А. Воин
27.10.08
Все в этом мире циклично. «Солнце всходит
и заходит, а в тюрьме моей темно». Цикличность. Циклично появляется комета
Галлея (Галилея, как выразилась одна шибко грамотная газета). Человек
рождается, проходит детство, юность, зрелость, старость и умирает. Рождаются,
расцветают и умирают цивилизации. Кругом цикличность. Только цикличность цикличности
рознь.
Никому и в голову не придет отменить или
изменить цикличность восходов и заходов солнца или появлений кометы Галлея. А
вот продолжительность жизни человека или продолжительность его молодости мы уже
пытаемся изменить. А ведь не мы сами себя сотворили, как вид. Но изменить, тем
не менее, пытаемся и уже есть результаты. А экономику и финансы мы сотворили
сами и, тем не менее, как только разражается очередной кризис, нам поют песню о
неизбежности таких кризисов, потому что «Циклично».
Для
того чтобы разобраться, неизбежны ли экономические и финансовые кризисы, и что
делать, чтобы их избежать, надо исследовать природу этих кризисов и причины их
возникновения. Ограничусь финансовыми кризисами. Они стали возникать с тех пор,
как более-менее сложилась кредитно-финансовая система. Эта система возникла,
естественно, не для того, чтобы отравлять людям жизнь кризисами. Наоборот, она
давала сильное преимущество экономике тех стран, у которых она была, перед
экономиками стран ее не имеющих. В
странах, где отсутствует кредитная система, для того чтобы начать новое дело,
расширить существующее, произведя инвестиции, и т. п., нужно накопить
соответствующую сумму денег, на что требуется время, по причине чего развитие
идет медленно. Кредитная система позволяет ускорить это развитие в разы. Но
одновременно появляется риск на уровне каждого конкретного кредитора в каждом
конкретном случае, что кредит не вернут. Обобщением этого частного риска
является риск финансового кризиса в масштабе государства или всемирного.
Простейший вариант такого кризиса произойдет, если все (большинство) должников
договорятся между собой и откажутся погашать кредиты. Банки, капитализация
которых (их собственные, принадлежащие им деньги) намного меньше, чем сумы,
которыми они оперируют, не смогут
больше выдавать кредиты, а заодно и возвращать вклады, экономика остановится и…
кризис.
Ясно, однако, что этот вариант кризиса
является чисто гипотетическим и реально произойти не может (или, скажем, не
более вероятен, чем то, что в Землю ударит комета). Точнее он реален и это
случается с отдельными банками, но в масштабе государства, тем более в мировом
масштабе, кризиса по этой схеме не случалось и вряд ли случится. Кроме того, не
видно никакой причины, по которой кризис в этом варианте должен бы был
повторяться циклически. Те же кризисы, которые происходили до сих пор и
происходили, как кому-то кажется, циклично (хотя цикличность требует
постоянного периода повторения кризисов, чего, конечно, нет, иначе как бы могло
быть, что нынешний кризис явился для всех неожиданностью), происходили по
другой схеме. Причиной реальных кризисов было не нежелание многих людей
возвращать кредит (отдельные - не в счет), а их неспособность вернуть
одолженные деньги. Как же случается, что сразу многие люди оказываются не в
состоянии вернуть долг?
Деньги берутся в кредит либо для того,
чтобы пустить их в дело, либо для того, чтобы приобрести нечто , стоимость чего
превосходит имеющийся у человека запас денег. В обоих этих случаях человек
рассчитывает, что его доходы в соответствующий период превысят обслуживание
долга. Но поскольку будущее принципиально не детерминировано полностью, то
всегда есть шанс, что человек не сможет
вернуть деньги во время.
Легко видеть, что в случае,
если человек берет так называемый потребительский кредит, вероятность того, что
он не сможет вернуть его, более-менее пропорциональна отношению суммы кредита
(всех его кредитов) к его зарплате или постоянному доходу. А вероятность того,
что банку не хватит наличности, чтобы рассчитываться с вкладчиками,
пропорциональна этой же величине, но осредненной по множеству должников банка.
Правда, если банку не хватит наличности, он может одолжить у другого банка или
у государства. Но долг надо возвращать и с процентами, а ресурсы другого банка
и государства тоже не бесконечны. Все это усложняет расчет, но ясно, что, как
частному лицу, так и банку и государству не так уж сложно оценить риски
кредитования и определить для себя безопасную зону, зону повышенного риска и
красную черту, за которую нельзя переступать. Все это относится только к
потребительскому кредитованию. В случае кредитования бизнесового, когда деньги
берутся под бизнес проект, оценка рисков иная и более сложная. Пока что, чтобы
легче было прояснить природу финансовых кризисов, я ограничусь рассмотрением
только потребительского кредитования. (Тем более, что нынешний мировой
финансовый – он именно такой природы).
Тут можно поставить вопрос: если все так
просто, то отчего же случаются кризисы, да еще такого масштаба, что весь мир
колотит, да еще падают они на нас так неожиданно, как кирпич на голову? Неужто умные дяди, стоящие во главе банков,
во главе государств, во главе всемирных финансовых учреждений не способны
вовремя заметить приближение кризиса и хотя бы заранее оповестить нас о нем, не
говоря уж о том, чтобы предотвратить его? А, между прочим, они очень даже имеют
инструменты для предотвращения кризиса (в предположении, что они знают об
угрозе наступления оного и хотят его предотвратить). Мало того, это - инструменты,
которыми и банки, и правительства, и мировые финансовые институты пользуются в
своей ежедневной практике для того, чтобы обеспечивать нормальное
функционирование финансовой системы. Банки, помимо того, что они в норме
проверяют клиентов на предмет их способности вернуть кредит и ненадежным не
выдают (а в предчувствии кризиса могут ужесточить требования надежности), они,
когда считают, что есть опасность массового невозврата, повышают кредитную
ставку. При этом одновременно уменьшается число желающих брать кредит и
увеличивается сумма, зарабатываемая банком на каждом кредите. А значит,
уменьшается вероятная сумма не возвращаемых кредитов, а с другой стороны –
увеличивается размер того потенциального невозврата, который банк может покрыть
своими заработанными деньгами. Вообще то эта схема требует уточнения, но в
любом случае, риск банка попасть в критическую ситуацию из-за невозврата
кредитов при этом уменьшается.
Правительство, точнее власть страны в целом, обладает своими
инструментами для предотвращения кризиса в масштабе страны. Во-первых, нацбанк
может увеличивать кредитную ставку для коммерческих банков, понуждая их тем
самым увеличивать эту ставку для потребителей. Но это мягкая и в серьезных
случаях недостаточная мера, потому что банки могут кредитоваться не только у
нацбанка, но и друг у друга, у иностранных банков и еще из разных источников.
Но власть может просто запретить коммерческим банкам, выдавать кредиты под
проценты меньше такого-то. Т.е. не всегда, не в каждой стране правительство
имеет законное право так делать, но я имею в виду власть в широком смысле,
включая все ее институты. Если нет соответствующего закона, то парламент может
его принять. Наконец, правительство может потребовать увеличения капитализации
банков, что увеличивает их непотопляемость. В Украине это, например, сейчас
делается, но делается-то с опозданием. Надо было это сделать до того, как
начался кризис.
Что касается мировых финансовых
институтов, то сегодня их возможности по предотвращению мирового кризиса ограничены.
Если это необходимо и целесообразно, то эти возможности можно и нужно
увеличить. И сегодня МВФ дает свои кредиты на определенных условиях. Но можно в
принципе его полномочия расширить международным соглашением, разрешив ему
ограничивать кредитную ставку в странах снизу. Я не говорю, что это непременно
надо сделать, я лишь указываю на принципиальную возможность. Кроме того, можно
предоставлять это право МВФ не на постоянно, а временно, в ситуациях
предкризисных. А оценивать ситуацию и принимать соответствующее решение будет
другой орган ООН. Но пока что речь не о том, какие еще права нужно предоставить
международным организациям или национальным правительствам, а о том, почему все
эти инстанции не воспользовались своими инструментами вовремя для предотвращения
нынешнего и всех предыдущих кризисов?
Для того чтобы ответить на этот вопрос,
вернемся назад к исходной точке, к вопросу, для чего возникла
кредитно-финансовая система. Она возникла для того, чтобы быстрей развивалась
экономика. Заметим, экономика свободно рыночной системы. Потому что в плановой
экономике кредитная система практически
отсутствует за ненадобностью, а та усеченная, что все-таки имеет место,
действует по другой схеме. Но рыночная экономика – это конкурентная экономика.
В ней каждый субъект экономической деятельности, и банки в частности, старается
урвать по максимуму. Потому что, если ты не урвешь по максимуму, то это сделает
твой конкурент, и он не только обойдет тебя, но и задавит. А чем больше банк
выдает кредитов, тем больше он зарабатывает. Поэтому он стремится выдавать их
как можно больше. А если он сам берет кредиты у государства или еще где, а
затем выдает их малыми порциями под больший, чем взял процент, то он
зарабатывает еще больше. А для того чтобы у него больше людей брало кредиты,
чем у его конкурента, он должен сделать кредитную ставку ниже, чем у того. А
тот старается сделать то же самое. И так все они потихоньку катятся к
финансовому кризису.
Тут читатель может воскликнуть: «Ну,
хорошо, так было в случае первого финансового кризиса, ну второго, но потом
ведь должны были сообразить, в чем дело, договориться между собой, наконец,
государство должно было навести порядок в этом бардаке». И действительно, потом
сообразили и поняли. Насколь хорошо поняли, оставим пока в стороне. Но то, что
осознали и государство вмешалось и приняло меры, мы знаем хотя бы из того, что
по окончании кризиса 1932 года и преодолении его последствий ( тут неважно, что
этот кризис был экономический, а не финансовый чисто, в природе тех и других
много общего) было объявлено на весь мир, что, мол, все, мы научились и больше
кризисов не будет. И были выработаны вышеупомянутые инструменты, которыми
государство может регулировать кредитно-финансовую систему для предотвращения
кризисов. Так почему тогда кризисы продолжились и приняли всемирный характер?
Прежде всего, потому, что вследствие
глобализации экономика стала всемирной, а государства (правительства),
продолжая стоять над рыночной стихией своей страны, в отношении мировой
экономики стали субъектами рыночной стихии. Развилась и необычайно развилась
экономическая конкуренция между государствами, и они также стали залезать в
долг друг у друга (беря прямые кредиты и через дефицит торгового баланса, и
другими способами) и за счет такого кредитования, ускоряя свое экономическое
развитие, но одновременно рискуя дефолтом. Частные заимствования за рубежом
предприятиями и банками являются частью этой игры. Также как и государственные
заимствования они способствуют росту национальной экономики и, в общем, также
(хотя и с отличиями в нюансах) они представляют потенциальную угрозу
финансового кризиса в масштабах государства. Тут неважно, какую декларативную
позицию занимает правительство и власть в целом. Она может заявлять, что это
частное дело тех банков и предприятий, сколько и где они берут кредитов. Но
если чрезмерное заимствование частными банками и предприятиями обрушит
банковскую систему или важную отрасль промышленности, то это будет касаться
экономики в целом, а значит страны и народа в целом. И посему власть может
занимать какие угодно позы, но де-факто она отвечает за чрезмерное
заимствование частными субъектами предпринимательской деятельности за рубежом и
должна отслеживать этот процесс и
вовремя регулировать его.
Теперь взглянем на ситуацию с морально
психологической точки зрения. Когда кредит берет физическое лицо на предмет
потребления или кустарь одиночка для своего бизнес проекта, в котором никто
кроме него не будет занят, то в случае невозможности вернуть кредит он рискует
только собой, скажем, имуществом, под залог которого он получил кредит. (На
самом деле, если он имеет семью, то рискует ухудшением материального положения
вся семья, но для простоты можно рассматривать семью, как одно лицо,
принимающее коллективное решение брать кредит и совместно за него отвечающее).
Но если кредитов набрал сверх меры банк и вследствие этого рухнул, то кроме его
владельцев, принимавших решение о взятии кредитов, пострадает огромное
количество вкладчиков, никакого влияния на принятие решений банком не имеющих. Да еще могут пострадать
другие банки, связанные с этим кредитными отношениями и, наконец, в случае
особо крупных банков, может разразиться финансовый кризис в масштабе
государства или всего мира. По соображениям морали хозяева банка должны с этим
считаться и уменьшать риск, который они могли бы себе позволить, если бы
рисковали только собой. Но если мы будем полагаться только на моральность
предпринимателей и банкиров, то ясно где мы окажемся. Тем более, что их
бубновые интересы и конкуренция толкают их к тому чтобы рисковать по максимуму,
в зоне красной черты, иначе конкуренты могут обойти.
Другое дело государство или власть.
Власть (не коррумпированная) не имеет интереса в процветании банка А и его
победе в конкуренции с банком Б. Она
имеет интерес в процветании экономики государства в целом. Банк за вычетом
угрызений совести (которые могут быть или не быть) не волнует, что в случае его
краха пострадают его клиенты, государство и хоть весь мир. После нас, как
говорится, хоть потоп. «Если я разорился, то какая мне забота, что в
государстве в целом станет плохо. Мне то ведь все равно плохо». Государство же,
т. е. власть тут имеет интерес отличный от частно предпринимательского или
банкирского. Потому что если в государстве станет плохо, то те, кто у власти, лишатся этой власти (в
демократическом государстве). Поэтому на этапе, после того как была осознана
возможность кризисов и худо-бедно понята их природа, и до того, как государства
сами стали игроками в глобальной
мировой экономике, они, блюдя свой властный интерес, совпадающий в данном
случае с интересом общества в целом, сдерживали чрезмерные риски банков и
предпринимателей. Благодаря этому кризисов, по крайней мере, такого масштаба,
как нынешний, не происходило. Но после того, как государства сами стали
игроками в мировой экономике, персональный интерес власти и ее отношение к
рискам изменились. Теперь власть при определенной ситуации могла уже не только
не сдерживать чрезмерную рискованность финансовой политики банков, но даже поощрять
их к еще большим рискам.
Остается показать, как эта модель
работала в развертывании нынешнего кризиса. Но это я сделаю в продолжении этой
статьи.
.