Поклонники силы и противники насилия.

  

   А. Воин

   23.09.09

  

   Эта тема давно волновала меня и в своей философии я там и сям цеплял ее по частям, но последнее время она накатила на меня, как "бешеная электричка". Особенно я почувствовал это в полемике по моей статье "Сталинизм и гитлеризм", развернувшейся в последние дни на proze.ru с такими комментаторами, как, прежде всего, Куземко, Синферно, Шапиро, Махно и другими. Осознавая малую эффективность полемики в таком формате, я и решил написать эту статью, отложив даже работу над другой, не менее важной. Тем более, что сегодня в мире наблюдается большая путаница в умах людей по данному предмету и отражается она во многих процессах, текущих в обществе.

   Всех людей в отношении к силе можно подразделить на ее поклонников и противников. В свою очередь, поклонников можно подразделить на жаждущих "сильной руки" какого-нибудь диктатора, типа Сталина, который бы навел порядок, и тех, которые сами себя считают сильными, и обеспокоены только тем, чтобы никто не ущемлял их права применять силу. Но ни те, ни другие, ни противники любого насилия не задаются вопросом о качестве силы, точнее качествах, хотя бы о справедливости ее применения и уж тем более о том, что такое вообще сила, когда речь идет о человеке, об обществе, об отношении людей в нем. Дело доходит до парадоксов.

   Вот, например, В. Куземко в полемике со мной, доказывая, что фашизм не хуже большевизма, и в частности, сильная личность с равным успехом могла пробиться и при фашизме и в Советском Союзе, независимо от национальности и прочих условий, в качестве примера таких сильных личностей называет полицаев, бургомистров и даже офицеров СС, не немцев по национальности. Но ведь большинство полицаев и бургомистров, до прихода немцев, до оккупации их страны и порабощения их народа, не были сильными людьми ни в каком смысле, в том числе и в смысле преуспевания в том обществе, где они жили. Наоборот, это, как правило, были люди ничтожные, жалкие, судьбой и природой обиженные. Так неужели факт оккупации страны фашистами превращает ничтожных людей в сильных? А после освобождения страны, когда многих из них посадили, они опять, значит, стали слабыми?

   Конечно, В. Куземко может попытаться спасти свою позицию, сказав, что он имел в виду не тех многих жалких и ничтожных, которые пошли в полицаи, сознательно или подсознательно компенсируя свою слабость, а тех немногих, которые преуспевали и до прихода немцев и пошли в полицаи и бургомистры дабы не потерять этого преуспевания, и даже после войны сумели выкрутиться, сбежав за бугор или даже оставшись, но в любом случае скрыв свое прошлое. Тогда я вынужден буду согласиться, что в каком-то смысле это - сила. Но это, отвлекаясь от вопроса о качестве этой силы. А если не отвлекаться, то следует признать, что это - подлая сила. И как быть в этом контексте с партизанами, которые погибли, сражаясь с немцами? Слабые люди? А Януш Корчак, который добровольно пошел в газовую камеру вместе со своими воспитанниками, а мог бы остаться в живых, - слабак?

   Тут многие могут сказать, что все это - банальные прописные истины. И мало ли, что сказал какой-то там Куземко. Но в сегодняшнем западном обществе, к которому по ментальности приблизились и Россия с Украиной, обществе, в котором успех стал наивысшей ценностью, этот самый успех, достигнутый любым путем, и отождествляется с силой, отождествляется подавляющим большинством людей, включая представителей масс искусства, популярных философов, политиков, т. е. всех тех, кто формирует ментальность общества, систему ценностей.

   Кого из философов читает современный массовый читатель? Аристотеля с Платоном, Канта, Карла Маркса? Или более современных Поппера, Уайтхеда, Карнапа и т. д.? Или директоров Московского и Киевского Институтов Философии Степина и Поповича? Ну, последних я и сам не рекомендовал бы читать ни массовому читателю, ни людям, стремящимся разобраться в философии. Но не о них речь. Дело в том, что если кого и читают массово, то авторов типа Дейла Карнеги или Наарбекова - певцов успеха любой ценой. Конечно, на самом деле ни тот, ни другой - не философы, но их воспринимают как философов, учителей жизни.

   А чему учат на многочисленных психотренингах и тренингах для агентов по распространению? Там учат, как добиваться успеха, пренебрегая собственным достоинством и достоинством других людей. И ходят жалкие субъекты, и, пренебрегая тем, что их гонят в шею и надписями "Агентам вход воспрещен", стучатся в квартиры и офисы и навязчиво бубнят свои торговые мантры. Но если ты способен сожрать много унижений и таким образом продать много товара, то ты сильный человек - учат на тренингах.

   Ну, а кто больше всего преуспевает сегодня в искусстве, в масс искусстве и даже в искусстве, претендующем на элитарность? Те, кто играет на низменных инстинктах, забыв о достоинстве своем и Человека вообще. Здесь успех олицетворяет собой и замещает не только силу, но и талант, гениальность. Спрашивается, а как же быть с теми многими гениями, гениальность которых была признана после их смерти? Которые прожили жизнь в нищете, но не захотели ради успеха предать подлинное искусство? Зачислим их в слабаки и в бездарь? Трагедия не признанности гения существовала во все времена. Но в былые эпохи, эпохи с более-менее нормальной системой ценностей, находилось много гениев и талантов, готовых терпеть не признанность и пренебрегать успехом во имя более высоких ценностей. А сегодня даже мастера, добившиеся признания в бывшем Союзе, начинают снижать планку своего искусства, ради сохранения популярности в нынешнем обществе, зараженном манией успеха и успеха, прежде всего, в денежном выражении. Примеры чего, кстати, приводит сам Куземко в одной из своих статей, только не делает из этих примеров соответствующих выводов и обобщений. Так вот, от былых эпох нам осталось в наследие великое искусство, а что оставит потомкам наша эпоха? Кто в будущем будет восхищаться нынешними мастерами чернухи и порнухи, успешными и "сильными" сегодня?

   Ну, а принципиальные противники насилия? Они ведь не поклонники ни силы, ни успеха. Но и они не отличают силу от силы, насилия от насилия и тем хорошо помогают творящим неправое насилие. На одну доску ставится ими правый и виноватый. Это хорошо известно каждому еще со школьных лет, потому что среди учителей (учительниц) преобладает тип противников всяческого насилия. В результате при любой школьной драке наказывают обоих, не разбираясь, кто начал, кто виноват. И судьи не любят насилия, как такового и потому в любой стране оправданная самозащита присуждается неоправданно редко, даже при самых очевидных доказательствах ее. Но страшнее всего лицемерные миролюбцы в политике и в трактовке истории, которая сегодня все более политизирована. Вот и получается у моих оппонентов, что Тухачевский не лучше Сталина, потому что Тухачевский жестоко подавил восстание в гражданскую войну. То, что то была война и Тухачевский подавлял восстание, приравнивается к истреблению Сталиным миллионов мирных людей в мирное время. Опять мне могут сказать, что стоит ли писать статью по поводу мнения каких-то комментаторов. Но это мнение мои комментаторы усвоили от Солженицына и других борцов с советским тоталитаризмом. Тогда казалось, что любые средства хороши в борьбе против этого тоталитаризма и чем больше он будет очернен от начала его возникновения, тем лучше. Но сегодня мы расхлебываем последствия тех преувеличений и необъективности. И если Солженицын ставил на одну доску Сталина с Тухачевским, заблуждаясь и во имя благородной цели борьбы с тоталитаризмом, то сегодня многие политики, используя это его заблуждение, обвиняют нынешнюю Россию в том, в чем она не виновата (что я и показываю в статье "Сталинизм и гитлеризм"). И делают это, не заблуждаясь, а добиваясь успеха любой ценой. А в результате, как я сказал, все процессы в обществе текут не так, как надо.

   Вот вчера по украинскому телевидению показали, как наглый депутат от Регионов угрожает спикеру Литвину применением физической силы, вырывает у того из рук микрофон и ломает его. И никто из других депутатов не пытается его остановить. Такое не было бы возможно в обществе не развращенном пропагандой силы и успеха любой ценой с одной стороны и проповедью непротивления злу насилием - с другой. Или возьмем перманентное обсуждение цензуры в России , Украине и на Западе. Мало того, что непротивленцы злу насилием выступали раньше, а некоторые и сегодня против любых ограничений СМИ и в искусстве, как против насилия над свободой (ограничения свободы). Сегодня большинство из них согласились с ограничением изображения насилия, поскольку хоть они и за свободу, но ведь и против насилия. А вот против ограничения порнухи - костьми ложатся. Но ведь, если ограничивать изображение насилия, не оговаривая, о каком насилии речь, то ахинея получится. Тогда ведь и "Войну и мир" надо запретить, и много чего у Хемингуэя, и половину Шекспира, и всего Гомера. А что останется от поэзии, любящей рифмовать "любовь" и "кровь"? И вообще, как тогда воспитывать будущих защитников отечества? Или в жизни уже нет места подвигу? Когда не остается места подвигу, становится много места для подлости и наглого, неоправданного насилия, что мы и наблюдаем в виде коррупции, засилья олигархов и т. п.

   Что касается поклонников "сильной руки", фанатиков Сталина, в частности, то, казалось бы, это - одноклеточные, с которыми нет смысла вести теоретические споры. Но, оказывается, что среди них попадаются сегодня люди мыслящие, вроде моего оппонента Синферно, которые защищают Сталина как раз с позиции оправданного применения силы. Мол, Сталин был, конечно, жесток, но его жестокость была оправдана необходимостью осуществления индустриализации страны, без которой Союз был бы утоплен в крови внешними врагами. Тут так просто не обвинишь человека в не различении силы от силы, насилия от насилия. Сознательно, он, безусловно, различает эти вещи. Но разум человеческий тоже способен вводить его в заблуждение, если слаб человек духом. (Кстати, о силе человека: не только в поднятии тяжестей или в мордобое она, но есть и сила духа). В результате появляются аргументы типа: "некоторые считают, что индустриализация через НЭП шла не достаточно быстро и потому если бы не сталинская индустриализация с истреблением миллионов, Россия (Союз) оказалась бы не готовой к войне". Но, кто так считает и как он аргументирует свое мнение, комментатор не уточняет. Игнорирует он также при этом общеизвестные факты. Курс на индустриализацию был принят Лениным, а не Сталиным. Успех сталинской индустриализации был обеспечен, по крайней мере, не только истреблением миллионов (если вообще), но и энтузиазмом тех миллионов, которые он не успел истребить, энтузиазмом, разбуженным теми, кого он истреблял и энтузиазмом, который он, в конце концов, сам и истребил. Именно благодаря террору Сталина против своего народа, благодаря истреблению им талантливых полководцев, инженеров, ученых, Россия на самом деле оказалась не подготовленной к войне. И выиграла ее не только благодаря индустриализации (которую нельзя записывать Сталину в заслугу), но ценой невообразимых жертв и благодаря недобитому еще им до конца энтузиазму народа. Так вот спрашивается, как интеллигентный и думающий человек, допускает такие проколы в логических построениях. А допускает он их потому, что давит на него сегодняшняя нестабильность в мире и его стране, нависающие опасности и под этим давлением прогибается его дух и подсознательно он жаждет "сильной руки", которая защитила бы его от этих угроз. Но, как человек интеллигентный и соответственно воспитанный, он понимает, что неприлично просто так любить "сильную руку", и тут ему его рассудок подсовывает ложные аргументы, оправдывающие Сталина в прошлом, а сегодня новую вожделенную "сильную руку". И он принимает этот самообман и верит, что он обосновал необходимость сильной руки.