впрочем, еще
не ушедшей. Одно из доказательств тому – выход книги „Б.Кедров“ (под редакцией
В.Лекторского).16 Почти восьмисотстраничный фолиант.
Открываешь его, уже зная, что перед тобой дежурный панегирик. Так и есть:
мышление, обороты речи такие узнаваемые.
Заслуги, заслуги... перечень заслуг. Но ведь
интересны-то не они. Заслуги академические
вещь сама собой разумеющаяся. Интересно то, чего в книге нет. Например, была ли в числе заслуг Б.Кедрова и такая – признание
за другими права на инакомыслие? В некотором смысле он сам был инакомыслящим –
в узких пределах. За пределы мышления В.Ленина его мышление не выходило. Но
даже мыслить в этих пределах Кедрову
не дозволяли те, чьи пределы мышления были еще более узкими. Вопрос об
инакомыслии, о праве на инакомыслие должен был вставать перед ним постоянно –
как он решал его? Как он решался его отцом и матерью, ему было известно. Любил
ли он отца и мать горячей сыновней любовью и после опубликования ГУЛАГа? В
книге нет ни слова об этом. Впрочем,
упоминается служба семнадцатилетнего Б.Кедрова фельдъегерем при поезде (16, стр. 702). В другом месте сам Кедров проговаривается, при каком поезде проходила его служба: „Осенью того же
Мера человеческого в человеке – это мера его
готовности признать право другого мыслить иначе, чем он. Мыслящие иначе – это
были для Б.Кедрова все, кто мыслил не как Ленин. Для них Ленин был неприемлем.
Были ли приемлемы они для Б.Кедрова?
Но в этом случае он не был бы выдающимся
советским философом. Он всю сознательную жизнь был членом партии Ленина –
без сомнений, без колебаний. Если поделить философов на марксистов и
немарксистов, ясно, кто для него были свои.
Но если поделить марксистов на догматиков и недогматиков, это не ясно. „Недогматики, разумеется!“ А кто они,
недогматики от марксизма: М.Джилас, Л.Колаковский, Д.Лукач? Я имею в виду: кто
из отечественных?
Если догматизм в том, чтобы, будучи ослепленным идеей,
отказывать идеям других людей в праве на существование, неужто Кедрова можно
заподозрить в принадлежности к противникам догматизма? Он жил и дышал Лениным.
Зная обо всех чудовищных выходках вождя, о его расстрельных приказах, о его
ненависти ко всем, кто мыслил иначе,
зная его комментарии к Гегелю („сволочь идеалистическая!“, „ложь!“, „боженьку
жалко!“ и пр.), он не испытывал чувство стыда за своего кумира? Доступна ли
была его пониманию истина простого положения: подвергай все сомнению? Это, кстати, Маркс. Не Ленин! Что-то
Кедров, несомненно, подвергал сомнению, но это не были „великие идеи“ марксизма. Но ведь Достоевский подверг
марксизм уничтожающей критике уже до того, как он возник. Марксизм еще и не
появился, а писателю-философу уже было ясно, каким он будет. Последующее
развитие доказало прозорливость Достоевского, а также Бердяева и Леонтьева.
Кедров этого не заметил?
Пребывать в догматическом сне – заслуга? Это трудно, требует особых нравственных
усилий? Пожалуй, это требует особого склада ума. Такой склад ума принято
скрывать, а не выставлять напоказ. Это тот самый склад ума, когда говорят себе:
я сам истину не нашел, я не гожусь на
такое; я из тех, которые согласны.
„Всегда с Ильичом!“ – даже тогда, когда он Гегеля называет
„идеалистической сволочью“, а русскую интеллигенцию г.вном?
Если дать такое определение догматизму: некритическая приверженность идее или
совокупности идей вопреки очевидности и здравому смыслу, то догматики были
не Митин, Юдин, Константинов и иже с ними. Тут смешно говорить о приверженности идее. Тут были:
глубочайшее моральное падение, подавление всего человеческого в самом себе либо
откровенная глупость. Таких людей можно сколько угодно называть негодяями – что им от этой характеристики? Догматиками были не они, но, как это ни
парадоксально, Кедров, Ильенков, Щедровицкий –
правоверные. Кто в конечном
итоге опаснее для свободы, на ком лежит большая ответственность за торжество несвободы: на тех, кто из соображений личной выгоды оказывался
среди гонителей свободной мысли или на тех, кто был в числе гонимых? Не было гонителей и гонимых, были гонители и гонители. Гонители циничные, движимые низменными мотивами, и гонители правоверные, движимые „высокими“ идеалами. Они всегда самые изощренные и беспощадные, ибо ослеплены идеей.
Был ли Б.Кедров догматик? Ответить на этот вопрос предоставляем Л.Митрохину: „Он
(Б.Кедров - В.С.) был искренне и чистосердечно убежден в глубине и
гуманистическом характере учения классиков марксизма... Поэтому он... с
присущей ему страстностью обрушивался на каждого, кто, по его мнению, отступал
от учения классиков марксизма“ (16, стр. 463). У Кедрова не было достаточно
власти, чтобы проявить себя в полной мере в качестве гонителя инакомыслия. Он
сам был гоним – теми, у кого власть была. А если бы власть была у него? У его
отца была власть. Мы видели, как он
ей, вкупе со своей супругой, распорядился – правоверный
марксист и коммунист.
Когда у власти дураки либо циники, можно ожидать
внезапных перемен и поворотов и даже послаблений в отношении инакомыслящих. От убежденных марксистов ожидать для
инакомыслящих послаблений то же, как от папы римского ожидать, что он откажется
признавать в Иисусе Христе Сына Божьего или хотя бы откажется от мысли
уподобить себе всех в своей вере. С определенной степенью недоверия относиться
к убеждениям – не к чужим, к своим! –
способны лишь люди очень высокого интеллекта. Таких людей мало. „Искренне
убежденные“ не просто поклоняются своим богам и божкам и смешны в своем
поклонении, но требуют и от других того же. Боги и божки были и у Кедрова, и он
требовал от других беспрекословного поклонения им, его богам. И Энгельс, и Ленин были ничтожными мыслителями. В своем догматическом ослеплении Кедров
этого не видел? Для него они были мыслителями величайшими.
Бердяев обращался в 1918 году к таким, как он, как его
отец и мать: „Всё, что было
духовно значительного в истории русской мысли и русского творчества XIX века,
было не с вами, было против вас. ...С вами были лишь люди второго и третьего
сорта, ни одна гениальная мысль не родилась в вашей среде, не изошла от вас, от
вашего бездарного серого духа. Вы – люди революции – люди духовной середины и посредственности,
люди средних, серых, популярных мыслей. ...Новые поколения русских людей вырастут и воспитаются в ненависти и
отвращении к вашим идеям и будут проклинать те злодеяния, к которым эти идеи
привели“ (17).
Но злодеяния-то еще только начинались! Пророческий дар
Бердяева неужто не был замечен Б.Кедровым? Не подтвердился ли он для него жизнью каждого из членов его семьи? Вот
оно, непостижимое в человеке: знать, видеть, с кем ты, знать, что ты
творишь, но не понимать – и не
испытывать вследствие этого угрызений совести и не сожалеть о своей позиции
нисколько!
Смрадный ореол вокруг личности Ленина – человека
злобного, с неустойчивой психикой, в конце концов окончательно потерявшего
рассудок, возник не на пустом месте. Для этого должны были явиться кадильщики фимиама. Бонифатий Кедров был
среди них, в самых первых рядах. Он был среди гонителей свободной мысли и сам
был гоним – не правоверными догматиками, а их антиподами. Преданность идее, если
она выливается в презрение и преследование противоположной идеи, разве лучше,
чем готовность служить всякой идее? О
Кедрове можно говорить лишь как о социальном явлении, не как о философе. Но и
социальным явлением он был не выдающимся; всего лишь типичным. В силу его высокого положения и ряда обстоятельств он
уцелел физически. Он уцелел тоже и потому, что умел кадить фимиам не только Ленину. Он кадил переходным и
ничтожным фигурам. Но Энгельсу и Ленину он кадил фимиам по убеждению.
На его глазах зарождалось и разворачивалось
инакомыслие. Скажи мне, как ты относишься
к тому, кто думает не как ты, и я скажу, кто ты. Появился Есенин-Вольпин,
сын поэта Есенина, философ. Был изгнан из страны. Успел передать на Запад свой
философский трактат. Появился Михаил Нарица, ставший диссидентом от отчаяния:
не дали стать художником, к чему чувствовал предрасположение и призвание.
Результат – бесхитростная, искренняя
книга „Неспетая песня. Появился Валерий Тарсис, прославившийся в одночасье
карикатурным изображением Хрущева. Семичастный донес Хрущеву, тот приказал
засадить автора в сумасшедший дом. Автор ответил новой книгой: „Палата № 7“.
Появился Анатолий Марченко, рабочий.
В лагере, куда он попал не „за политику“, он прозрел, вышел из лагеря
диссидентом. Умер в результате голодовки во время очередной отсидки – теперь
уже за политику. Оставил книгу „Мои
показания“, читать которую страшно. Я называю лишь самых ранних, самых первых.
Их дело продолжили другие. Совесть страны начала пробуждаться. Процесс затронул
даже философов, самую понимающую, но
и самую трусливую и самую конформистскую часть советского
истеблишмента – появился философ-бунтарь Александр
Зиновьев.
Почему не появился философ-бунтарь Бонифатий Кедров?
ИСТОЧНИКИ
1. http://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/816842
2. С.П.Мельгунов.
Красный террор в России. http://lib.ru/POLITOLOG/MELGUNOW/terror.txt
3. Рой Медведев. О Сталине и
сталинизме. Журнал „Знамя“№3,
4. „Однажды вечером мы с Борисом Берманом шли по
одному из коридоров НКВД, направляясь к начальнику Иностранного управления
Слуцкому. Вдруг нас остановили душераздирающие вопли, доносящиеся из
кедровского кабинета. Мы распахнули дверь и увидели сидящего на стуле Нелидова,
преподавателя химии Горьковского пединститута, который, между прочим, был
внуком царского посла во Франции. Лицо Нелидова было искажено страхом.
Следователь Кедров находился в состоянии истерического бешенства. Увидев
Бермана, который был его начальником, Кедров возбуждённо принялся объяснять,
что только что Нелидов сознался, что хотел убить Сталина, а затем вдруг
отказался от своих же слов. – Вот, вот! - истерически выкрикивал Кедров. - Вот,
смотрите, он написал: – Я признаю, что был участником...– и вдруг остановился и не пожелал продолжать.
Это ему так не пройдёт... я задушу его собственными руками!“Столь невыдержанное поведение Кедрова в присутствии
начальства поразило меня. Я с удивлением смотрел на него - и внезапно увидел в
его глазах то же фосфорическое свечение и те же перебегающие искорки, какими
сверкали глаза его безумного отца“. А.Орлов.
Тайная история сталинских преступлений. Глава
„Машина инквизиции“. http://trst.narod.ru/orlov/oglav.htm
5. Д.Галковский. Русская
политика и русская философия. http://www.i-u.ru/biblio/archive/galkovskiy_russkaja/
6. „В 1918 году в Вологду приехал начальник
Северного фронта М. С. Кедров. Первым его распоряжением по укреплению фронта и
тыла был расстрел заложников. Двести человек было расстреляно в Вологде,
городе, где население шестнадцать тысяч человек. Котлас, Архангельск – все счет
особый. Кедров был тот самый Шигалев, предсказанный Достоевским. Акция была
настолько необычайной даже по тем кровавым временам, что от Кедрова потребовали
объяснений в Москве. Кедров не моргнул глазом. Он выложил на стол ни много ни
мало, как личную записку Ленина. Она была опубликована в Военном историческом
журнале в начале шестидесятых годов, а может быть, чуть раньше. Вот ее
приблизительный текст. „Дорогой Михаил
Сергеевич. Вы назначаетесь на важный для республики пост. Прошу вас не проявить
слабости. Ленин“. Впоследствии ряд лет в ВЧК – МВД работал Кедров, все время
кого-то разоблачая, донося, следя, проверяя, уничтожая врагов революции. В
Ежове Кедров видел наиболее ленинского наркома – сталинского наркома“.
Варлам Шаламов. Экзамен. Из книги „Воскрешение лиственницы“, http://reeed.ru/lib/bн.ooks/voskreshenie_listvennitsy_/
7. Архив
Александра Н.Яковлева. Рубрика Воспоминания
полковника П.Ф. Злуницына
www.alexanderyakovlev.org
8. П.Сорокин. Дальняя
дорога. Изд. Москва. Терра. 1992. Глава
„Кошки мышки zarubezhom.com/Sorokin.htm
9. „Правда“№ 48 (25766) от 17 февраля 1989 года
10. Секретный доклад Н.Хрущева на 20 съезде
КПСС http://www.coldwar.ru/hrushev/cult_of_personality.php
11. Б.Кедров. О творчестве в
науке и технике. Предисловие. Москва,
„Молодая гвардия“1987
12. Архив Александра Н.Яковлева.
Рубрика Письмо О.А. Кедровой И.В. Сталину. www.alexanderyakovlev.org
13.
Воспоминания А.Г.Спиркина „Вестник–
1997, № 15 http://www.vestnik.com/issues/97/0708/win/index.html
14. В.Н.Садовский Б.М.КЕДРОВ И
МЕЖДУНАРОДНОЕ ФИЛОСОФСКОЕ СООБЩЕСТВО „Вопросы философии“2004, № 1 http://www.ihst.ru/projects/sohist/memory/sad94vf.htm
15. Э.Я.Кольман – Мы не должны были так жить–
Раздел 247 www.sakharov-museum.ru/asfcd/.../auth_pagese2c8.html?
16. Б.Кедров.
М.: Наука, 2005
17. Николай Бердяев. Философия неравенства.Письмо
первое. Париж: YMCA-Press, 1990. /www.vehi.net/berdyaev/neraven/index.html
Шарль Анри Сансон
Взято из http://de.wikipedia.org/wiki/Charles_Henri_Sanson
М.С.Кедров, его сын,
будущий чекист, его жена Ревекка Кедрова-Майзель-Дидрикиль-Пластинина.
Взято из http://albertmaximov.keyforum.ru/viewtopic.php?f=4&t=61
Рейнгард Гейдрих
Взято из http://de.wikipedia.org/wiki/Reinhard_Heydrich
