Назад

ОТ МОИСЕЯ ДО ПОСТМОДЕРНИЗМА.
================================
ДВИЖЕНИЕ ИДЕИ.
================
А.ВОИН.

ПРЕДИСЛОВИЕ.

Идея этой книги зародилась, когда я читал курс лекций по религиеведению и философии иудаизма в Международном Соломоновом Университете в 1996-97 гг., и окончательно созрела при чтении небольшого цикла в киевском обществе Бней Брит на тему «От Моисея до Магомета». Но это внешнее, так сказать, надпочвенное произрастание. Где-то там «под землей», невидимо, идея начала созревать гораздо раньше, с тех пор, как я вообще стал интересоваться философией. И еще раньше, в период моей диссидентской и сионистской деятельности, а если подумать, то и еще раньше, по мере того, как жизнь чувственным образом, испытывая меня своими ударами на прочность, начала ставить передо мной свои вечные вопросы и я начал над ними задумываться и искать ответа на них. Вопросы эти и поиск ответа на них пронизывает всю историю человеческого духа сквозь все эпохи, цивилизации и культуры, связывал их в некое единое осмысленное целое, обозреть которое мне показалось очень важным и интересным.
Вечность вечных вопросов обусловлена глубинной природой человека и общества, неизменной с тех пор как этот вид возник. Поэтому начинать можно было и не с Моисея, а гораздо раньше с древнейших цивилизаций. Но масштаб взгляда, охвата зависит от поставленной задачи. Я решил ограничиться рассмотрением того ствола в общечеловеческом древе движения идей, который привел достаточно непосредственно к современной западной культуре и системе ценностей. И даже эту задачу я решил сузить, оставив в стороне (по крайней мере на время) такую важную ветвь или, точнее, корень западной цивилизации, как античная культура. В стороне остались, естественно, всевозможные восточные, прежде всего индийские и китайские ветви движения идеи, тем более, что на этих ветвях в сегодняшнем мире произрастают другие, отличные от западной цивилизации плоды, хотя и на Запад они оказывали и оказывают влияние, и в свете вышесказанного о вечных вопросах можно рассматривать и такой ширины и масштаба проекцию. Можно, но это будет уже другая цель и другая книга. Что же касается этой, то и так поставленная задача выглядит неохватной и возникает вопрос, как же я собираюсь ее охватить? Ну, как говорил Ницше устами его Заратустры: «В горах кратчайший путь – с вершины на вершину. Но для этого надо иметь длинные ноги».
И все таки еще раз, почему с Моисея , а не с древних греков? Если бросить на чаши весов с одной стороны христианство, а с другой стороны – эллинскую культуру, дабы взвесить чье влияние больше в современном западном обществе, то чаши весов заколебались бы. Но какое бы влияние не перевесило, исследование исторического или культурологического характера, базирующиеся только на одной из этих компонент пришлось бы признать не корректным. Ведь даже, если мы отыщем какие-либо элементы демократии в иудео-христианском учении (а мы их отыщем), то нет сомнения, что современная демократия все таки – наследница эллинской, а не тех корней. И таких примеров найдется еще не мало. Но цель книги – не всестороннее историческое или культурологическое исследование. Цель ее, как сказано, движение идеи в ответах на вечные вопросы человечества. И с этой целью начинать нужно только с Моисея, или точнее с «Бытия» - первой книги «Пятикнижия Моисеева». Не раньше, не позже и не сбоку.
Это связано с особыми качествами книги именуемой Библия. Не зря евреев называют народом Книги. Не книжным народом, книголюбами, книжниками, а народом Книги, имея в виду одну эту Книгу. (Точнее ту ее часть, которая называется «Ветхий завет», а на иврите «Танах»). Она одна выразила и одновременно сформировала духовность древних евреев, в то время как, скажем, противостоящая ей духовность древних греков была рассредоточена по множеству книг, способных составить целую библиотеку. В многокнижии есть свои преимущества, но не с точки зрения вечных вопросов и ответов на них. Не только в античной, но в любой письменной культуре, мы найдем обсуждение отдельных из этих вопросов и попытки ответа на них. Но везде, кроме Библии, все это идет вразброс: там коснутся одного вопроса, там другого. И ответы на них изменяются от книги к книге по крайней мере на первый взгляд, весьма хаотично. Конечно, за этим хаосом скрыт свой порядок, свой внутренний смысл, динамика движения идеи и я как раз хочу проследить и прояснить ее. Но задача эта вообще не простая. Тем более, если начинать с произвольного места и особенно если сразу с современности, когда сейчас, в наш век плюрализма , все идеи переплелись и перепутались в какой-то невообразимый клубок. Настоль запутанный, что рядовой человек уже и не пытается в нем разобраться. (И это создает, кстати, благодатную почву для нечистоплотных манипуляторов общественным мнением, рядятся ли они в тогу представителей ортодоксальных религий или новоявленных гуру, ученых, философов, журналистов, политиков или кого угодно).
Библия же вся выстроена на этих вопросах и ответах на них и лучше всего это отражено в ивритском названии «Пятикнижия Моисеева». «Тора» – называется оно на иврите, что дословно переводится – «Учение». Но и история еврейского народа, изложенная в дальнейших частях Танаха (Ветхого завета), и жизнеописание Иисуса Христа в Евангелиях посвящены этим же вопросам и ответам на них, хоть и в другом уже стиле. История в Танахе, это не история, типа изложенной в школьном или университетском учебнике или научной монографии, а жизнеописание Иисуса Христа в Евангелиях – это не один из томов ЖЗЛ. И то и другое (и Танах и Евангелия) подано под углом зрения иллюстрации к ответам на вечные вопросы. Более того, танаховская история еврейского народа есть не что иное, как осмысление ответов (сформулированных в «Пятикнижии Моисеевом») в процессе жизни или истории евреев, с одновременной эволюцией этого осмысления. А жизнеописание Иисуса Христа – это радикальное переосмысление этих ответов, данное самой его жизнью и смертью.
Уже по одному этому Библия является удобной отправной точкой для предпринимаемого исследования. Но есть и другие причины. Можно еще много говорить о том, почему начинать нужно с Моисея. Но это многое скажется само после того, как мы с него, Моисеева Учения, и начнем.


ЧАСТЬ I
=========

ОТ МОИСЕЯ ДО ИИСУСА ХРИСТА.
=============================
1. О НАУКЕ, УЧЕНИЯХ И УЧЕНИИ.
Итак, чему, собственно, учит Библия, и прежде всего ее первая часть «Пятикнижие Моисеево», Тора, Учение? Казалось бы чего проще, бери Тору и излагай конспективно ее содержание. Ан нет! Видать не просто и даже очень не просто извлечь из писанного этого Учения его содержание, если за три с лишним тысячи лет с тех пор, как оно написано, исписаны еще горы бумаги, не сравнимые по объему ни с какой другой ветвью человеческого знания, горы в которых трактуется и трактуется, осмысливается и переосмысливается оно. Здесь и еврейские дохристианские толкования, начиная с самого Танаха (части, следующие за Торой: Судьи, Цари, Пророки и другие), затем Гмара, Агада, девяносто с лишним томный Талмуд и т.д. Затем Христианство, как таковое, своим исходным Учением, т.е. Евангелиями, затем вся мощнейшая христианская духовная литература. И параллельно продолжающиеся еврейские толкования: Раши, Рамбам, Рамбан, Бааль Шем Тов, породивший новую ветвь иудаизма – хасидизм, бесконечные Рабби, вроде Любавичевекого и цадики и так до наших дней и поныне пишут и трактуют.
И главное трактуют по разному до противоположности, со спорами, приводящими к расколу и ветвлению исходной религии, со следующей за расколом непримиримой враждой, преследованием «еретиков» и религиозными войнами между сторонниками ветвей одной и той же религии, прежде всего Христианства (достаточно вспомнить только войны между католиками и протестантами). Само Христианство явилось новой революционной трактовкой Учения и откололось, ответвилось от иудаизма. Но и оно затем ветвилось и разделялось. Сначала на мощные, могучие ветви: католицизм, православие, протестантизм. Затем на более мелкие: мормоны, баптисты, пятидесятники, субботники и прочие. Затем уже на секты, которые в изобилии возникают и сегодня, отклоняясь иногда настоль далеко от основного ствола и скрещиваясь уже с другой, обычно восточной породы, религиями, что их родные мама с папой не могут узнать (Хотя в основе каждой из них найдем мы те же вечные вопросы и свои ответы на них). И иудаизм оставленный христианством, продолжал ветвиться. Тут и упомянутый уже хасидизм и Хабад, и Бней Акива, и Натурей Карта, и иудаизм консервативный, и реформистский и т.д. И это только те расхождения в толкованиях, которые привели к расколам и ветвлениям. А сколько было и поныне есть расхождений не приведших к расколу, хоть от этого и не менее важных и существенных иногда. Помянем лишь древнейшие: школу Гиллеля и школу Шамайи, саддукеев и фарисеев, ивритское название последних – «перушим», так и переводится на русский – толкователи, никонианцы и арианцы у христиан и т.д.
Почему так много толкований и расхождений и в чем трудность осмысления Учения? Ведь вот есть же немало мудреннейших наук, есть такие, что рядовому человеку и в голову не придет пытаться разобраться в них, в какой-нибудь «Теории пар-конгруенций» или в «Основаниях математики» Гильберта, даже если он, вообще, слышал о них. Они не его ума дело, в то время как Библия то предназначена для всех. И в то же время ни об одной научной теории нет споров и расхождений даже в малой степени способных приблизиться по объему к тем, что по поводу понимания Книги. А причина в том, что Учение – это не наука. Причем не только Учение, о котором речь идет, а любое учение, будь то другая религия или нерелигиозное учение, например, марксизм, который сам то о себе очень любил проговаривать, что он единственное в мире научное учение. Но заблуждался и в корне. Ибо, коль скоро учение, то – не наука. Кого конкретнее интересует вопрос о степени научности Марксизма, отсылаю к брошюре, написанной мной совместно с В. Бедненко под названием «Побритие бороды Карла Маркса или научен ли научный коммунизм» (Киев, 1997). Здесь же остановлюсь на разнице между наукой и учением вообще. Вульгаризируя предмет можно применить сюда, перефразировав, известное выражение и сказать, что наука – это та, которая знает все ни о чем, а учение – это то, которое знает ничего обо всем. Если точнее, то наука идет от частного к общему, от частного малого, но понятного, очевидного, знание о котором не вызывает, сомнения. Отсюда достоверность и надежность науки, за которую мы ее и ценим. Но с другой стороны она сама же о себе не устает свидетельствовать, что познание бесконечно и во всем объеме окружающий мир и самих себя мы не познаем никогда. Поэтому в отличие от учения наука и не пытается учить нас как жить. Как жить в широком смысле слова. Она может научить нас, как построить самолет, телевизор, атомную бомбу. Может научить и некоторым частным вещам, касающимся и отношений людей, разным там психологическим трюкам, например. Но в целом как жить она не может нас научить и не берется за это, т.к. для этого науке в силу ее природы нужна вся полнота знаний о человеке, обществе и мире, чем она никогда не будет располагать и сама это знает. Но именно вопрос как жить и вытекающие из него как раз и является самым волнующим и для каждого человека и для человечества в целом. И поскольку свято место не бывает пусто, то появляются учения. Как именно они пытаются справиться с этим вопросом, это у каждого по своему. Марксизм, как уже сказано, немножко обманул нас, а прежде самого себя, заявляя, что он чисто научно пришел к выводу, что жить нужно по правилам «научного» коммунизма. Религиозные же учения и в частности Учение, о котором мы говорим, учат нас как жить, авторитетом Бога, которому дана вся полнота знания обо всем и потому (хотя и не только) и право учить нас.
Ну и что? – спросит в этом месте читатель – какая разница, кем создано или чьим авторитетом утверждает себя учение? Есть учение, излагай. И почему должны быть бесконечные противоречия в толковании?
Представь себе, читатель, что ты – не Господь Бог, но достаточно умный и образованный современный человек и ты попал в общество дикарей, никогда еще не видавших представителя цивилизации, и ты пытаешься научить их жить по понятиям современного Запада (демократия, плюрализм, гражданское общество и т.д.). Допустим, для простоты, что самому тебе эти понятия кажутся однозначно ясными, непротиворечивыми, истинными и убедительными. Несмотря на всю твою убежденность и в предположении, что ты отлично знаешь язык дикарей, ты затруднишься в своей задаче по причинам совершенно объективным. Дело в том, что уровень сложности того, что ты попытаешся объяснить им, будет выше потолка их понимания и тебе придется по необходимости упрощать, а следовательно и искажать твое учение. Теперь представь себе, что дикари, с которыми ты имеешь дело, не с нашей планеты, а с отдаленной галактики и ты прилетел к ним в качестве астронавта на некоторое время и после того, как ты покинешь их, им еще много поколений не видать представителя цивилизации. И ты хочешь оставить им в качестве учения, что-то такое, что с одной стороны было бы полезно им сразу и впечатлило их достаточно, чтобы они сохранили твое учение, и сдвинулись хоть немного в лучшую сторону в их жизни. Но понимая, что много им при их примитивном уровне не объяснить, ты зашифровываешь в тексте информацию, которая станет понятной лишь их развившимся потомкам. Причем часть – более ранним потомкам, более сложная часть – более поздним потомкам и т.д.
Но и это еще не все. Представь себе, что твое учение не было записано сразу с твоих слов, а в течение долгих лет после твоего убытия передавалась устно, пока, наконец, в силу его возросшей популярности, его не догадались, наконец, записать. Естественно, по памяти и не обязательно даже со слов тех, кто слышал тебя непосредственно. Представь, как сильно исказится твой текст людьми, которые с трудом понимали лишь верхний слой заложенного тобой туда знания и передают все это по памяти. И представь, каково будет вылавливать из полученного таким образом текста его содержание отдаленным потомкам тех дикарей. И когда ты все это представишь, ты получишь некоторое представление о том, что значит толковать Библию.
Конечно, я не хочу сказать, что Библия, точнее ее Учение дано посланцами из космоса. Я, вообще, не хочу ничего утверждать относительно ее происхождения, а свое мнение на этот счет оставляю при себе. Я хочу исходить только из текста Книги, а он, независимо от того, кто является подлинным творцом Учения, носит именно такой характер. И доказательства этого для меня не в тех мистических толкованиях, в которых упражнялись еще кабалисты, и не в новейших компьютерных прочтениях Библии с заду наперед, по диагонали, через букву или 50 букв, которые осуществляются сейчас в Израиле и в которых удалось получить связные тексты, не лишенные смысла. Для меня достаточно обычного, но пристального прочтения текста.
И вот что видно там невооруженным глазом. Во первых и в случае Торы и в случае Евангелий Учение дается от лица Бога или Божьего Сына. Ну это, как говорится, на веру. Но что не вызывает сомнений, это что дается оно в обоих случаях людям весьма примитивным даже для своей эпохи. В первом случае пастушескому племени к тому же 400 лет пребывавшему перед этим в рабстве и буквально только что освободившемуся. Во втором, непосредственно слушавшие Христа, а также записавшие его учение были простыми рыбаками, нищими и в лучшем случае один был сборщиком податей (мытарем).
Далее, записано учение в обоих случаях не сразу, а много лет спустя по памяти. Учение, задиктованное Богом Моисею, записано по приказанию Иисуса Навина и с его слов уже после смерти Моисея (см. «Иисус Навин» гл. 8, 30 – 35). Также и Евангелия записаны евангелистами много времени спустя после распятия Иисуса Христа, да к тому же из 4х евангелистов лишь один Иоан был из учеников-апостолов, слышавших слова самого Иисуса.
Что касается информации, которая не могла быть доступна пониманию тогдашних евреев и не только евреев, но и вообще землян, то вот лишь один пример. В описании Ноева потопа есть такой момент: Бог велит Ною взять с собой «каждой твари по паре». Затем указание уточняется и превращается в «семь пар чистых и семь пар нечистых». Но это выражение не из текста, а из всякого рода литературных вариаций на тему. В тексте же в уточнении сказано буквально так:
«И всякого скота чистого возьми по семи, мужского пола и женского, а из скота нечистого по два, мужского пола и женского. Также и из птиц небесных по семи, мужского пола и женского, чтобы сохранить племя для всей земли». (Бытие, гл. 7, 2∻3).
Но и это цитирование не по оригиналу, а по русскому переводу, в котором допущены здесь удивительные ошибки. В оригинале не семь пар скота чистого и две пары нечистого, а семью семь пар первых и дважды два вторых. И главное, что речь идет не о скоте чистом или нечистом, а в первом случае употреблено слово «б’гема», что действительно можно перевести и как «скот», хотя не только чистый или кошерный по еврейски, а любой скот, т.е. млекопитающиеся, а во втором употреблено слово «ремеш», что как скот вообще не может быть переведено, а означает пресмыкающихся. Ошибка связана прежде всего с тем, что переводчик зацепился за известное разделение евреями мясной пищи на «кошерную» - чистую и «трефную» - нечистую. Но в данном случае решительно не оно имелось в виду. А то, что имелось в виду, не могли понять не только евреи-современники Моисея, но и переводчик, делавший перевод в конце прошлого или начале этого века. Да и сегодня далеко не каждый переводчик поймет, о чем идет речь, а только тот, кто знаком с генетикой и теорией популяций. Только эти современные науки объяснили, что для сохранения популяции высших млекопитающихся необходимо (по генетическим причинам) примерно 50 пар особей (7 х 7=49), а для низших животных, в частности пресмыкающихся достаточно 4 (2 х 2) пары. Впрочем научной строгости для заметим, что сегодня эта информация уточнена и показано, что вышеприведенные цифры верны лишь для среднестатистической выборки особей и для неких нормальных (условно) условий их проживания в дальнейшем. В частном, особом случае и для высших животных может быть достаточно и одной пары для сохранения популяции, если у этой пары окажется особо богатый набор хромосом, охватывающий весь генофонд вида. А с другой стороны и для низших животных может не хватить 4х пар, если эти пары окажутся с идентичным набором хромосом, скажем, в результате клонирования. Но поскольку Ной не мог заниматься ни выборкой, ни клонированием, то на наши выводы это не влияет. И теперь только становятся понятными заключительные слова в выше цитированном указании Бога: «чтобы сохранить племя для всей земли», слова, которые не могут иметь никакого отношения к «кошеру».
Но и это еще не вся причина трудности толкования Учения. Главная трудность в необычайной сложности той задачи, которую ставит перед собой творец Учения. Это мы увидим, когда приступим к самому Учению.
Но прежде, чем приступить, еще одно замечание. Есть много подходов к толкованию или исследованию Учения и они весьма различны между собой по целям, методам, углам зрения. Прежде всего это подход людей верующих, не сомневающихся в истинности всего, что написано в Учении (что не мешает им, как было сказано, сколь угодно расходиться в толковании этого написанного). Их цель – только правильно понять, их угол зрения – изнутри. Что касается их метода, то он представляет из себя смесь чисто рациональных рассуждений, отличающихся от научных только тем, что за основу берется написанное в Библии, с рассуждениями абсолютно иррациональными, в науке запрещенными. Такими, например, как ссылка на то, что автору «было видение», и в нем явился к нему ангел и сказал, что такое то место в Библии, нужно понимать так то. И даже более того, без всяких ссылок на Библию ангел изрекает ему всякие новые утверждения, которые затем добавляются к Писанию, как дополнительные аксиомы. Кроме того при этом подходе можно ссылаться не только на свои собственные видения (что в конце концов далеко не каждому позволено) но и на видения и выведенные из них толкования предшествующих и уже признанных авторитетов, некоторые из которых канонизированы религией в целом или той или иной ее ветвью с древнейших времен. Например, знаменитое откровение Иоанна Богослова, известное также, как «Апокалипсис». Ясно, до чего можно дотолковаться при таком подходе и как далеко можно уйти при этом от исходного смысла. Понятным становится и колоссальное количество толкований и бесконечное ветвление религии.
Другой подход это чисто научный, в котором, естественно, запрещены все иррациональные рассуждения с «видениями». Но текст Писания даже за вычетом «видений» уже не рассматривается здесь как аксиома, а лишь как утверждения, которые могут быть как истинными, так и ложными. За основу же принимаются доказанные наукой факты и теории. Ну, например, в науке принята и считается доказанной теория эволюции (имеется в виду эволюции как таковой, ибо ее детали и механизм уточняются и переосмысливаются и поныне). И считается доказанным, что человек произошел от обезьяны в процессе эволюции. Следовательно, делается вывод, утверждение Писания о том, что Бог сотворил человека из праха, неверно. Ну и тому подобное, о чем каждый культурный читатель знает, так что нет нужды дополнять.
Казалось бы, что все преимущества за научным методом. Но и он имеет в данном случае свои недостатки. Вытекают они из упомянутого свойства науки идти от частного к общему с заранее известным ограничением, что до самого общего наука никогда не дойдет. Отсюда характерное для научной критики Библии кусочничество, кусание по мелочам. Вот де не могло быть перехода евреями Красного моря по суху, Иисус Христос не мог воскреснуть и т.д. Увлекшись этим мелочным кусанием, до самого главного, до Учения наука даже не доходила. Да и в критике упомянутых «недостатков» Писания, мелочность науки граничила с необъективностью. К написанному в Библии относились как к написанному в научной статье, в которой все должно быть однозначно ясно, недопустимы намеки, зашифрованные смыслы и т.п. При этом не принимались во внимание те особенности Учения, о которых сказано выше и прежде всего иносказательность некоторых мест. В частности, например, картину сотворения мира – столь излюбленную мишень для научной критики в прошлом – совсем не обязательно понимать буквально. Разве можно было примитивным людям, которым никто из критикующих не смог бы объяснить, как работает, скажем, паровоз, растолковать, как действительно произошло Творение. Разве не логично допустить, что им была дана лишь схема, условная картинка, которая, как схема, между прочим, соответствует научной картине геофизической эволюции на Земле и последующей биологической. Т.е. сначала из пылеобразного состояния планеты происходит образование плотной земной коры с конденсировавшейся из паров водой в виде океанов, морей и рек, и прозрачной атмосферы, пропускающей солнечный свет, что для дикарей в Библии изложено упрощенно образно и в то же время впечатляюще поэтично. И только после этого зарождается жизнь, причем животная жизнь зарождается сначала в воде и лишь потом на суше, и появление пресмыкающихся («ремеш»), т.е. динозавров предшествует появлению млекопитающихся («б’гема»).
Конечно, можно найти и несоответствия. Например, появление пернатых птиц, происходит одновременно с рыбами. Но если учесть, кто и как записывал, то это вполне можно списать на технический брак (тем более, что даже при переводе добавлялись искажения). Вполне возможно, что слово «пернатые» появилось если не в переводе, то было измышлено записывающими. Дающий же Учения мог иметь в виду летающих ящеров и т.д.
Но главный недостаток научного толкования Библии в прошлом, это, как я уже сказал, то, что наука в данном случае за деревьями не увидела леса, т.е. Учения. Но поскольку именно оно то и есть главное в религии и, более того, на этом поле наука даже не конкурент религии, последняя и пережила все научные походы против нее.
Что же за подход собираюсь применить я? Конечно, будучи автором «Неорационализма», я не собираюсь применять никаких иррациональных построений, не говоря о ссылках на «видения» мои или чьи-нибудь. Но, учитывая всю важность Учения и его колоссальное влияние на современную западную цивилизацию, я намерен сосредоточиться на нем, а не на классических объектах научной критики в Библии. И для того, чтобы лучше его понять, я даю ему максимум доверия. Т.е. я не отказываюсь от признания выводов, доказанных наукой, но если есть противоречия между какими-нибудь местами в Библии и наукой и их можно объяснить предположениями типа, что здесь исходный текст исказили примитивные записывающие, или это вообще вынужденное упрощение, схема, или нерасшифрованный намек, я такие предположения предполагаю. Короче, я пытаюсь построить чисто рациональный взгляд на Учение, но изнутри Учения, а не извне.
Тут возникает вопрос: в какой мере такой подход допустим и что он дает. Замечу, в связи с этим, что подход этот вполне научен или, по крайней мере, не противоречит научности, несмотря на кажущуюся ненаучность исходной посылки: допущение Божественного происхождения Писания. Дело в том, что в науке, даже в такой строгой, как математика, каждый волен делать какие угодно исходные предположения, но обязан лишь показать, что эти предположения не приводят его к противоречию внутреннему (теории) или с установленными и принятыми в этой области фактами.(И так собственно и строится научная теория). Поскольку, как показал еще Кант, нельзя строго доказать ни существование, ни не существование Бога, то ни в какое противоречие с наукой мой подход изначально не вступает. А вступит ли он дальше, будет видно из результатов и каждый сможет судить об этом сам. Что касается того, что дает такой подход, то это также будет проще увидеть из результатов его применения.
Кроме того для понимания моего подхода я сошлюсь на одно место из «Неорационализма». Там сказано:
«…нет непреодолимого противоречия между религиозным и рационалистическим мировоззрением. Дело в том, что реальная действительность существует и является объектом нашего познания независимо от того, сотворена она Богом или существует извечно. Вопрос о сотворении для рационалистического мировоззрения не является существенным…
Если старая добрая религия признает ненарушаемость законов объективной действительности, созданной Богом…, а также считает, что Бог не сообщил нам конечную истину, а возложил на нас обязанность искать ее, и если она согласна с тем, что действия наши индивидуальные и коллективные, движимы ли они религиозным или иным чувством, должны подвергаться контролю рассудка, основанному на рациональных моделях, у меня нет с ней никаких расхождений» («Неорационализм» с.47-48).
Теперь приступим.


2. "Бытие"


"В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною; и Дух Божий носился над водою» (Быт. 1.1, 2).
Сотворение мира. Сотворение человека. История изгнания Адама и Евы из Рая. Затем длиннейшая и нудноватая родословная Авраама, все эти Мафусаилы и Енохи, и кто сколько прожил и кто кого родил. И т. д. Даже если отвлечься от язвительных стрел научной и малонаучной атеистической критики всего этого, то остается вопрос: какое все это имеет отношение к предмету нашего исследования. Где здесь Учение, где вечные вопросы? Учение — «не убий», «не укради». Это то, что масивно дано в «Исходе» и расширено затем в «Левите», «Числах» и «Второзаконии». «Бытие» же, с которого начинается «Пятикнижие Моисеево» (и Библия), можно, казалось бы, опустить.
Но сказано уже, что любое учение не обязательно дается в директивном, назидательном виде: делай то, не делай этого. В бытии в неявной форме, иносказательно, есть и учение. Более того, здесь впервые появляются главнейшие из вечных вопросов. И самое важное, здесь — ключ к пониманию всего дальнейшего.
Да и как может быть иначе. Ведь корень всего в сотворении. Зачем вообще сотворен мир и зачем сотворен человек? В "Бытии" нет прямого ответа на эти вопросы, что и естественно. Даже если бы Бог хотел объяснить людям, зачем Он сотворил мир и их людей, Ему пришлось бы сотворить их не такими, какими они явились на свет. Такие, какими люди были во времена Адама и Евы и такие, какими они являются даже сегодня, люди не могут понять цель Творения! На эти вопросы ответа нет, но упомянутый ключ к пониманию Учения дается именно при описании акта творения. Вот одна из ключевых фраз:
"И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его …" (Быт.1.27).
Мы еще не знаем, что значит "по образу Божию" и, полностью не узнаем этого никогда, но чувствуем, тот, в ком есть способность чувствовать, чувствует значимость этой фразы. Я бы сказал, что как в почке лист, как в бутоне цветок, заключено в ней Учение и отвлекаясь от нее, не заметив ее, невозможно правильно понимать и толковать его. Был такой великий еврейский мудрец, пожалуй, величайший из толкователей Библии а древности. Имя его известно каждому религиозному еврею, да и большинству христиан и даже многим нерелигиозным людям. Это уже упомянутый Гилель. А одно его высказывание известно и многим из тех, кто даже имени его не слыхал, и зачастую приписывается оно другим. Так вот, когда его спросили: Раби, не могли бы Вы одной фразой выразить суть Учения, он ответил: "Не сделай другому того, чего не желаешь, чтобы сделали тебе". Эта фраза стала крылатой и никто до сих пор не пытался оспорить ее. Но я позволю себе это сделать. Не в том, конечно, смысле, что она противоречит Учению. Нет, она блестяще упаковывает в себе значительную часть его. Но не все и немаловажная часть остается за ее пределами. Представим себе человека на необитаемом острове. Там нет тех других людей, которым он может сделать чего-нибудь нехорошее и которые могли бы ему сделать то же самое к его вящему неудовольствию. Так что, нет к такому Робинзону никаких требований в Учении? Если Робинзон станет мучить животных или заниматься онанизмом, будет ли это "по образу и подобию". Чувствуем, что не будет. Почему? Это станет ясно, когда мы увидим всю эволюцию, все движение и развитие идеи в Учении. Да и не потребуется так долго ждать, ибо целый ряд заповедей уже в "Исходе" не будет укладываться в "не сделай другому того, чего не желаешь, чтоб сделали тебе", зато легко себе представить, что они и вылепляют "образ и подобие Божие".
Кстати, Гилель сделал эту редукцию Учения красного словца для. Он то не отрицал тех заповедей, которые не укладываются в его афористическую фразу. Но длинна история, и в позднейшие и даже новейшие времена возникали учения, в которых такая редукция делалась всерьез. Да и только ли такая? Были и гораздо хуже. Главной причиной таких редукций было забвение об "образе и подобии Божием".
Заметим, что нормы морали - это ответ на вопрос, как жить, а "образ и подобие Божие" - это указание кем быть. А как жить зависит от того, кем быть мы хотим или должны. Вот и мелькнули главнейшие вечные вопросы: "Как жить?" и "Кем быть?"
Другая ключевая фраза пять раз повторена в первой главе "Бытия", которая все то содержит с пол сотни фраз. И вот как она звучит в вариациях и в контексте:
"И назвал Бог сушу землею, а собрание вод назвал морями. И увидел Бог, что это хорошо".(Быт.1.10).
"И произвела земля зелень, траву сеющую семя по роду ее, и дерево приносящее плод, в котором семя его на роду его. И увидел Бог, что это хорошо". (Быт.1.12).
"И создал Бог два светила великие: светило большее, для управления днем, и светило меньшее, для управления ночью, и звезды; и поставил их Бог на тверди небесной, чтобы светить на землю, и управлять днем и ночью, и отделять свет от тьмы, И увидел Бог, что это хорошо". (Быт.1.16-18).
"И создал Бог зверей по роду их и скот по роду его, и всех гадов земных по роду их. И увидел Бог, что это хорошо". (Быт.1.25).
"И увидел Бог все, что он создал, и вот, хорошо весьма". (Быт.1.31).
Можно, конечно, не обратить внимания на этот настойчивый повтор. Ну, мол, работает Творец и любуется на дело рук своих, как может любоваться и человек на свое произведение. И какое это имеет отношение к Учению? Но имеет и очень существенное. Ведь вопрос вопросов "как жить" связан не только с тем, кем быть, но и с оценкой действительности, в которой мы живем. Сколько времени все почти западное человечество упивалось восторгом от прогресса. А исходной посылкой для этого было предполагаемое несовершенство мира. "Победим природу, переделаем ее. Она недостаточно дает нам пищи и тепла. Мы выжмем из нее гораздо больше". И вот те на !- экологический кризис. Да не подумает читатель , что я против всякого прогресса. До выводов мы доберемся еще не скоро. Но осознание уникального совершенства и красоты творения, не нами сотворенного, а полученного нами в дар, начинает доходить сейчас и до многих нерелигиозных людей. Вот один из первых космонавтов отметил удивительную красоту вида Земли из космоса. Если исходить из общепринятого научного представления о происхождении чувства прекрасного у человека, то считается, что оно возникло эволюционно на базе полезности. Приспособилось человечество к окружающей среде: лесам, полям, рекам, стало чувствовать себя уютно среди них и нашло, что это красиво. Но в процессе эволюции люди никогда не взирали на Землю из космоса. Откуда же ощущение удивительной красоты ее у первых космонавтов?
Кстати, недовольство этим миром с вытекающей отсюда проекцией на то, как жить, характерно не только для атеистов. И на ответвлениях ствола самого Учения, даже весьма могучих, процветало признание несовершенства этого мира, или горькие сомнения в нем. Как увидим, терзание этими сомнениями и вытекающие из этого раздумья составляют значительную часть эволюции Учения еще в танаховский период. Христианство же в целом, с его "юдолью мирской", которую нужно лишь претерпеть достойно и праведно, дабы получить жизнь в действительно прекрасном, но не этом а том, загробном мире, просто больно этой проблемой. Можно сказать, что вопрос "кем быть", предваряющий "как жить", сам предваряется вопросом, как относиться к миру, в котором мы живем. Потому и поставлен ответ на него как краеугольный камень в Учении и пять раз повторена мысль, чтобы обратить на нее внимание.
К этому времени у читателя, наверное, аж в горле першит от желания встрять в мой монолог. О каком совершенстве мира может идти речь, мира в котором так много страдания: болезней, голода, холода, несправедливости? И как понимать наличие в человеке "образа и подобия Божия", если он, человек способен на столь невообразимые подлости, преступления и свинства, которые совершал со времен Каина и по сей день? А уж что говорить про фашизм и сталинские лагеря?
Да, читатель, есть у тебя основания возражать. Тем более, что вопль об этом стоит если не со времен сотворения мира, то человека, точно. Уже Каина уела "несправедливость" Бога, который принял подарки его брата Авеля, а его дар отклонил, хотя он не успел еще сделать к тому времени ничего предосудительного. А последний вопль о несовершенстве этого мира я встретил недавно, читая "Неравную дуэль человека с Богом" Даниила Данина. Тут даже название говорит само за себя, а претензии к Творцу по поводу несовершенства творения носят особо амбициозный характер:
"У человека, как создания Божьего, бесценный дар от него; свободная воля… В ней источник этических возможностей человека - свобода выбора поведения. Но набор вариантов - от долготерпения Иова и тридцати серебренников Иуды до неразумных жестокостей детства и усталого великодушия старости - этот набор запрограммирован у Него. Ничто из практически осуществимого человеком - от самоубийства до людоедства - Он не запретил нулевой вероятностью. Бог с самого начала начал, с Каина и Авеля, дозволил все…
А зачем же строгость заповедей Моисея ("не убий…") и настоятельность Нагорной проповеди ("возлюби врага своего…")? Когда бы заповеди и проповеди делали дурное невозможным, Авель уцелел бы, а Хам не сумел бы стать хуже Сима и Яфета. Да и не надо было бы отвращать человека от невозможного: оно и так не могло бы содеяться.
Вот так да! И свободы, включая свободу этического выбора хочет Данин и чтобы не было у него свободы выбрать подлость или преступление.(И после этого за то, что не выбрал того, чего и выбрать не мог, захочет еще и награды, наверно,). Таких требований и Творец не мог обеспечить, по крайней мере в рамках Творения, в котором действуют объективные законы, включая законы логики. А могло ли быть другое творение, нам знать не дано. А в общем, сказано ведь уже, что Учение создано знающим все, а дано не понимающим почти ничего. Отсюда, конечно, не следует делать вывод, что нечего и пытаться понять. Как увидим, само Учение как раз и возлагает на нас обязанность стремиться понять, тем более, что оно же убеждает нас, что мы "по образу и подобию Божию" и в частности, мы знаем и без Учения, что в отличие от зверей у нас есть разум. Но кто сказал, что понимание будет даваться легко и сразу? И почему бы вопящим о несовершенстве этого мира не представить себе такую картину: исчезли в одно прекрасное утро все болезни, страдания и несправедливость на Земле. И что, все станут счастливыми? Вызывает у меня это сильное сомнение. А не допускает ли читатель мысль, что страдание есть необходимая часть гармонии и совершенства этого мира. Да не сделается отсюда вывод, что нужно благодарить людей, приносящих страдание.
Что касается "образа и подобия Божьего", то, конечно, гитлеровские палачи и сталинские вертухаи не подходят под него. Но не допустить ли нам, что лишь в потенциале, а не в действительности человек создан "по образу и подобию". И что процесс сотворения человека продолжается и сейчас в виде уже не биологической, а ноосферной эволюции и с участием нас самих. В дальнейшем мы увидим, как много есть аргументов в пользу такого понимания Учения в нем самом. А первый из них уже в самом "Бытии". Сказано там:
"И увидел Господь, что велико развращение человеков на земле и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время. И раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце Своем. И сказал Господь: истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, от человека до скотов и гадов и птиц небесных истреблю; ибо я Раскаялся, что создал их". (Бытие 6.5-6).
Что и сделал Господь, напустив потоп и оставив только праведного Ноя и его семейство для произведения от него нового человечества.
Несовершенство человека и дальнейшая работа над ним Творца для доведения его до "образа и подобия", здесь очевидны и подтверждаются огромным числом мест в Библии в дальнейшем. Но ясно отсюда и даже еще раньше, начиная с истории изгнания из Рая, а затем истории Каина и Авеля, не только, что с появлением человека не закончилось его творение "по образу и подобию", а что человек с момента его создания - уже не просто объект эксперимента или процесса дальнейшего творения его Всевышним, а сам соучастник доведения своего до "образа и подобия", причем участник, которому даны и свобода действия и моральная ответственность за выбор пути и содеянное. Бог же направляет этот процесс и своим Учением, и периодическими воздействиями типа изгнания из Рая, наказания Каина, Ноева потопа и т.д.
То обстоятельство, что человеку даны свобода выбора, разум, дабы отличать добро от зла, и ответственность за выбор пути, следует и из истории с "древом познания добра и зла", соблазнением и последующим изгнанием из Рая. Истории в высшей степени знаменитой и в не меньшей мере таинственной и неясной. Неясностей тут тьма. Сотворил Бог Адама и Еву физически способными к продлению рода, но не ведающими о таковой возможности, и потому не знающими греха. Но ведь животные, которых никто не учит продлевать род, а они тем не менее знают как это делать и делают, все же безгрешны перед Богом. Так почему же это грех для человека? И имелось ли в виду, что с Адама и Евы продлится человеческий род или на них он должен был и закончиться по первоначальному замыслу, если б они не отведали запретного плода? Напомним, что кроме "древа познания добра и зла" было в раю еще "древо бессмертия", только поев плоды которого, они могли стать бессмертными, что однако не произошло. Наконец, зачем дана была им сама возможность соблазниться? И т.д. На эти вопросы, я думаю, никогда не будет дан ответ, как и на вопрос о цели сотворения мира и человека. И, вообще, вся эта история носит явно аллегорический характер, что не мешает, однако, — извлечь из нее уроки Учения. Для того она и дана (как и все остальное в Книге). Уроки же эти таковы.
Наиболее очевидный - это требование выполнять волю Бога. Но не менее важный это то, что человеку дано различать между добром и злом. Причем, сказано не просто "древо добра и зла". Если б так было сказано, то можно было б понять, что дано человеку конечное знание о добре и зле, и всегда и без труда он будет различать между ними. Но сказано "древо познания добра и зла". Вот оно произнесено тревожное и дразнящее слово "познание". Что оно дает человеку? Как оно соотносится с действительностью? Как оно добывается? Еще серия вечных вопросов, которые пронизывают историю человеческого духа вплоть до обильнейших и сложнейших современных теорий познания. И начинались они, как сказано, и не с "Бытия". И поиски ответа на них шли и независимо от Учения (особенно в античной философии). И все это время лучшие умы человечества ломают копья в спорах по этим вопросам. И пишущий эти строки принял в этом участие, создав свою теорию познания. Но эта книга не о теориях познания. Поэтому вернемся к предмету.
Ясно, что из Учения, по крайней мере на этой фазе его развития, не следует, что человеку дано полное знание различия между добром и злом. А лишь знание, что вообще существует добро и существует зло, наметки пути познания их различия. Путь, который ему предстоит еще пройти. Но ответственность за ошибки была возложена сразу. Несправедливо? Ну а разве человеческий закон освобождает от ответственности за незнание?
Итак Учение - это одно из средств продвижения человека к "образу и подобию Божию". А изгнание из Рая, наказание Каина, Ноев потов - это первые уроки этого Учения, хотя еще не дидактические, но зато весьма чувственные. И такой чувственный способ "обучения" будет продолжаться время от времени и после получения евреями заповедей и Закона, ибо сложно Учение и недостаточно было просто сообщить его людям, чтобы они его восприняли.
Итак "Бытие" помимо ключевых фраз к пониманию Учения содержит и первые пусть и неформальные еще уроки его. Рассмотрим их.
Каин наказан за убийство Авеля. Отсюда простой и, казалось бы, ясный вывод: "Не убий", который к тому же будет закреплен в одной из заповедей. Но как же быть с истреблением всего человечества в ноевом потопе. Негуманно это по нынешним меркам и вроде противоречит "Не убий". Последнее, впрочем, зависит от того, как понимать эту заповедь, равно как и другие, и этим мы еще займемся, когда доберемся до них. Сейчас же отметим только, что да, негуманен еврейский Бог Яхве в понимании гуманизма, принятого в 20-м веке, а Учение его не просто.
Но как бы ни понимать "Не убий", появляется этот запрет уже в "Бытии" (хоть и не дидактическим, а чувственным уроком). Даны здесь и еще некоторые уроки или намеки на них. Не углубляясь, пока лишь зарегистрируем их. Во-первых, при изгнании из Рая сказано человеку, что отныне "в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят…" (Быт.3.13). И женщине сказано: " к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобой" (Быт.3.16). Во-вторых, наказание ноевым потопом дано людям за то, что они "развратились". Что именно понимается под развратом в этом месте пока не совсем ясно. Т. е., можно понимать в узком смысле, как понимается это слово сегодня, а можно и в широком, как вообще приверженность ко злу ("что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время"). Есть еще история с Хамом, подглядевшим наготу опьяневшего отца своего Ноя и наказанного за это. Кроме того есть история с Содомом и Гоморрой, наказанными за содомский грех.
Но главный урок "Бытия" (имея в виду непосредственно Учение, а не ключевые фразы к пониманию его) это требование беспрекословного повиновения Богу. Казалось бы нет нужды толковать это требование. Но и тут не так все просто. Эволюционирует это требование по ходу Книги и эволюция эта очень важна для понимания общей направленности Учения. Поэтому остановимся более подробно на том, как именно дано это требование в "Бытии".
Впервые возникает оно в явном виде при заключении завета между Богом и Авраамом. Обращаясь к Аврааму Бог говорит так: "…И поставлю завет Мой между Мною и тобою и между потомками твоими после тебя в роды их, завет вечный в том, что я буду Богом твоим и потомков твоих после тебя. И дам тебе и потомкам твоим после тебя землю, по которой ты странствуешь, всю землю ханаанскую, во владение вечное, и буду им Богом". (Быт.17.17-18).
Мы видим, что завет носит характер соглашения (на иврите вместо завет сказано "брит" - что дословно значит союз): ты Авраам и твои потомки признаете Меня Богом, а я награждаю Вас за это землей. О том, какие требования налагает завет на евреев, кроме веры в Бога, здесь ничего не сказано. И это не случайно. Это не результат забывчивости записавших Учение. Как будет видно из дальнейшего, изначально главным и практически единственным требованием Бога к евреям была только нерушимая вера в Него. И действительно, мало того, что другие требования и в частности, данные позже заповеди, не перечисляются пока, но заключившему этот завет Аврааму, а также следующим потомкам, Исааку и Иакову нисколько не вменяется в вину нарушение их. И не потому, что заповеди им еще не даны и они их не знают. Наказан ведь уже Каин за убийство Авеля, хотя "не убий" еще не было произнесено. А потому, что он Авраам и другие праотцы выполняют требование завета, которое единственно пока что и требуется от них: беспрекословная и непоколебимая вера в Бога и послушание Ему, Его непосредственным указаниям.
Вот Авраам, выполняя прямое указание Бога, идет из Харана сначала в Ханаан, а затем в Египет. Здесь опасаясь, что египтяне могут убить его из-за его красавицы жены Сары, он уговаривает ее, чтобы она представила себя его сестрой. И это приводит к тому, что фараон берет ее себе в наложницы. ("И Аврааму хорошо было ради нее"(Быт12.16). Фараон наказан за это, хотя и не ведал, что творил, и был введен в обман и искушение Авраамом. "Господь поразил тяжкими ударами фараона и дом его за Сару, жену Авраамову" (Быт.12.17). Аврааму же хоть бы хны. Правда, Авраам не нарушил формально заповедь "не прелюбодействуй", но он толкнул на это фараона и свою жену, и ясно, что это противно духу Учения и "образу и подобию Божию". Но прощается ему. То же повторяется по возвращении в Ханаан с местным царьком Авимелехом, которому Авраам вновь подсовывает свою красивую жену под видом сестры. Опять наказывается царек, Авраам - нет. Затем Иакову прощается обман, с помощью которого добыл он себе первородство от своего старшего брата Исава (за чечевичную похлебку). И своего ослепшего отца Исаака обманул Иаков при получении благословения на первородство, подделавшись под своего брата Исава, и вновь прощен. Обманул он и тестя своего Лавана при окончательном расчете с ним за работу пастухом. (Он пас стада Лавана 14 лет в качестве выкупа за женитьбу на дочерях его Лее и Рахили). Правда, перед этим Лаван обманул его, когда после первых 7 лет дал ему в жены вместо обещанной Рахили, Лею и заставив его за Рахиль проработать еще 7 лет. Но согласно Учению, которое развернется в Исходе и далее, не является это основанием для ответного обмана и даже "око за око, зуб за зуб" не означает обман за обман, а означает предписанное законом наказание обманувшего первым. Так что по Учению виновен Иаков, но опять не наказан, а поощрен он.
Бог постоянно поощряет праотцов, помогает им несмотря на нарушение ими заповедей и духа Учения. У Авраама с Сарой до глубокой старости не было детей и они уже не могли надеяться и не надеялись иметь их. Но Бог обещает Аврааму, что у него родится сын от Сары и выполняет обещание. Успех с Божьей помощью (и это подчеркивается) сопутствует праотцам во всех их делах и предприятиях. Их стада тучнеют и множатся, тогда как у их соседей ходят отощавшие. Они избегают опасностей и благополучно выпутываются из разных трудных ситуаций, таких, например, в которые часто попадал склонный к обманам Иаков. Так, когда он обманул при расчете Лавана, да еще Рахиль украла у своего отца его драгоценные реликвии, тот бросился в погоню за ними и настиг, но Иаков умудряется замириться с ним да еще заключить союз без того, чтобы вернуть добытое обманом. Затем при возвращении домой его ожидает встреча с обманутым им гневливым и сильным Исавом. И здесь выпутывается Иаков и замиряется со своим братом, не вернув ему первородства. И т.д.
Зато какую веру и послушание Богу демонстрируют они. Бог велит Аврааму покинуть Харон и идти в Ханаан - идет. Велит не женить своих детей на ханаанеянках, а брать им жен только из того места, откуда вышли они, и Авраам посылает своего слугу выбрать жену своему сыну Исааку из города Нахора в Месопотамии. И Иаков, которому покровительствует Бог, отправляется искать себе жену туда же. Для сравнения Исав, лишенный Иаковом первородства обманом (при молчаливом согласии Бога), еще до этого женится на ханаанеянке. Вершиной же и образцом послушания праотцов Богу служит знаменитая история о том, как Авраам готов был принести в жертву испытующему его Богу своего сына Исаака.
Попробуем вмонтировать этот кусок в разворачивающуюся картину Учения. Как мы уже знаем, Бог сотворил человека "по образу и подобию Божию" не в смысле, что выпустил его в виде законченного продукта, удовлетворяющего этому определению, а в смысле потенциальной возможности его достичь этого "образа и подобия". Дал человеку разум для возможности различения добра и зла, дал свободу выбора между ними и далее предоставил идти процессу жизни человеческого общества и эволюции человека до известной степени независимо, сохраняя за собой возможность вмешиваться в него, когда процесс этот будет заходить слишком далеко не туда, куда надо. И процесс этот с самого начала норовил идти не туда. С самых первых людей, с Каина (если не принимать в расчет Адама и Еву из-за упомянутой аллегоричности истории их согрешения). Затем к моменту ноева потопа процесс зашел слишком далеко от "образа и подобия Божия" и Бог вмешивается. Вмешивается негуманно с точки зрения нашей гуманности, для которой человеческая жизнь - превыше всего. Для сотворившего эту жизнь она не превыше цели творения, о которой мы не знаем ничего кроме того лишь, что человек должен быть "по образу и подобию". Вмешательство это не похоже на то, что было в истории с Каином. Там это было наказание виновного и урок остальным. Здесь это - селекция типа той, которую осуществляет сам человек, разводя животных или растения. Одноразовая эта селективная мера также не приводит к положительному результату т.е. к окончательному формированию человека "по образу и подобию", а если сравнивать с селекцией животных и растений человеком, то и не могла (нужна многократная). Но то ли по причине обещания Бога больше не истреблять род человеческий, то ли убедившись в неэффективности пути, а скорее, по причинам нам неведомым, Бог больше не прибегает к подобной радикальной селекции. Он пробует еще наказание массовым (но уже не глобальным) истреблением в Содоме и Гоморре, и будет прибегать к этому способу иногда и в дальнейшем, но начиная с Авраама, Он меняет основную стратегию воздействия. Он затевает создание избранного народа, который будет если и не совсем еще "по образу и подобию", то существенно ближе к нему, чем остальные люди и послужит им примером, и проложит им путь для всечеловеческого продвижения по нему. "И благословятся в тебе племена земные" сказано Аврааму. Но как заставить этих избранных пойти по этому пути?
Заметим, что к этому моменту человечество почти без исключения состояло из язычников, многобожников, забывших единого Бога, их Создателя. Повлиять на избранный народ можно было только внушив ему предварительно крепкую веру в единого Бога с беспрекословным повиновением ему, и лишь затем, опираясь на это, привить им Учение. Отсюда и вытекают (т.е. так это выглядит, так логично предположить) и обещание Бога праотцам еврейского народа произвести от них великий народ и дать им землю", текущую молоком и медом", и опекать их потомков, все это при условии, что они примут Завет, а значит будут верить только в Него и исполнять Его указания. И только, когда народ укрепиться в этой вере, можно будет дать ему Учение. А пока что можно поддерживать праотцов даже, если они нарушают там и сям Учение (но не непосредственные указания Бога), поддерживать их против окружающих язычников даже в тех случаях, когда язычники эти ведут себя благороднее праотцов.
Резюмируя можно сказать, что в "Бытии" вере в Бога и непосредственному послушанию Ему отдано полное предпочтение перед другими требованиями Учения. Но это обусловлено, так сказать, историческим моментом и соответствующей ему тактикой Бога. И нет пока оснований полагать, что такое соотношение является конечной целью Бога и Его Учения.


3. Моисеево Учение
Итак цель поставлена - избран народ, который должен проложить путь всему человечеству к "образу и подобию Божию" и начато выковывание в нем веры в единого Бога, необходимой чтобы хватило ему духу взвалить на себя бремя Учения и пойти по пути его освоения. Ибо, как увидим, нелегка эта ноша и без духа не снести ее. В "Бытии" только начата эта работа и она продолжается в следующей книге "Пятикнижия", именуемой «Исход», с нарастающей мощью вплоть до момента дачи Учения еврейскому народу. Причем осуществляется она по грандиозному плану, не только задуманному, но и объявляемому Богом евреям частями наперед. Когда к концу жизни Иакова - Израиля в Ханаане наступает жестокая засуха с последующим голодом, Иосиф, сын Иакова, проданный его родителями в рабство в Египет, и благодаря поддержке Бога ставший там могущественным вельможей при Фараоне, приглашает Иакова и своих братьев поселиться у него. И Бог говорит Иакову: "… не бойся идти в Египет; ибо там я произведу от тебя народ великий. Я пойду с тобой в Египет; Я и выведу тебя обратно".(Быт.46.3-4). Это пока самая общая наметка плана, плана, по которому евреи засылаются в Египет на 400-летнее рабство для того, чтобы когда изопьют они эту чашу страданий до дна, освободить их могучей десницей Бога, разрушающей непреодолимые для человека препятствия с сотворением по ходу фантастических чудес. Чтобы прошедший через такое горнило испытаний и потрясенный явлениями могущества Божьего, воспламенился народ верой в Него прежде, чем будет дано ему Учение.
И так развиваются события. Сначала, благодаря протекции Иосифа, евреи приняты в Египте с почетом и поселены "в лучшей части земли, в земле Рамсес" (Быт.47.11) как вольные скотоводы. Но после смерти Иосифа и Фараона, к нему благоволившего, новый Фараон превратил их в рабов и всячески отягощал их жизнь непосильной работой. Несмотря на это евреи размножались быстрее коренного населения и тогда очередной Фараон, движимый заботой о безопасности своего государства, издал приказ об умерщвлении каждого новорожденного еврейского младенца мужского пола. Но поскольку события развиваются по задуманному Богом сценарию, то один из этих младенцев чудесным образом спасается. Это был Моисей, избранный Богом на роль вождя еврейского народа, вождя, который с Его помощью выведет евреев из рабства в землю обетованную, и вождя духовного, через которого дано будет евреям Учение.
Моисей, как личность, заслуживает отдельной книги. Но для этой важно лишь Учение, которое Бог через него даст евреям. Поэтому перенесемся сразу к моменту, когда Моисею уже около 80 лет, большинство из которых он провел в пустыне Синая, вдали от своего народа, будучи вынужден бежать из Египта после того, как убил египтянина, избивавшего еврея. Однажды ему является Бог и велит вернуться в Египет: "И сказал Господь: Я увидел страдание народа моего в Египте и услышал вопль его от приставников его …
Итак пойди: Я пошлю тебя к Фараону; и выведи из Египта народ Мой, сынов Израилевых" (Исх.3.7,10).
И далее так:
"Но я знаю, что царь Египетский не позволит вам идти, если не принудить его рукою крепкою. И простру руку Мою и поражу Египет всеми чудесами Моими, которые сделаю среди его и после того он отпустит вас".(Исх.3.19,20).
Кстати, царь Египетский не сам по себе "не позволит вам идти", а как говорит Бог: "Я ожесточу сердце его и он не отпустит народа" (Исх.4.21).
Т.е. не предвиденье это событий, а осуществляемая программа.
После того, как объявлена эта очередная часть плана, она начинает осуществляться. Прежде всего Моисей наделяется чудодейственными способностями для того, чтобы мог убедить и евреев и Фараона, что он посланец Бога, причем Бога могущественного, более могущественного, чем боги египтян, помогающие их жрецам сотворить также кой-какие чудеса. Вернувшись в Египет и придя к своему народу "…сделал Моисей знамение перед глазами народа. И поверил народ. И услышали, что Господь посетил сынов Израилевых и увидел страдание их, и преклонились они и поклонились." (Исх.4.30,31).
Но Фараон на просьбу Моисея отпустить его народ в пустыню якобы для коллективной молитвы Богу (а на самом деле для побега из рабства) только ужесточает условия работы евреев. Ропщет народ на Моисея и Моисей взывает к Богу: "Господи! Для чего ты подвергнул такому бедствию народ сей, для чего послал меня! (Исх.5.22). Взывает, забыв, что ведь сказано было :" Я ожесточу сердце его и он не отпустит народа". Не отпустит легко и сразу, т.к. тогда евреи не будут видеть могущества Бога и не поверят в Него. И Бог напоминает Моисею план: "Теперь увидишь ты, что я сделаю с Фараоном; по действию руки крепкой он отпустит их; по действию руки крепкой даже выгонит их из земли своей". (Исх.6.1). И добавляет: "И так скажи сынам Израилевым: Я Господь, и выведу вас от рабства их, и спасу вас мышцею простертою и судами великими". (Исх.6.6). Но когда Моисей пересказал все это народу, "они не послушали Моисея по малодушию и тяжести работ". (Исх.6.9). Какая лаконичная точность языка, передающего вечную драму творца, пытающегося увлечь народ и наталкивающегося на глуповато-трусливую инертность массы, противостоящей ему.
Но в данном случае творец, это Творец и Моисей по Его приказу вновь идет к Фараону и делает перед ним разные чудеса, но знает уже заранее, что "фараон не послушает вас" (Исх.7.4) и так и происходит. Тогда наступает очередь следующей части плана: "Я положу руку свою на Египет. И выведу воинство Мое, народ Мой, сынов Израилевых из земли Египетской - судами великими". (Исх.7.4.). И насылаются 10 казней египетских. И перед каждой из них приходит Моисей к Фараону и передает ему слова Бога: отпусти народ Мой, ибо будет то-то и то-то. И только после десятой казни, когда начали умирать все первенцы у египтян, причем, чтобы не было сомнения, что это не случайность, а действие "руки крепкой", у евреев не умирает ни один младенец, только после этого не выдерживает Фараон и отпускает евреев помолиться в пустыне. Господь же не забывает перед этим напомнить евреям через Моисея: "… не послушал вас Фараон, (до сих пор) чтобы умножились чудеса мои в Земле Египетской". (Исх.11.9). А чтобы евреи не забыли о чудесном избавлении их Богом из рабства устанавливает для них праздник Пасхи, отмечающий это событие. "И объяви в день тот сыну твоему, говоря: это ради того, что Господь сделал со мною, когда я вышел из Египта". (Исх.13.8).
Но и этим не заканчивается работа вдохновления евреев. Отпущенные фараоном помолиться в пустыне, они двинулись через нее к Красному морю. "Господь же шел перед ними днем в столпе облачном, показывая им путь, а ночью в столпе огненном, светя им, дабы идти им и днем и ночью". (Исх.13.21).
И вновь ожесточает Бог сердце Фараона дабы еще раз и еще сильней продемонстрировать Израилю свое могущество: "Я ожесточу сердце Фараона и он погонится за ними и покажу славу Мою на Фараоне и на всем войске его". (Исх.14.4). И увидели евреи погоню " и весьма устрашились и возопили сыны Израилевы к Господу, и сказали Моисею: разве нет гробов в Египте, что ты привел нас умирать в пустыне..? Не это ли самое говорили мы тебе в Египте, сказав: "оставь нас, пусть мы работаем Египтянам"? Ибо лучше быть нам в рабстве у Египтян, нежели умереть в пустыне." (Исх.14. 10-12). Но Бог делает так, что Красное море расступается перед евреями и они переходят его по суху, египтян же, пытающихся их догнать, накрывает волнами и они погибают. "И увидели Израильтяне руку великую, которую явил Господь над Египтянами, и убоялся народ Господа, и поверил Господу и Моисею, рабу Его". Наконец-то поверил. Надолго ли, это другое дело, но именно теперь решает Бог дать Его избранному народу Учение, впрочем, добавив еще перед этим пару чудес помельче, которые мы для краткости опустим. Сам акт дачи Учения также обставлен весьма впечатляюще и на деталях этого действа стоит остановиться.
"На третий месяц по исходе сынов Израиля из земли Египетской" Моисей восходит на гору Хорив в Синае и там Господь говорит ему: "Так скажи дому Иаковлеву и возвести сынам Израилевым: Вы видели, что Я сделал Египтянам, и как Я носил вас как бы на орлиных крыльях, и принес вас к Себе. Итак если вы будете слушаться гласа Моего и соблюдать завет Мой, то будете Моим уделом из всех народов: ибо Моя вся земля; а вы будете у меня царством священников и народом святым. Вот слова, которые ты скажешь сынам Израилевым.
И пришел Моисей и созвал старейшин народа и предложил им все сии слова, которые заповедал ему Господь. И весь народ отвечал единогласно, говоря: все, что сказал Господь, исполним. И донес Моисей слова народа Господу.
И сказал Господь Моисею: вот я приду к тебе в густом облаке, дабы слышал народ, как я буду говорить с тобою и поверил тебе навсегда".(Исх.19. 3-9).
"На третий день при наступлении утра, были громы и молнии, и густое облако над горою, и трубный звук весьма сильный, и встрепенулся весь народ, бывший в стане, и вывел Моисей народ из стана в сретенье Богу, и стали у подошвы Горы. Гора же Синай вся дымилась от того, что Господь сошел на нее в огне; и восходил от нее дым, как дым из печи, и вся гора сильно колебалась. И звук трубный становился сильнее и сильнее. Моисей говорил и Бог отвечал ему голосом". (Исх.19. 16-19).
Прежде всего мы видим здесь заключительный мощный аккорд вдохновления евреев верой перед принятием ими Учения. Очень важным моментом является также то, что в отличие от прошлого, когда завет заключался с отдельными лицами: Авраамом, Исааком и Иаковом, здесь это коллективный договор между Богом и всем еврейским народом. А Моисей лишь посредничает при заключении этого договора. Это обстоятельство важно как для понимания сути Учения на данном его этапе, так и его эволюции в рамках Танаха и всей дальнейшей истории еврейского народа.
Но приступим, наконец, к тому, что собственно есть в этом Учении. И тут мы немедленно натолкнемся на очередную трудность: что считать Учением в тексте, полученном Моисеем от Бога? Дело в том, что есть в этом тексте "Заповеди" и есть "Закон". Это с точки зрения религиозного человечества. С рациональной точки зрения там есть указания, регулирующие отношения человека с Богом, регулирующие отношения между людьми, указания ритуальные (о том, что и когда можно или нельзя есть, когда ходить в храм, одежда для священников и т.д.) и даже гигиенические (например, указание, чтобы воинство Израилево кроме оружия носило лопатки для закапывания своих экскрементов ). Указания, регулирующие отношения людей между собой, есть также смысл разделить на мораль и закон, как это принято сегодня, при ясном понимании, что есть связь между этими вещами, но тем не менее, не все что мораль - закон и не все что закон - мораль.
С точки зрения религиозного человека, ортодоксально религиозного, как бы мы не делили Учение, каждое слово в нем свято и каждое указание одинаково важно. Но это далеко не так с точки зрения ответов на вечные вопросы, которые мы пытаемся проследить в этой книге, и тем более с учетом проекции на современную западную цивилизацию. В частности ритуальные указания не вышли за пределы иудаизма, христианство полностью изменило их практически без всякой преемственности, а по мере его ветвления ветвились и ритуалы. Не так это, т.е. не все одинаково значимо в тексте, задиктованном Богом Моисею, и с точки зрения самого Учения, в чем мы убедимся в дальнейшем. Исходя из всего этого мы будем рассматривать лишь заповеди, регулирующие отношение человека к Богу и мораль, данную прежде всего в заповедях и отчасти в законе.
Есть еще вопрос, что считать заповедями в Учении. Дело в том, что были 10 заповедей, записанных на скрижалях рукой самого Бога. И есть немало религиозных и нерелигиозных людей и даже философов, специализирующихся в области морали, которые считают, что 10 заповедей исчерпывают все заповеди. В действительности в Учении в разных его местах, но особенно в "Левите" и "Второзаконии" разбросано еще достаточно много заповедей, которые и в тексте названы заповедями и являются таковыми по смыслу. И мы, естественно, будем их здесь рассматривать. Наконец, в учении есть заповеди, т.е. моральные указания, которые не выражены одной-двумя лаконичными фразами, но тем не менее однозначно извлекаемы из контекста. Поскольку с точки зрения ответов на вечные вопросы и движения идеи не имеет значения содержится ли заповедь в Декалоге или дана как-то иначе, то мы будем рассматривать и эти заповеди.
И здесь, пожалуй, время изложить полный список заповедей дабы получить обозримую картину Учения на этом важном этапе его. Замечу перед этим, что в "Пятикнижии Моисеевом" в силу упомянутого способа записи его (по памяти и людьми простыми и наивными) картина эта как раз плохо обозреваема: заповеди разбросаны по четырем книгам, перемешаны и с указаниями ритуального и прочего характера, и с описаниями событий и даже с чисто поэтическими опусами вроде песни Моисея.
Еще одно замечание. Ясно, что учитывая характер задачи, выборка заповедей может быть сделана не единственным способом и могут найтись желающие добавить к предложенному списку дополнительные заповеди, извлеченные из контекста закона или иным способом. Это вполне нормально, особенно, если вспомнить многослойность Учения и то, что оно предназначено для разного прочтения разными поколениями.
Но вот моя выборка, начиная с десяти заповедей и в моем прочтении (там где я не ограничиваюсь просто цитированием):
1. Требование веры в единого Бога
"Я Господь, Бог твой, который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства. Да не будет у тебя других богов пред лицом Моим". (Исх.20. 2,3).
2. "Не делай себе кумиров и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли". (Исх.20.4).
3. "Не произноси имени Господа Бога твоего напрасно". (Исх.20.7).
4. "Помни день субботний, чтобы святить его". (Исх.20.8).
5. "Почитай отца твоего и мать твою". (Исх.20.12).
6. "Не убивай". (Исх.20.13).
7. "Не прелюбодействуй". (Исх.20.14).
8. "Не кради". (Исх.20.15).
9. Не клевещи." Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего". (Исх.20.16).
10. Не завидуй. "Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего". (Исх.20.17).
Это десять заповедей, именуемые Декалог и написанные на скрижалях завета. Кроме них, есть еще следующие заповеди, либо прямо названные заповедями в тексте, либо являющиеся таковыми по сути:
11. Запрет на гомосексуализм. "Не ложись с мужчиною, как с женщиной. Это мерзость". (Лев.18.22).
12. Запрет на скотоложество. "И ни с каким скотом не ложись, чтобы излить семя и оскверниться от него; и женщина не должна становиться пред скотом для совокупления с ним. Это гнусно". (Лев.18.23).
13." Не лгите и не обманывайте друг друга." (Лев.19.11).
14.Не притесняй другого человека. "Не обижай ближнего твоего и не грабительствуй. Плата наемнику не должна оставаться у тебя до утра". (Лев.19.13).
15. "… не будь лицеприятен к нищему и не угождай лицу великого; по правде суди ближнего твоего". (Лев.19.15).
16. Не сплетничай. "Не ходи переносчиком в народе твоем". (Лев.19.16).
17. Требование прямоты и открытости. "Не враждуй на брата твоего в сердце твоем; обличи ближнего твоего и не понесешь за него греха". (Лев.19.17).
18. Возлюби ближнего своего… "Не мсти и не имей злобы на сынов народа твоего, но люби ближнего твоего, как самого себя". (Лев.19.18).
Эту знаменитую и важную заповедь я поместил на столь отдаленном месте в списке не случайно и не по произволу. Как легко видеть , я даю заповеди в том порядке, в каком они появляются в Учении.
19. Запрет на гадание, колдовство, вызывание духов мертвых и прочую мистику и оккультизм.
"… не ворожите и не гадайте". (Лев.19.26).
"Не обращайтесь к вызывающим мертвых и к волшебникам, не ходите и не доводите себя до осквернения от них". (Лев.19.31).
Повторение с расширением этих запретов встречаются и дальше, например, во "Второзаконии". (Втор.18. 10-14).
20. Запрет разврата. "Не оскверняй дочери твоей, допуская ее до блуда, чтобы не блудодействовала земля и не наполнилась земля развратом". (Лев.19.29).
21. Не бери взяток. "Не извращай закона, не смотри на лица и не бери даров; ибо дары ослепляют глаза мудрых и превращают дело правых". (Втор.16.19).
22. "Правды , правды ищи, дабы ты был жив". (Втор.16.20).
Это можно рассматривать и как требование справедливости, но скорее это требование искать истинный путь в жизни и жить по совести.
23. Запрет ростовщичества.
24. Запрет на кровосмесительство. "Проклят, кто ляжет с сестрою своею, с дочерью отца своего или дочерью матери своей!" (Втор.27.22). И расширение этого запрета в других местах.
Это список заповедей, которые либо прямо названы заповедями в Учении, либо даны в форме заповедей, т.е. одним-двумя предложениями в повелительном наклонении в одном месте. Кроме того, как сказано, есть заповеди, которые можно и должно извлечь из контекста, т.е. либо из одного, но довольно объемного куска текста, либо из нескольких кусков текста, разбросанных в разных местах. Для обозримости картины, перечисляя эти заповеди, я буду продолжать начатую выше нумерацию их. Итак первая такая заповедь это
25. Требование справедливости.
Она разбросана в довольно многих местах в тексте. Можно сказать, что идея справедливости пронизывает Учение и является весьма доминантной в нем. Отношение к справедливости и ее трактовка очень важны и для всей дальнейшей эволюции идеи далеко уже за пределами иудаизма и вообще религии. Но в тексте Учения нет ни определения понятия справедливости и не встречается даже само слово это. И это не случайно. Необычайная сложность этого понятия не позволила объяснить его тогдашним евреям. По этой причине также и до сего дня трудно найти двух человек, у которых было бы совершенно идентичное представление о тем, что это такое, и тем более, как это должно осуществляться. И все же, выражаясь суконным языком современной политической публицистики, в Учении задан вектор, нацеливающий евреев на справедливость, на попытку понять, что это такое и осуществить ее.
Ближе всего к заповедной форме выражения этой моральной нормы подходит известное требование "око за око, зуб за зуб". (Исх.21.24). Но это как бы голая схема справедливости. То, что это именно условная схема, видно из закона, данного тут же в Учении и требующего наказывать за убийство смертной казнью, только если убийство преднамеренное. В других случаях лишь покинуть место, где убийца жил и совершил убийство, и уйти в один из 3 городов-убежищ, предназначенных специально для этого: "Кто ударит человека, так, что он умрет, да будет предан смерти. Но если кто не злоумышлял, а Бог попустил ему попасть под руку его, то Я назначу у тебя место, куда убежать убийце". (Исх.21.12.13). Т.е. "око за око" не следует понимать буквально. Более того, из контекста этой фразы видно, что ее действие в Учении вообще весьма ограничено. Сказано:
"Когда дерутся люди и ударят беременную женщину, и она выкинет, но не будет другого вреда, то взять с виновного пеню, которую положит на него муж этой женщины, и он должен заплатить оную при посредниках; а если будет вред, то отдай душу за душу, глаз за глаз, зуб за зуб, руку за руку" и т.д. Т. е., это правило узкого действия и потому не может выражать идею справедливости в целом. Но большое количество других законов, каждый устанавливающий справедливость в своем конкретном случае, все вместе вылепляют идею справедливости и ее понимание в Учении на этом этапе. Приведу для примера лишь несколько таких законов:
"Кто ударит отца своего или свою мать, того должно предать смерти.
Кто украдет человека и продаст его, или найдется он в руках у него, то должно предать его смерти.
Кто злословит отца своего или свою мать, того должно предать смерти".(Исх.21.15-17).
"Если кто украдет вола или овцу, и заколет или продаст, то пять волов заплатит за вола и четыре овцы за овцу.
Если кто застанет вора подкапывающего и ударит его так, что он умрет, то кровь не вменится ему.
Но если взошло над ним солнце, то вменится ему кровь. Укравший должен заплатить; а если нечем, то пусть продадут его для уплаты за украденное им".(Исх.22.1-3 ). И т. д.
Понимание справедливости, вырисовывающееся из приведенных законов, может отпугнуть современников. Слишком часто наказание смертной казнью за прегрешения, которые многими сегодня считаются почти пренебрежимыми, вроде "Кто злословит отца своего или мать свою". В других случаях наказание, восстанавливающее справедливость, кажется слишком мягким. Сегодня укравшего вола посадили бы в тюрьму на несколько лет, а в Учении он отделывается всего лишь штрафом, пусть и приличным. Это не выглядит справедливым по нашим меркам. Но нужно учитывать, что в то время у евреев, как и у других народов, не было тюрем. Отсутствие тюрем существенно обедняло арсенал средств вершения справедливости. Вместо того, чтобы отмерить укравшему срок отсидки с точностью не только до количества лет, но и месяцев или даже дней, приходилось выбирать между смертной казнью, продажей в рабство и штрафом. Есть еще причины такой трактовки справедливости в Учении, но с ними мы еще будет иметь дело в дальнейшем. Главное же, что все эти законы вместе взятые убеждали евреев, что осуществление справедливости возложено на них самих и есть их моральный долг. Отсюда и вытекает введенная здесь под номером 25 заповедь.
Но этим еще не исчерпывается все, что относится к справедливости в Учении. В главе 20-й "Исхода", в которой даны 10 заповедей, в строках между второй и третьей заповедями есть такие слова:
"Я Господь твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои". (Исх.20. 5.6).
А во "Второзаконии" сказано:
"Ходите по тому пути, по которому поведет вас Господь, Бог ваш, дабы вы были живы и хорошо было вам, и прожили много времени на той земле, которую получите во владение". (Втор.5.33).
По видимости и с учетом договорного характера завета, закрепляющего отношения евреев с Богом, эти и подобные им места выглядят как провозглашение справедливости в отношениях евреев с Богом. А именно, если еврей выполняет заповеди, ему должно быть хорошо. Не выполняет - плохо. И все это как бы независимо от судьбы, удачи, таланта и затрачиваемых усилий. Так, во всяком случае, это поняли тогдашние евреи. Что получилось из этого их понимания и как оно эволюционировало в Танахе и далее в Христианстве, мы увидим в дальнейшем.
Аналогично требованию справедливости извлекается из контекста и
26. Требование милосердия.
Вот несколько мест, которые прорисовывают, вылепляют его:
" И виноградника твоего не обирай до чиста, и попадавших ягод не подбирай; оставь это бедному и пришельцу. Я Господь, Бог ваш". (Лев. 19.10).
"Не обижай наемника, бедного и нищего из братьев твоих или из пришельцев твоих, которые в земле твоей, в жилищах твоих". (Втор.24.14).
"Не суди превратно пришельца и сироту; и у вдовы не бери одежды в залог". (Втор.24.17).
"Когда будешь жать на поле твоем и забудешь сноп на поле, то не возвращайся взять его; пусть он остается пришельцу, сироте и вдове, чтобы Господь Бог твой благословил тебя во всех делах рук твоих". (Втор.24.19).
"Когда будешь оббивать маслину твою, то не пересматривай за собой ветвей, пусть остается пришельцу, сироте и вдове". (Втор.24.20).
И т.д.
Что можно сказать по поводу вырисовывающегося здесь милосердия. Прежде всего то, что еврейское милосердие нигде не вторгается в область действия справедливости. Да, нужно заботиться о людях обиженных и гонимых судьбой: сиротах, вдовах, просто бедных и пришельцах, но не за счет нарушения в их пользу справедливости. Специально подчеркнуто: " Не будь лицеприятен к нищему и не угождай лицу великого; по правде суди ближнего твоего". Не положено в еврейском законе смягчать наказание за провинность со ссылкой на "трудное детство" (равно как и "угождать лицу великого"). Закон и справедливость едины для всех и сферы их действия не пересекаются с милосердием. Можно сказать также, что справедливости отдается предпочтение перед милосердием на этом этапе Учения (назовем его для удобства Моисеевым Учением). Но в дальнейшем движении идеи особенно за пределами иудаизма мы увидим сильную эволюцию в этом пункте.
Это список заповедей, извлеченных из Учения в узком смысле слова, т.е. из того Учения, которое было дано евреям через Моисея в Синае и которое мы выше назвали для простоты Моисеевым Учением. Но поскольку, как было показано, Учение в широком смысле и не в дидактическом только виде, началось уже с "Бытия", и мы уже извлекали оттуда какие-то уроки и брали на заметку некоторые указания, то нужно посмотреть, нельзя ли пополнить полученный список заповедей из того материала. Легко видеть, что некоторые из уроков Бытия вполне укладываются в данные теперь прямым текстом заповеди и служат только иллюстрациями к ним. Таковы наказания Каина за убийство Авеля, которое вполне укладывается в заповедь "Не убий", Ноев потоп, служащий людям наказанием за то, что они" развратились", наказание Хама за нарушение заповеди "Чти отца своего" и истребление Содома и Гоморры, соответствующие запрету гомосексуализма. Так же изгнание Адама и Евы из Рая можно рассматривать как иллюстрацию первой заповеди Декалога, требующей веры в Бога послушания ему. Хотя, как было сказано, вся история согрешения Адама и Евы аллегорична и, следовательно, это иллюстрация относительна. К урокам бытия, которые должны пополнить список заповедей, мне кажется, можно отнести следующие две:
27. Человек обязан трудиться: "В поте лица ты будешь есть хлеб твой".
28. В семье должен главенствовать мужчина: "… к мужу твоему влечение твое и он будет господствовать над тобой", сказано женщине.
И наконец есть еще одна заповедь, важная заповедь, извлекаемая уже не из "Бытия", а из "Исхода" и последующих частей "Пятикнижия", хотя не из Учения в узком, дидактическом смысле. Эта заповедь гласит:
29. Человек не должен быть рабом.
"Рабами мы были в Египте, но больше рабами не будем" - обязаны говорить евреи, отмечая праздник Пасхи. И сорок лет по указанию Бога водит Моисей евреев по выходе из Египта по Синайской пустыне, прежде чем отвести их в землю обетованную, чтобы вымерло поколение, родившееся в рабстве и недостойное потому жить в этой земле.
Заповедь эта имеет более широкий смысл, чем тот, что следует из формы, которую я ей придал для краткости. Имеется в виду, что не только рабами под властью иноземной не должны быть люди, но и в своем государстве более демократическое, обеспечивающее большую свободу и достоинство гражданам устройство, предпочтительнее тоталитарного, при котором граждане хоть и не рабы формально, но положение их близко к рабскому. Когда в конце периода Судей евреи захотят по обычаю соседних народов завести себе царя, Бог через пророка Самуила будет отговаривать их от этого, говоря, что царь принудит платить дань и работать на него "… и сами вы будете ему рабами".(Цар.8.17). Здесь же в "Пятикнижии Моисеевом" Бог, зная, что евреи рано или поздно запросят себе царя, дает им указание, что будущий царь, выражаясь современной терминологией, должен быть не абсолютистским монархом, а ограниченным конституцией, т.е. подвластным закону:
"Но когда он сядет на престол царства своего, должен списать для себя список закона сего с книги, находящейся у священников левитов. И пусть он будет у него, и пусть он читает его во все дни жизни своей, дабы научился бояться Господа, бога своего, и старался исполнить все слова закона сего и постановления сии; чтобы не надмевалось сердце его пред братьями его и чтобы не уклонялся он от закона ни направо, ни налево". (Втор.17. 18-20).
Кстати, это как раз и есть тот корень демократии в Учении, который я упомянул в предисловии.
Теперь, когда Учение представлено в обозримом виде, многим читателям оно покажется банальным и малозначимым. Все эти "не убий", "не укради", все это самоочевидно и было и до Моисея. Например, в кодексе Хамурапи, а то и в каких-нибудь еще более древних источниках. И никогда не менялось. И к чему все эти волны вокруг Учения и зачем все эти громы, молнии и облака, в которых являлся Бог евреям? Что, они до этого не знали, что нельзя убивать? Бежал же Моисей из Египта после того как убил египтянина? И т.д.
Но найдется не меньше и других читателей, которые предъявят Учению упреки с другой стороны. Учение - ложно, реакционно, вздорно, архаично. Где это видно, чтобы женщина была не равна мужчине? Это только в отсталых странах З-го мира. А в передовых странах Запада с развитой демократией и высоким уровнем жизни женщина во всем равна мужчине. И хватит этой болтовни про разврат. Это одно из прав человека - удовлетворять свои сексуальные потребности, как он хочет, и ущемлять его в этом негуманно. Вообще, половая мораль менялась на протяжении всей человеческой истории от эпохи к эпохе, и от общества к обществу, и это почти- что вопрос моды. И т.д.
То, что возражения этих двух групп читателей противоречат друг другу, уже говорит, что все не так уж просто. Действительно, половая мораль менялась от эпохи к эпохе и от общества к обществу в самом широком диапазоне: от неограниченного разврата Римской империи времен упадка, до изуверской средневековой аскезы христианской Европы или русского Домостроя. Но безразличны ли для общества эти колебания? Ведь многие историки сходятся на том, что именно разврат привел Римскую империю к развалу. С другой стороны, что за ужасное качество жизни давали людям Домострой и другие нормы средневековой христианской морали?
А не "убий" и "не укради" действительно известны в самом диком обществе. Даже в звериной стае не принято убивать своего и за воровство у своего можно поплатиться куском шерсти с мясом. "Не убий" и "не укради" действительно извечны. Это нормы, без которых не может существовать никакое человеческое общество даже относительно короткое время и даже звериная стая. Записав эти две нормы на скрижалях завета, Учение не открыло ничего нового людям. (Другое дело - толкование даже этих двух норм, но об этом еще впереди). Но дело в том, что в Учении (а заодно и в любом учении) подобно (в данном случае) научной теории или, для большей наглядности, конкретной математической теории, выстроенной аксиоматически, нельзя рассматривать одни нормы в отрыве от других. Нельзя говорить про геометрию Лобачевского так: подумаешь, великое открытие - все аксиомы у него давно известные, взятые от Евклида, и только одна, про параллельные прямые, новая. Потому что в научной и, в частности, математической теории можно рассматривать только всю совокупность аксиом и достаточно изменить одну, чтобы получить совершенно новую теорию с разительно отличными отдаленными выводами. То же самое и с учениями, и с Учением. Даже, если мы не изменяем нормы "не убий" и "не укради", но меняем при этом, скажем, половую мораль, то получаем совершенно другую систему, другое общество с другим качеством жизни, в котором и процессы далекие от сферы половой морали будут идти по другому и даже неизменные нормы "не убий" и "не укради" получат новый смысл и будут по-иному реализовываться. И в этом мы еще убедимся.
Мы не будем давать здесь общую оценку представленного выше Учения. Хотя бы потому, что, рассматривая в дальнейшем движение идеи, разные трактовки Учения и изменение его, осуществляемые в разные эпохи в разных обществах, и то, как эти изменения влияли на качество жизни и общественный процессы, мы получим немало материала для этой оценки. Но кое-что о свойствах Учения, необходимое нам для дальнейшего рассмотрения эволюции его, мы отметим уже сейчас. Для этого вспомним, что Учение дано человеку дабы приблизить его к "образу и подобию Божию". Но процесс этот - это путь, конец которого тонет в неясном будущем. Учение, данное дикому пастушескому племени три с лишним тысячи лет назад, не могло полностью и на все случаи жизни расписать поведение человека так, чтобы выполнив эти предписания он вполне уложился в этот "образ и подобие". Моисеево Учение - это лишь ориентир на пути эволюции человека к "образу и подобию Божию". Этап пути. А список заповедей, как сказано, подобен набору аксиом в математической теории. Он закладывает основу Учения, он его каркас, но тем не менее его (Учение) еще нужно достраивать, а точнее, выстраивать. Причина этого в том, что жизнь бесконечно разнообразна и она порождает такое количество разных ситуаций, что их невозможно полностью уложить ни в вышеприведенный перечень заповедей, ни в его расширение с помощью не только закона, данного евреям в Синае, но и любого современного уголовного, гражданского, процессуального и прочих кодексов. "Уложить" в том смысле, чтобы точно знали какую именно заповедь или закон применить в данном случае, и как именно применить, и были бы гарантированы от ошибок.
Действительно, представим себе ситуацию, когда отец велит сыну украсть. Послушав отца, сын нарушит заповедь "не укради". Не послушав - заповедь "чти отца своего". Так какую заповедь он должен в этом случае исполнить, а какую нарушить? Это пример того, что области действия заповедей могут пересекаться и нужно установить старшинство или степень важности, предпочтительности между заповедями, что пока что не сделано (по крайней мере внятно). Это одно из возможных направлений развития, достройки Учения.
Другое связано с обусловленностью заповедей. Мы уже видели, что с одной стороны есть "не убий", а с другой сказано, что "если кто застанет вора подкапывающего и ударит его так, что он умрет, то кровь не вменится ему". Т.е. есть обстоятельства, условия, в которых можно и "убить". Также, когда нет полного оправдания убившему, то степень вины будет различна в
зависимости от обстоятельств. Убивший преднамеренно заслуживает смерти, непреднамеренно - изгнания в город - убежище. В сегодняшнем законодательстве степень дифференциации условий относящихся к этой заповеди увеличена. Кроме преднамеренного и непреднамеренного убийства различают еще нечаянное причинение смерти, когда, скажем, под колеса машины кто-то выскочил, так что шофер не мог избежать наезда, хотя и ехал по всем правилам, И четвертый случай это - оправданная самозащита.
Обусловленность имеет место и для всех других заповедей. Так для "не укради" в Моисеевом Учении есть такая мера:
"Когда войдешь в виноградник ближнего твоего, можешь есть ягоды досыта, сколько хочет душа твоя, а в сосуд твой не клади. Когда придешь на жатву ближнего твоего, срывай колосья руками твоими, но серпа не заноси на жатву ближнего твоего".(Втор.23. 23,24). Как видим, эта мера еврейского закона, обуславливающая заповедь "не укради", - гуманна, дай Бог нынешнему такую. С другой стороны, современное законодательство вводит свою обусловленность в этой сфере, различая такие виды умыкания чужой собственности с разными наказаниями за них, как разбой, грабеж с применением оружия и без, кража со взломом и т.п.
Кстати, мера и обусловленность заповедей могут со временем меняться. Заимствование огурца с чужого огорода может считаться кражей или не считаться и этим будет установлена определенная мера на норму "не укради", но эта мера сама зависит от обстоятельств более общих. Например, в советское время каждый, не вдаваясь в глубокомысленные логические построения, ощущал, что тяпнуть на ходу огурчик с обширного колхозного поля - не грех (все равно немало их там пропадает), а с приусадебного участка бедного колхозника, для которого по малости этого участка и один огурец составляет зримую часть урожая, - грех. Это проливает свет и на меру жесткости некоторых законов Моисеева Учения - она обусловлена обстоятельствами.
Дифференциация условий для заповедей является другим возможным направлением раскрытия Учения. Легко видеть, что процесс такой дифференциации в принципе бесконечен, поскольку, например, как известно каждому знакомому с судебным разбирательством, для каждого варианта нарушение заповеди "не убий", т.е. причинения смерти, есть еще множество подвариантов и их можно дробить еще дальше и все равно всех бесконечных ситуаций, которые могут возникнуть в жизни, не перебрать. Скажем, для одной только оправданной самозащиты возможно в жизни необозримое количество ситуаций, которые нужно определить на предмет того, оправдана или не оправдана в данном случае самозащита.
Отсюда видно, что чисто юридическое, через закон развитие Учения не может вполне раскрыть его. Это тем более верно, что закон касается только запретительных заповедей и то не всех, а только тех, нарушение которых подлежит наказанию. Даже "не лги" большей частью не подпадает под сферу действия закона. А что говорить о таких заповедях, которые требуют справедливости, милосердия, прямоты и благородства и, наконец, любви к ближнему. Вообще, законопослушный гражданин, это, конечно, хорошо, при прочих равных, но это далеко еще не "образ и подобие Божие" и в частном случае он может быть изрядной сволочью. Поэтому помимо законодательного, юридического развития Учения нужно и его эмоциональное или духовное раскрытие и развитие. Даже в юриспруденции помимо буквы закона есть дух закона. Мораль же, лишенная духа превращается в лицемерное морализаторство. Вот мы и вновь подошли к духу и его месту в Учении.
Слово "дух" появляется в Писании с первых строк первой главы "Бытия".
"В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста и тьма над бездною; и Дух Божий носился над водою". (Быт. 1. 1,2).
Правда, логично предположить, что Дух Божий и дух закона это не одно и то же. Но и исключить связь между этими двумя мы пока тоже не можем. Вообще, несмотря на необычно широкую употребимость этого слова и в прошедшие эпохи и в наши дни, мне лично не знакомо кем-либо данное, а тем более общепринятое определение духа. Сам я позволил себе это сделать в "Неорационализме" и остаюсь при этом определении, но здесь на этом этапе я не хочу приводить его. Это связано с характером избранного мной пути исследования Учения, исследования изнутри, когда замысел Учения раскрывается по мере его эволюции. Также и понятие духа будет проясняться по мере этой эволюции. Пока что я буду пользоваться им также, как им пользуются все другие, т.е. полагаясь на интуитивное восприятие его читателем.
Итак, что можно пока что сказать по поводу духа в Учении.
Во-первых, мы видели, что перед тем как дать евреям развернутое Учение, Бог прибег к максимальной накачке в них духа. Во-вторых, среди заповедей есть непосредственно выражающие требование духовности, причем, помещены они в Декалоге на первом месте, что подчеркивает значение требования духовности в Учении. Это первые четыре заповеди из записанных на скрижалях. По сути все они сводятся к одному - требованию искренней, неподдельной и глубокой веры в Бога. Первая говорит это прямым текстом. Вторая говорит, что не должно быть других богов , кроме Единого. Третья - "не поминай имя Господа всуе" - требует, чтобы вера была без фальши, лицемерия и корысти. Четвертая, по видимости, как бы о другом, о соблюдении субботы. Но причина, по которой нужно соблюдать субботу, это чтобы за суетными заботами жизни, за ежедневной борьбой добывания хлеба насущного, не забыл человек о Боге:
"Помни день субботний, чтобы святить его. Шесть дней работай и делай всякие дела твои, а день седьмой - суббота Господу Богу твоему". (Исх.20. 8-10).
До сих пор дух и духовность - это только вера в Бога. Но как мы уже видели, без духа (духовности), в каком то более широком смысле, не может быть раскрытия, а следовательно и наполнения, и прочих заповедей, а значит и всего Учения в целом. Можно сказать, дух пронизывает все Учение, причем даже больше, чем требование справедливости.

4. От Моисея до Давида
Получением евреями Учения в Синае завершается этап активного вмешательства Бога в их судьбу, этап, на котором все основные события были спланированы и запрограммированы Им заранее. Но цель - создать избранный народ, предназначенный проложить путь всему человечеству к "образу и подобию Божию" этим еще не достигается. Просто евреям предоставляется возможность дальше двигаться самостоятельно по намеченному пути. Прямые же вмешательства Бога в процесс осуществляются теперь, как это было и раньше, на этапе до Авраама, лишь когда евреи слишком далеко уклоняются в сторону от намеченного пути.
И евреи отправляются в путь… с такой же, примерно, уверенностью, как начинающий водитель, ознакомившийся с теорией вождения, но еще не разу не сидевший за рулем. Начинается этап первоначального вживания евреев в жизнь по Учению. Вживания, при котором ни о каком развитии Учения не может быть пока речи. Пока не накопится чувственный опыт на этом пути. Этот опыт важен для понимания дальнейшей эволюции Учения, поэтому мы остановимся на нем подробнее.
Опыт этот дается евреям весьма болезненно. Они убеждаются, что жить по Учению не легко. Не легко по многим причинам, но прежде всего, по той, что им просто не хочется тащить на себе бремя ограничений и обязанностей, тогда как их соседи этого лишены и, на первый взгляд, им живется легче. Поэтому характерным для этого этапа является не прекращающиеся попытки и единиц и масс, и даже всего народа просто отказаться от взятых на себя по завету с Богом обязательств. Не вдаваясь в трактовку отдельных заповедей, евреи просто возвращаются к языческому многобожию или точнее присоединяются к тем его вариантам, которые исповедуют их соседи. Мотивация такого поведения понятна: тяжело бремя Учения и, вообще, хочется "быть как все". Но, как сказано, когда евреи чересчур удаляются от намеченного пути, то в соответствии с буквой завета, Бог наказывает их или непосредственным воздействием или через другие народы. А когда они вновь возвращаются на путь истинный, он поощряет их своей поддержкой.
Начинается это шатание еще в "Пятикнижии Моисеевом". Более того, сразу после заключения коллективного договора, когда Моисей удалился на гору для получения там от Бога подробного изложения Учения, евреи умудряются тут же нарушить договор.
"Когда народ увидел, что Моисей долго не сходит с горы, то собрался к Аарону и сказал ему: встань и сделай нам бога, который бы шел перед нами; ибо с этим человеком, с Моисеем, который вывел нас из земли Египетской, не знаем, что сделалось". (Исх.32. 1).
"С этим человеком" - так говорят они о вожде, который вывел их из рабства.
И Аарон, брат Моисея и глава священнослужителей - левитов, ничтоже сумняшеся, велит евреям скинуться, кто сколько может, золотишком и отливает для них золотого тельца, которому они тут же начинают поклоняться, и приносить ему жертвы.
"И сказал Господь Моисею: Я вижу народ сей, и вот, народ он - жесто ковыйный».(Исх.32. 9).
Разгневанный, Он тут же на месте хочет истребить их всех и произвести новый народ от Моисея. Но Моисей умоляет Бога не делать этого и напоминает Ему все предыдущие заветы с Авраамом, Исааком и Иаковом, когда Он обещал произвести от них многочисленный народ и дать ему землю обетованную. И Бог внемлет Моисею и ограничивается истреблением только 3-х тысяч человек, зарубленных левитами по приказу Моисея и по указанию Господа.
В этой истории есть интересный и важный момент. Бог меняет свое решение, соглашаясь с просьбой и аргументами человека. На первый взгляд это кажется противоречащим принятому в религии и принятому нами как рабочая гипотеза, представлению о всеведении Бога и, следовательно, об обязательной априорной правоте Его в любом споре с человеком. Но вспомним, что изначально Бог избрал путь сотворения человека "по образу и подобию Божьему", который есть путь - процесс, эволюция, причем эволюция осуществляемая усилиями не только Бога, но и самого человека. Та самая автоэволюция человека, о которой сегодня только начинают поговаривать, на самом деле в определенном смысле, а именно в духовно-моральном, шла изначально. Поэтому, когда человек, пусть даже один, а не все общество, но такой как Моисей, делал значительный шаг в приближении к "образу и подобию Божию", это меняло саму картину состояния человечества и характер процесса в этот момент и потому давало вполне рациональную причину для Бога изменить свое первоначальное решение. А любовь и забота, проявленные Моисеем о своем народе, пренебрежение им личными амбициями - предложением Бога произвести от него новый народ, и понимание духа Учения в его аргументах были именно таким шагом на пути к "образу и подобию".
Следующее восстание евреев против воли Божьей и последовавший немедленно урок с наказанием происходит, когда евреи отказываются идти завоевывать Ханаан, поскольку лазутчики, которых они туда предварительно послали, испугавшись, докладывают, что там живет племя великанов. Опять Бог хочет истребить всех евреев и опять Моисей отговаривает его и смерти предаются только лазутчики.
Еще один чувствительный урок с истреблением уже 14 тысяч человек дает Бог евреям после восстания Корея против Моисея. К сути этого случая я вернусь позже.
Но, наконец, после 40 лет блуждания в пустыне, когда умерло поколение, рожденное в рабстве, евреи более менее укрепляются в вере. Этому способствовало не только вымирание рожденных в рабстве, но и воспитательная работа, которую вел с евреями Моисей, а затем сменивший его Иисус Навин. В этой работе еще не было попыток теоретического развития учения, но был подлинно высокий дух искренней веры в Бога и заботы о судьбе своего народа, дух, носителями которого они, к счастью для их соплеменников, были. Вот как говорит Моисей, обращаясь к евреям:
"Вот я научил вас постановлениям и законам, как повелел мне Господь, Бог мой. Итак храните и исполняйте их; ибо в этом мудрость ваша и разум ваш пред глазами народов, которые услышав о всех сих постановлениях, скажут: только этот великий народ есть народ мудрый и разумный. Ибо есть ли какой великий народ, к которому боги еще были бы столь близки, как близок к нам Господь, Бог наш, когда ни призовем его? И есть ли какой великий народ, у которого были бы такие справедливые постановления и законы, как весь закон сей, который я предлагаю вам сегодня?". (Втор.4. 5-8).
"… спроси у времен прежних, бывших прежде тебя, с того дня, в который сотворил Бог человека на земле, и от края неба до края неба: бывало ли что-нибудь такое, как сие великое дело или слыхано ли подобное сему? Слышал ли какой народ глас Бога, говорящего из среды огня, и остался жив, как слышал ты? Или покушался ли какой Бог пойти, взять себе народ из среды другого народа казнями, знамениями и чудесами и войною, и рукою крепкою, и мышцею высокою, и великими ужасами, как сделал это для вас Господь, Бог ваш, в Египте пред глазами Твоими? Тебе дано видеть это, чтобы ты знал, что только Господь есть Бог, и нет еще кроме Его". (Втор.4. 32-35). И т.д.
Укрепленные верой под руководством Иисуса Навина (после смерти Моисея) вторгаются евреи в Ханаан и, как повелел им Господь, истребляют(или изгоняют) язычников и разрушают их храмы. Преданность вере обеспечивает им и военный успех. Здесь случаются у них проблески не просто послушания Богу, но и взлеты религиозного духа вроде того, что случился когда два колена (племени), Рувима и Гада, получившие уделом для своего проживания земли за Иорданом, построили там жертвенник, а остальные собрались идти на них за это войной. В последний момент, к счастью, выяснилось, что жертвенник они построили не для того, чтобы молиться другим богам, а Богу Израилеву (потому что им было далеко добираться для этой цели до скинии завета) и недоразумение устранилось без крови.
Но со смертью Иисуса Навина ситуация меняется. Великие вожди не появляются в истории народа пачками, и редко и два подряд случаются. С уходом Моисея и Иисуса Навина евреи не скоро еще удостоятся нового великого вождя. А отсутствие такового дурно сказывается на их неокрепшей еще вере. Их религиозное рвение и послушание воле Божьей начинают вновь прослабляться. Завоевание Ханаана еще не завершено и при дальнейшем продвижении, евреи уже не изгоняют язычников, а вопреки воле Бога превращают их в свои данников За это Бог лишает их покровительства и говорит :"…вы не послушали гласа Моего. За это Я не изгоню их от вас и будут они вам петлею и боги их будут для вас сетью".
С этого начинается период, который по праву можно назвать смутным временем библейской истории евреев. Евреи остаются без крепкой веры, способной сплотить их в единый народ, без великого вождя и без покровительства Божьего. Они периодически впадают в язычество, терпят военные поражения, попадают в зависимость от соседних народов, враждуют и даже воюют друг с другом.
"Тогда сыны Израилевы стали делать злое пред очами Господа, и стали служить Ваалам… И воспылал гнев Господень на Израиля и предал их в руки грабителей, и грабили их; и предал их в руки врагов, окруживших их, и не могли уже устоять пред врагами своими. Куда они не пойдут, рука Господня везде была им во зло, как говорил им Господь и как клялся им Господь. И им было весьма тесно". (Суд. 2. 11,14,15).
Когда им становится слишком "тесно", они вновь вспоминают своего Бога и, разрушив идолов, начинают молиться Ему и взывать о помощи. Тогда Бог дарует им сильного вождя в лице судьи или военачальника. Успех вновь начинает сопутствовать им, после чего они тут же опять впадают в язычество, и история повторяется. Я не буду разбирать все перипетии этого рода, а приведу для примера лишь одну, связанную с правлением судьи и военачальника Гедеона.
Перед этим в течение семи лет евреи, впавшие в идолопоклонничество, были побиваемы и притесняемы соседними Мадианитянами.
"Сыны Израилевы стали опять делать злое пред очами Господа, и предал их Господь в руки Мадианитян на семь лет. Тяжела была рука Мадианитян над Израилем… Когда посеет Израиль, придут Мадианитяне и Амалкитяне и жители востока и ходят у них… И весьма обнищал Израиль от мадианитян и возопили сыны Израилевы к Господу". (Суд.6. 1,2,3,6).
Тогда Господь посылает ангела к Гедеону.
"И дух Господень объял Гедеона; он вострубил трубою, и созвано было племя Авиезерово идти за ним". (Суд.6. 34). Вслед за ними под его знамена становится еще три племени, в результате чего он собирает войско в двадцать с лишним тысяч человек, чего евреям, в силу их тогдашней разобщенности уже давно не удавалось сделать. Но Бог велит ему выбрать из них только 300 храбрейших по его указанию (иначе не будет достаточно видна слава Божья). С этими тремястами с помощью военной хитрости, неожиданным нападением Гедеон наголову разбивает мадианииитян (численность войска которых была 120 тысяч) и берет в плен их князей.
"Так смирились мадианитяне пред сынами Израиля, и не стали уже поднимать головы своей, и покоилась земля сорок лет во дни Гедеона". (Суд.8.28). Но "Когда умер Гедеон, сыны Израилевы опять стали блудно ходить вслед Ваалов, и поставили себе богом Ваалвефира. И не вспоминали сыны Израилевы Господа, Бога своего, который избавлял их из руки всех врагов, окружавших их. И дому Иероваалову, или Гедеонову не сделали милости за все благодеяния, какие он сделал Израилю". (Суд. 8. 33-35). Да, видно, мало было 40 лет, которые Моисей водил евреев в пустыне для полного избавления от рабских черт.
Как уже сказано, в этот период никаких попыток развития и углубления Учения не происходит. Более того, когда евреи изредка пытаются самостоятельно трактовать его, они демонстрируют такую глубину непонимания, что это приводит к драматическим последствиям.
Первый такой опыт произошел в случае упоминавшегося уже восстания Коррея против Моисея. Коррей и присоединившиеся к нему были" начальники общества, призываемые на собрание, люди именитые". (Чис. 16.2). Кстати, это определение характеризует и израильское общество тех времен. Характеризует как разновидность демократии, в которой общественные проблемы решаются либо судьями, либо собранием "людей именитых", т.е. своего рода парламентом. Конечно, вряд ли эти "именитые" избирались как сегодня, но мы знаем, что и в демократиях с современной избирательной системой все равно возникает элита, которая и правит именем народа. Это с одной стороны, а с другой - внутри этой элиты происходит борьба за власть, которая в идеале осуществляется чисто демократическими средствами, а на практике - далеко не всегда. Такая борьба за власть явно и была причиной восстания Коррея против Моисея. Кстати, восстанием я называю его, употребляя термин, взятый из Танаха. По сути эта была вполне демократическая попытка устранить Моисея как вождя. Коррей и компания обратились к народу, убеждая его, что нет никаких оснований, чтобы Моисей был их верховным правителем. Для нас интересна их аргументация. Коррей и его товарищи заявили, обращаясь при всех к Моисею и Аарону: "… полно вам; все общество, все светы, и среди их Господь! Почему же вы ставите себя выше народа Господня?". (… 16.3). К этому добавили еще, как принято при любой демократии, немножко экономических доводов типа, "где же обещанные молоко и мед". И уже совсем в духе коммунистов, ставших демократами, добавили, что "молоко и мед" были на самом деле при коммунизме, т.е. в египетском рабстве, из которого вывел их Моисей:
"Разве мало того, что ты вывел нас из земли, в которой течет молоко и мед, чтобы погубить нас в пустыне, и ты еще хочешь властвовать над нами! Привел ли ты нас в землю, где течет молоко и мед, и дал ли нам во владение поля и виноградники?"(Чист.16. 13,14).
Перекручивание темы "молока и меда" уж слишком явно свидетельствуют, что речь идет о голой борьбе за власть, а идеологическая аргументация - лишь ее прикрытие. Тем не менее мы здесь впервые сталкиваемся с попыткой трактовать Учение, пусть и недобросовестной. В дальнейшем недобросовестное, корыстное использование и толкование станет судьбой не только Учения, но и любых других учений, включая нерелигиозные. Причем настолько, что породит в новейшее время воинственное отталкивание от всяких учений и идеологий, хотя эта установка сама по себе есть также идеология.
Но для нас важно не только то, что это толкование недобросовестное, но и как оно построено. Построено же оно на перекручивании идеи справедливости. Мол, еврейский народ заключил коллективный договор с Богом. "Все святы". Следовательно, никто не должен иметь преимущества перед другими. Причем они имеют в виду не преимущество перед законом. На том, что закон - один для всех, настаивает само Учение и Моисей, как его проводник. Корей и компания имеют в виду преимущество в смысле власти и функций управления. С сегодняшней позиции мы отлично понимаем, что это невозможно — общество распадется. Понимал это, конечно, и Коррей с компанией именитых, лицемерие которых было в том, что они забывали при этом о своих собственных властных преимуществах. Но они сумели таки возмутить народ, который этого не понимал, и принял их трактовку против Моисея, так что бедному Моисею пришлось в который раз "падать на лицо свое", моля Бога сначала спасти его, а затем не губить всех евреев, что Бог тут же собирался сделать. Чем закончилась вся история, мы уже знаем.
Примером уже искреннего заблуждения при толковании, заблуждения с благим, даже фанатичным стремлением следовать Учению, но с самыми трагическими последствиями, служит история истребления одного из своих собственных колен-племен. Началась она с того, что племя вениамитян впало в массовый разнузданный разврат, включая гомосексуализм. Это стало известно остальным племенам, когда один левит забрел к вениамитянам вместе со своей наложницей и те хотели сначала изнасиловать его, но удовлетворились "только" тем, что изнасиловали его наложницу коллективно до смерти. Левит после смерти наложницы разрубил ее тело на части по числу остальных племен и разослал им вместе с вестью о случившемся. Это возмутило израильтян возмущением праведным, демонстрирующим одухотворенность их Учением и они решили наказать виновных. Но наказание по своей жестокости превзошло всякую меру и всякое воображение. Как сказано, они просто истребили все племя вениамитян, включая женщин и детей, ни в чем уж точно не повинных.
Тут не мешает вспомнить, что в недавнем прошлом евреи уничтожали ханаанян, также включая невинных детей. И делали они это по прямому указанию Бога. Причем одной из причин истребления был все тот же разврат ханаанян. Казалось бы, и так это и восприняли тогдашние израильтяне, истребление народа или племени, включая детей, за общую развращенность соответствует духу Учения. Но мы уже видели, что прямые указания Бога и даже его действия и дух Учения это не одно и тоже. Конкретные действия и указания Бога соответствуют целесообразности конкретного момента, обусловлены конкретной ситуацией и направлены на конкретную, относительно близкую цель. Учение же направлено на удаленную в бесконечность перспективу — доведение Человека, человечества до «образа и подобия Божьего». Именно поэтому справедлива в данном случае римская пословица: «что позволено Юпитеру то не позволено быку». И одно дело выполнять прямое указание Бога истребить ханаанеев, другое — самим принимать решение об истреблении какого-либо народа или племени, пусть и по тем же причинам.
Сказанное еще не окончательный приговор. Можна возразить, что применение норм Учения всегда обусловлено обстоятельствами и что обстоятельства в случае с вениамитянами не отличались от тех, что были при завоевании Ханаана. Но отложим пока дальнейший анализ случая до тех пор, пока дух Учения не прояснится более по мере изучения его эволюции.
Пока что отметим что на этом еще не кончилась эта печальная история. Ее продолжение превосходит своей нелепой дикостью даже то, что было до этого. На другой день, осознав случившееся, израильтяне раскаялись "и сказали: Господи, Боже Израилев! для чего случилось это в Израиле, что не стало теперь в Израиле одного колена?» (Суд.21. 3). И стали думать, как исправить содеянное. Оставалось в живых еще несколько сот воинов - вениамитян, забравшихся на неприступную скалу и отражавших успешно все атаки на них. Решили оставить их в живых и от них восстановить племя вениамитян. Но не было уже женщин вениамитянок для продолжения рода. Казалось, почему бы не предоставить им возможность жениться на израильтянках из других племен? А потому, видители, что в предыдущий день после побоища они успели поклясться не отдавать своих дочерей оставшимся в живых вениамитянам. Так может быть можно отменить клятву, раз уж осознали ужас содеянного? Нет, выяснили, кто не участвовал во вчерашнем побоище. Оказывается, что жители Иависа Галаадского не выставили ни одного воина. Тогда принимается и осуществляется решение, какое в наши дни и в бреду никому не могло бы прийти в голову: весь Иавис Галаадский, включая женщин и детей истребляется, кроме четырех сотен непорочных девиц, оставленных в жены вениамитянам. "В те дни не было царя у Израиля; каждый делал то, что ему казалось справедливым".(Суд.21.25) - заканчивает летописец эту историю и "Книгу Судей". А для нас это прекрасный урок того, к чему может приводить неправильное толкование Учения вообще и справедливости в частности, при самых благих намерениях.
Помимо попыток сбросить с себя бремя Учения и откровенно дикого толкования его было еще много случаев, которые хоть и не являлись ни тем ни другим, но свидетельствуют, с одной стороны о том, что Учение еще не пустило глубоких корней в еврейском народе, а с другой, об объективных трудностях понимания его.
Например, была распространена манера давать Богу нелепые и противоречащие на самом деле и духу Учения и заповедям клятвы и исполнять их. Или устанавливать столь же нелепые запреты и наказывать смертью за невыполнение их. Так Иеффай, бывший вождем евреев в Галааде, выступая на войну с аммонитянами, дал клятву Богу в случае победы принести Ему в жертву первого еврея, который попадется ему по возвращении. Для вящего ужаса это оказалась его собственная дочь, но и это не остановило его.
Другой пример, это когда первый еврейский царь Саул после важной победы над филистимлянами по неизвестным мотивам запрещает своим воинам принимать пищу до конца этого дня (уже после победы). Нарушившим этот запрет оказывается его сын и герой этой победы Ионафан, к тому же не знавший о запрете. И несмотря на всю дикость ситуации (не говоря о противоречии духу Учения) Саул собирается убить его и сделал бы это, если бы не вмешательство народа, который спас своего героя.
Еще одна история, уже не связанная с клятвами и запретами, но также противоречащая духу Учения, произошла, когда племя Ефрема пошло войной на Галаад за то, что перед этим те ходили в поход на аммонитян и не позвали их с собой. В этой войне погибло 42 тысячи ефремлян.
К непониманию и кривотолкованию Учения относится и явление пророчества, распространившееся в этот период. Когда говорят о еврейских пророках, то имеют в виду обычно тех, учения которых зафиксированы в книгах пророков и прежде всего великих пророков: Исайю, Иеремию, Ехезкиеля и Даниила, внесших большой вклад в развитие Учения. К этим мы еще вернемся. Но явление пророчества в еврейской истории гораздо шире и далеко не всегда столь положительно.
Начало оно берет с момента дачи евреям Учения в Синае. Учение дано было им через Моисея, который был и вождем, и мессией и первым пророком. Но сначала Бог хотел давать его евреям сам в прямом контакте с ними, но они испугались. И тогда Бог решает не только Учение дать им через Моисея, но и в будущем все указания свои давать им через пророков. Вот как говорит об этом сам Моисей, пересказывая волю Божью народу:
"Так как ты просил у Господа, Бога твоего, при Хориве в день собрания, говоря: "да не услышу впредь гласа Господа, Бога моего, и огня сего великого да не увижу более, дабы мне не умереть". И сказал мне Господь: Хорошо то, что они говорили. Я воздвигну им Пророка из среды братьев их, такого как ты, и вложу слова Мои в уста Его, и Он будет говорить им все, что Я повелю Ему." (Втор.18. 16-18).
Но Бог понимает: найдется много желающих изобразить из себя пророков. Он тут же предупреждает евреев об этом и дает указание, как отличить истинных пророков от ложных:
"Но пророка, который дерзнет говорить Моим именем то, чего Я не повелел ему говорить, и который будет говорить именем богов иных, такого пророка предайте смерти. И если скажешь в сердце твоем: "как мы узнаем слово, которое не Господь говорил?" Если пророк скажет именем Господа, но слово то не сбудется и не исполнится, то не Господь говорил сие слово, но говорил сие пророк по дерзости своей, - не бойся его".
Как видим, критерий различения вполне рациональный и мы широко применяем его в жизни, скажем, к политикам, судя о них в конечном счете по их делам, а не обещаниям. Плохо только, что возможность применить этот критерий и разобраться, кто истинный пророк, а кто ложный, или кто хороший политик, а кто демагог-популист, мы получаем лишь постфактум, когда наделано уже немало дел и зачастую весьма печальных. К тому же следует отметить, что предсказывать события и иногда угадывать могут не только истинные пророки, но и всевозможные прорицатели и гадатели, деятельность которых прямо запрещена Учением.
Вполне возможно, что помимо этого Бог давал евреям и другие, более эффективные (но и более сложные) критерии различения пророков истинных и ложных, но примитивному народу было трудно их понять и потому они не сохранились в его памяти. Пока что следует отметить, что ситуация была чревата появлением большого количества лжепророков и большой путаницей с вопросом, кому из них верить, и это не замедлило произойти и, отразилось и на кривотолковании Учения.
О масштабе этого явления и о месте, которое оно занимало в духовной и социальной жизни тогдашних евреев, можно судить по таким, например, местам из Библии.
Когда Самуил помазал на царствование будущего первого еврейского царя Саула, тот ничем особенным кроме высокого роста не выделялся среди других, и никаким авторитетом еще не обладал. Для поднятия его рейтинга, как сказали бы сегодня, Самуил засылает его к пророкам. Причем речь идет не о двух-трех пророках, а о множестве, которые вели, судя по всему, артельный образ жизни:
"… и когда войдешь там в город, встретишь сонм пророков, сходящих с высоты, и пред ними псалтирь и тимпан и они пророчествуют. И найдет на тебя Дух Господень, и ты будешь пророчествовать с ними, и сделаешься иным человеком". (1 Цар.10. 5,6).
И Саул, действительно, начал пророчествовать, чем вызвал недоумение у своих уже тогда скептичных соплеменников: "Все знавшие его вчера и третьего дня, увидев, что он с пророками пророчествует, говорили в народе друг другу: что это сталось с сыном Кисовым? неужели и Саул во пророках?"(1 Цар.10.11).Но цель была достигнута и Саул стал царем.
В более позднее время периода царств печально известная своей ненавистью к еврейской религии и преследованием ее приверженцев царица Иезавель за один раз истребит аж 400 пророков.
Уже само изобилие пророков говорит о том, что большинство из них, если не все они - лжепророки, ибо для передачи евреям указаний от Бога остаточно одного пророка. Да и Бог говорил "Я воздвигну им Пророка из среды братьев их", одного пророка, а не множество. Да и занимались они по преимуществу прорицаниями, что осуждается Учением и о чем предупредил Бог евреев:
"Ибо народы сии, которых ты изгоняешь, слушают гадателей и прорицателей; а тебе не то дал Господь, бог твой. Пророка из среды тебя, из братьев твоих, как меня, воздвигнет тебе Господь, Бог твой, - Его слушайся".(Втор.18. 14,15)
И тем не менее эти прорицатели сильно влияли на царей и на народ, побуждая их от имени Бога на разные действия, которые либо никак не связаны с Учением, либо противны даже букве его. Духу же его противно само явление. Из народа Учения, народа закона, оно возвращает евреев в состояние первобытно-языческое, когда племя шло на войну или, убегало от врага или решало какие-то общественные проблемы, руководствуясь только предсказанием шамана или иного прорицателя. Так, израильский царь Ахав отправляется на войну с сирийцами потому, что 400 пророков предсказывают ему победу в ней. В действительности он терпит жестокое поражение и погибает. И таких примеров много.
Ситуация осложняется еще тем, что даже истинный боговдохновляемый пророк имеет проблему, как отличить видение, которое от Бога, от видения не от Бога. От необычного и впечатляющего сновидения или даже от грез наяву, которые могут переживаться любым нормальным человеком, а тем более людьми с подвижной психикой, пребывающими в возбужденном эмоциональном состоянии. И, действительно, даже такие авторитетные духовные лидеры и пророки как Самуил, который в ряде случаев передавал евреям волю Господа, вполне соответствующую букве и духу Учения и потому вызывающую доверие к этим его видениям (когда отговаривал их брать себе царя), в других случаях поступает опять же ссылаясь на авторитет Бога и наведение так, что тяжело не заподозрить его в корыстной и амбициозной мотивации и фальсификации видения. Например, свежепомазанный им Саул в сложнейшей ситуации, когда промедление смерти подобно, вступает в бой с филистимлянами, не дожидаясь пока те с их огромным военным преимуществом атакуют его, и благодаря неожиданности и дерзости нападения одерживает удивительную победу. А Самуил вместо благодарности проклинает его и говорит, что Бог накажет его смертью, а у Израиля будет более достойный царь. Все это только за то, что Саул, принимая это решение, не дождался его, Самуила, не посоветовался с ним. Причем не обязательно в этом случае Самуил совершал осознанный обман, прикрываясь именем Бога. Скорей всего он и сам себя убеждал в том, что он выполняет волю Бога, используя для этого и какое-либо подходящее видение, которое могло быть и чистым самовнушением под влиянием упомянутой мотивации. Все это лишний раз подчеркивает слабость и опасность метода видений, распространенного не только в иудаизме и христианстве, но и в любых религиях, не говоря о бесчисленных современных сектах.
Кстати, Гедеон, благородство и честность которого доказано всей его жизнью, когда у него случилось видение, осуществил вполне рациональную проверку истинности его. Ему явился "Ангел Господень" и сказал: "иди … и спаси Израиля от руки Мадионитян; Я посылаю тебя" (Суд.6. 14). Желая прверить не иллюзия ли это или сон, Гедеон сказал Ему: «Если я обрел благодать пред очами Твоими, то сделай мне знамение, что Ты говоришь со мною". (Суд.6. 17). После чего, по указанию Ангела он сходил домой, принес мяса и лепешек, положил их на камень, а Ангел прикоснувшись к ним посохом мгновенно изжарил их и съел. И даже после этого, прежде чем вести евреев на войну против Мадианитян, как требовал Бог, Гедеон лишний раз хочет убедиться действительно ли по велению Господа он берет на себя такую ответственность:
"И сказал Гедеон Богу: если Ты спасешь Израиля рукою моею, как говорил Ты, то вот я расстелю здесь на земле стриженную шерсть: если роса будет только на шерсти, а на всей земле сухо, то буду знать, что спасешь рукою моею Израиля, как говорил Ты. Так и сделалось: на другой день встав рано, он стал вынимать шерсть и выжал из шерсти росы целую чашу воды". (Суд.6. 36-38).
Но и этого ему показалось мало, и он еще раз обращается к Богу:
"… не прогневайся на меня, если еще раз скажу и еще только однажды сделаю испытание над шерстью: пусть будет сухо на одной только шерсти, а на всей земле пусть будет роса. Бог так и сделал в ту ночь: только на шерсти было сухо, а на всей земле была роса". (Суд.6. 39,40). И только после этого уверился Гедеон в истинности видения и приступил к исполнению воли Божьей.
Но ясно, что далеко не каждый пророк даже совершенно искренний в своей вере, был настолько рационально педантичен, как Гедеон.
Кроме того даже проверка типа гедеоновой носит индивидуальный характер и в этом отличие такой проверки от науки, в которой результат эксперимента должен быть доступен повторению любым другим экспериментатором. Для самого Гедеона такой проверки было, конечно, достаточно. Но представим себе на месте Гедеона лжепророка, который заявляет, что ему было видение и что он проверил его подобным образом. А на самом деле он изобрел и то и другое.
В результате явление пророчества, в особенности до появления великих Пророков, приносило израильтянам много вреда и в частности, вносило свой вклад в общую картину примитивного и искаженного толкования Учения в ту пору. Надо сказать, что это явление и поныне не перевелось, и в любое трудное или смутное время, типа переживаемого сегодня на пост советском пространстве начинает играть значительную роль в "переведении" ума за разум у населения. А то, что нынешние прорицатели выступают не от имени единого Бога, а от всякого рода иных небесных сил, с которыми у них есть астрологическая, телепатическая или иного рода интимная и непроверяемая связь, не имеет значения.
5. Учение Давида
Давид - великий царь, заложивший основы первого еврейского царства. И при нем оно достигло максимального расцвета. Давид - великий полководец, одержавший замечательные победы над филистимлянами и другими врагами евреев. Давид - герой, победивший в единоборстве великана Голиафа и совершивший еще много ратных подвигов. И даже Давид - певец и музыкант. Все это широко известно не только среди евреев, но и среди других народов, а некоторые из них - грузины, армяне - выводят свой царский род от Давида, настолько популярен он в мире.
В тени от блеска и великолепия перечисленных заслуг и достоинств осталась роль Давида в развитии Учения. А между тем, Давид был не только первым, кто всерьез начал осмысливать, толковать и развивать его. Он превзошел в этом всех, кто был после него в до христианскую эпоху.
Давидово Учение содержится в части Библии, именуемой "Псалтырь", и состоящей из 150 псалмов. Псалмы - это своеобразный литературный жанр, в котором древние евреи как раз и выражали свое отношение к Богу и свое понимание Учения. Псалмы, вошедшие в Псалтырь, - результат коллективного творчества, в том смысле что это - подборка псалмов разных авторов, своего рода литературный альманах. Там есть и псалом Моисея, и псалом Соломона, и несколько псалмов сынов Кореевых (не исключено, того самого Корея, что восстал против Моисея) и довольно много псалмов неизвестных авторов. Но, примерно, половина псалмов принадлежит Давиду. Уже одно это косвенно свидетельствует о его роли в развитии Учения в до христианский период. Учтем еще, что хронологически псалмы охватывают весь период Танаха, от Моисея и до окончания вавилонского пленения, подтверждением чему - знаменитый 136-ой псалом, начинающийся словами: "При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе". Это период без малого в тысячу лет. Сменилось много поколений и в каждом многие в народе упражнялись в этом жанре. Но в сборке избранных псалмов, вошедших в Книгу - половина Давидовых. Если же из этой сборки выделить псалмы, в которых не только славится Господь, и повторяются заповеди, а осуществляется действительное развитие Учения, то Псалтырь смело можно было бы назвать псалмами Давида. Впрочем, в поэтическом отношении его псалмы также из лучших.
Главная заслуга Давида - творца в одухотворении Учения. В этом он предтеча Христа. Не случайно и Христос из дома Давида. Мы уже говорили о значении духа для Учения и в Учении. Говорили о том, что прежде чем дать евреям Учение Бог должен был одухотворить их верой. И что требование веры в первых заповедях. И что без духа мораль становится лицемерным морализаторством. И тем не менее, само Учение следующее за первыми четырьмя заповедями, говорящими о духе и требующими веры, это Учение носит характер голой инструкции. Делай то, не делай этого. Сухо. Нет в этом человеческой страсти, без которой нет и духа, хотя страсть - это не обязательно дух и может быть и антидухом - все зависит от того, на что она направлена.
То одухотворение евреев, которое было осуществлено Богом перед дачей и Учения, оно было как бы извне. Ну поверили евреи, что есть Бог, что Он всемогущ, что Он может наказать за неисполнение заповедей, и наградить за их исполнение. Но в сочетании с договорным характером завета все это придало Учению несколько бизнесовый меркантильный характер: мы, Господь, Тебе, а Ты - нам. Интуитивно ощущается, что это далеко от "образа и подобия Божия" и что тяжело на такой основе воспылать подлинному духу и наполниться им Учению. И до Давида мы почти не наблюдаем проблесков одухотворения евреев Учением, а если таковые и бывали, то в сочетании с диким пониманием его и с ужасными последствиями, как в случае с Вениаминитянами.
Давид смог это сделать потому, что он сам был носителем высокого духа. Даже если бы и не было его псалмов, мы не могли бы не отметить этого зная его жизнь и дела. Давид обладал удивительной до наивности чистотой натуры, благородством и способностью глубоко чувствовать. Все это он сохранил до старости, пройдя бурный путь воителя, полководца, политика и царя.
Вот преследуемый Саулом, возревновавшим к его славе победителя Голиафа, он прячется в пещере, куда входит сам Саул с воинами, разыскивая его, чтобы убить. В пещере темно и они не видят Давида, пройдя от него так близко, что Давид мог бы поразить Саула мечем. Но Саул - царь его, Давида, народа, первый царь, который нужен народу для сплочения его в трудное время пред лицом грозных врагов. И Давид не поднимает руку на ищущего его смерти. Он лишь отрезает незаметно кусок ткани его плаща, чтобы предъявив его потом, доказать свою преданность и добиться прощения. И добивается, но не надолго. Саул, страдающий комплексом Ивана Грозного, в том числе пытавшийся дважды убить своего сына, (что позже Иван сделает более успешно) вновь начинает преследовать его. И Давид вновь бегает и прячется. И однажды ночью он входит со своей дружиной в спящий стан Саула и его воины предлагают ему убить Саула. И опять Давид сохраняет жизнь своему врагу, который нужен сейчас его народу. И когда Саул погибает в бою с филистимлянами, Давид оплакивает его и слагает песнь на его смерть.
После смерти Саула племя Иуды выбирает Давида царем, но военачальник Саула Авенир воцаряется сына Саула Иевосфея над остальным Израилем. Между ними начинаются войны, в которых победа склоняется на сторону Давида. И тогда Авенир предлагает ему сдать Израиль, перейдя с войском на его сторону. Сделка принята, но когда она состоялась, военачальник Давида Иоаф предательски убивает Авенира. Давид, не терпящий подлости и предательства, проклинает его за это. "И весь народ узнал это и понравилось ему это как и все, что делал царь, нравилось народу" (2 Цар.3.36). До поры до времени нравилось, добавим.
Затем два другие его военачальника предательски убивают Иевосфея и приносят Давиду его голову в надежде получить награду. Но Давид велит убить их за содеянное. И опять это понравилось народу.
Но у народа короткая память и недолга его благодарность своим вождям, героям и избавителям. Было уже: «и не вспоминали сыны Израилевы Господа, Бога, своего который избавлял их из руки всех врагов, окружавших их. И дому Иероваалову, или Гедеонову не сделали милости за все благодеяния, какие он сделал Израилю». Так и тут непроходит много времени и Авессалом, сын Давида, жаждущий власти, умудряется натравить народ на отца и поднять восстание. Давид с горсткой преданных воинов бежит за Иордан. Горька чаша неблагодарности народной. Но еще горше предательство родного сына. И вот сцена. Давид с немногими воинами пробирается через маленькое селение по дороге из Иерусалима к Иордану. Его увидел некий Семей и начал проклинать и оскорблять. "И бросал камнями на Давида и на всех рабов царя Давида; все же люди и все храбрые были по правую и по левую сторону царя… И сказал Авесса, сын Саруин, царю: зачем злословит этот мертвый пес господина моего царя? пойду я и сниму с него голову… И сказал Давид Авессе и всем слугам своим: вот если мой сын , который вышел из чресел моих, ищет души моей, тем больше сын Вениамитянина; оставь его, пусть злословит; ибо Господь повелел ему." (2 Цар.16.6,9,11).
Вот из какого материала был сделан Давид и через какие горнила испытаний прошел он. И это заставило его почувствовать Учение не как сухой свод правил и норм, и позволило вдохнуть в это Учение и чистоту, и наивность своей натуры, и глубокую страстность, и подлинный дух. Вместо сухого "Да не будет у тебя других Богов пред лицом моим" звучит в псалмах Давида чистая и сильная нота любви к Богу и упования на него.
" … Ты, Господи, щит предо мною, слава моя, и ты возносишь голову мою … Ложусь я, сплю и встаю, ибо Господь защищает меня. Не убоюсь тем народа, которые со всех сторон ополчились на меня… От Господа спасение. Над народом Твоим Благословение Твое" (Пс.3. 4,,6,7,9).
" Боже ты наставлял меня от юности моей, и до ныне я возвещаю чудеса Твои … Та посылал меня на многие и лютые беды, но и опять оживлял меня, и из бездн земли опять выводил меня. Ты возвышал и утешал меня. И я буду славить тебя на псалтири, Твою истину, Боже мой; буду воспевать тебя на гуслях, Святый Израилев! Радуются уста мои, когда я пою тебе, и душа моя, которую ты избавил". (Пс.70. 17,20-24).
Служение Богу должно быть не нудной повинностью, а исполненным радости учит Давид, предваряя этим хасидизм.
"Веселитесь о Господе и радуйтесь праведные; торжествуйте все правые сердцем" (Пс.31.11).
"Радуйтесь, праведные, о Господе: правым прилично славословить. Славьте Господа на гуслях, пойте ему на десятиструнной псалтири. Пойте ему новую песнь; пойте ему стройно, с восклицанием". (Пс.32. 1-3).
Давид первый отмечает превосходство духовного и морального начала в Учении над указаниями ритуального и прочего характера, над соблюдением кошера, постов, принесением жертв и молитвами. Как было отмечено выше, в Моисеевом Учении морально-духовные заповеди даны вперемешку со всякими прочими указаниями и нечем не выделены из них. Это привело к тому, что евреи не только до Давида, но в подавляющем большинстве религиозных школ и до сих пор, не делают между этим разницы. Более того, уже в позднейшем развитии иудаизма введено 613 так называемых мицвот, которые должен выполнять верующий еврей, и сюда включены и моральные заповеди, и молитвы, и кошер, и омовения и т. д. И все это на равных, так что ведется даже количественный подсчет мицвот, которые совершил еврей, и исполнение одной мицвы, любой, списывает с него один грех. Т.е. если днем еврей мухлюет на весях, а вечером молится, то он остается как бы безгрешен. И это несмотря на то, что после Давида против этого восставали и пророки и Гилель, которому принадлежит и такая знаменитая фраза: "Не молись и не воруй". Но Давид был первым, кто понял это, и как все что он делал, выразил с большим чувством:
"Господи! отверзи уста мои и уста мои возвестят хвалу твою. Ибо жертвы Ты не желаешь, - я дал бы ее; к всесожжению не благоволишь. Жертва Богу - дух сокрушенный ; сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже." (Пс.50. 17-19).
" Я буду славить имя Бога моего в песне, буду превозносить его в славословии. И будет это благо угоднее Господу, нежели вол нежели телец с рогами и копытами". (Пс.68. 31,31).
Конечно, Давид имеет в виду не лицемерный подхалимаж к Богу, а искреннее чувство веры. Оно важнее принесения жертв и совершения прочих ритуалов.
Искренняя вера и любовь к Богу приводят Давида намного раньше христианства к пониманию необходимости смирения человека перед лицом Творца:
" Предай Господу путь твой и уповай на него, и он совершит, и выведет как свет правду твою, и справедливость твою, как полдень. Покорись Господу и надейся на него. Не ревнуй к успевающему в пути своем человеку лукавящему. Перестань гневаться, и оставь ярость; не ревнуй до того, чтобы делать зло. Ибо делающие зло истребятся, уповающие же на Господа наследуют землю…А кроткие наследуют землю и насладятся множеством мира". (Пс.36. 5-9,11).
Эта проповедь смирения тем ценнее, что звучит из уст человека, славного делами.
Как сказано, Давид испытал в жизни много несправедливости, и будучи натурой сильной и чистой, остро переживал ее, что нашло отражение в псалмах:
"Сыны мужей! доколе слава моя будет в поругании? доколе будете любить суету и искать лжи?" (Пс.4.3.).
"А враги мои живут и укрепляются умножаются ненавидящие меня безвинно; и воздающие мне злом за добро враждуют против меня за то, что я следую добру. Не оставь меня, Господи, Боже, мой! Не удаляйся от меня. Поспеши на помощь мне, Господи, Спаситель мой!" (Пс.37. 20,23).
Его волнует не только несправедливость к нему лично.
«Для чего, Господи, стоишь вдали, скрываешь себя во время скорби? По гордости своей нечестивый преследует бедного: да уловятся они ухищрениями, которые сами вымышляют. Ибо нечестивый хвалится похотью души совей; корыстолюбец ублажает себя. В надмении своем нечестивый пренебрегает Господа:" не взыщет; во всех помыслах его: "нет Бога"! Во всякое время пути его гибельны; суды Твои далеки для него; на всех врагов своих он смотрит с пренебрежением; говорит в сердце своем: "не поколеблюсь; в род и род не приключится мне зла". Уста его полны проклятия, коварства и лжи; под языком его мучение и пагуба. Сидит в засаде за двором; в потаенных местах убивает невинного; глаза его подсматривают за бедным. Подстерегает в потаенном месте как лев в логовище; подстерегает в засаде, чтобы схватить бедного; хватает бедного, увлекая в сети свои; сгибается, прилегает - и бедные попадают в сильные когти его; говорит в сердце своем: забыл Бог, закрыл лицо Свое, не увидит никогда". Восстань Господи, Боже мой, вознеси руку Твою, не забудь угнетенных. Зачем нечестивый пренебрегает Бога, говоря в сердце своем: "Ты не взыщешь"? Ты видишь, ибо Ты взираешь на обиды и притеснения, чтобы воздать Твоею рукою. Тебе предает себя бедный, сирота, Ты помощник. Сокруши мышцу нечестивому и злому так, чтобы искать и не найти его нечестия". (Пс.9. 22-36).
Это не брезжание неудачников. Давида неудачником не назовеш. Его жалобы идут не от озлобленности на жизнь и людей, а от любви к тому настоящему и достойному любви, что есть в этой жизни и ростки чего вытаптываются «нечестивыми». Он жаждет не мелочной справедливости, регламентированой законом, а отношение по совести людей к друг другу. Этим он расширяет трактовку справедливости намеченую в Моисеевом Учении, и наполняет сухие нормы, задающие ее жаром своего сердца. Он жаждет «образа и подобия Божьего», а несправедливость и подлость стоят на его пути. За это и ненавидят его нечистивые.
"Ненавидящих меня без вины больше нежели волос на голове моей. Враги мои, преследующие меня несправедливо, усилились; чего я не отнимал, то должен отдать… Чужим отдал я для братьев моих и посторонним для сынов матери моей. Ибо ревность по доме Твоем снедает меня, и злословие злословящих Тебя падают на меня… Поношение сокрушило сердце мое, и я изнемог; ждал сострадания, но нет его, - утешителей, но не нахожу! И дали мне в пищу желчь, и в жажде моей напоили меня уксусом". (Пс.68. 5,9,10,21,22).
Есть у Давида и развитие понимания справедливости во взаимоотношениях человека и Бога. Как и все евреи до него Давид еще не сомневается, что тот, кто выполняет заповеди, должен быть вознагражден Богом, а кто нарушает - наказан. Но Давид уже не ждет, что это произойдет немедленно. Более того затяжка наказания Богом неправедных, кажется Давиду чрезмерной и невыносимой для невинных, страдающих от несправедливости. И при всей его вере в Бога и любви к нему, при всем его смирении пред лицом Господа, он отваживается не только просить Его ускорить суд над неправедными, но почти упрекает Его в задержке.
"Восстань, Господи, да не преобладает человек, да судятся народы пред лицом твоим. Наведи, Господи страх на них; да знают народы, что человеки они". (Пс.9. 20,21).
"Господи! Ты слышишь желание смиренных; укрепи сердце их; открой ухо Твое, чтобы дать суд сироте и угнетенному, да не устрашает более человек на земле". (Пс.9. 38,39).
Для правильного понимания всего вклада Давида в Учение нужно добавить еще несколько слов о нем, как о личности. Давид не был ученый-книжник, знающий Учение вдоль и поперек и по диагонали. Он был из простой и бедной семьи и с детства пас скот в горах вместо изучения премудрости Учения. Под звездами бездонного ночного неба Иудейской пустыни постигал он Бога душой, а не разумом. Да, его вера была чиста и искренна, но в то же время он был дикарь с сильными страстями, не вышколенный достаточно буквой Учения. И, естественно, он не был безгрешен. Сама его дружина из 30 витязей, если перевести на современный юридический язык, была бандфоррмированием. Конечно, нужно учесть разницу эпох. Это была дружина в стиле тех варяжских дружин, от которых произошла династия Рюриковичей в Киевской Руси. Точнее даже в стиле воинства Робин Гуда. Они хоть и брали дань со своих, но умеренно, любя. А в то же время защищали их от филистимлян. Могли и поделиться с ними награбленным. Но в бурной своей биографии доводилось Давиду вместе со своей дружиной служить и иноземным царям собирая дань со своего народа в их пользу. Правда, как Ивану Калите в русской истории, это позволило ему сплотить евреев и накопить достаточно сил, чтобы сбросить затем иноземное иго.
Был в его биографии и постыдный поступок, который нельзя списать ни на какие исторические обстоятельства. Это знаменитая история с Вирсавией, когда уже, будучи царем и влюбившись с эту красавицу он посылает ее мужа Урию, одного из своих военачальников, в заведомо гибельную военную экспедицию, в которой тот и погибает, а сам женится на Вирсавии. Да был этот грех и это пятно останется на Давиде. Но сила его раскаяния добавила свой оттенок в его Учение. Он стал терпимее к людям, особенно к простым, бедным и страдающим и любовь его к ним и сострадание, при всем понимании несовершенства их подняли на новую высоту скромную и затерянную среди многих других указаний в Моисеевом Учении заповедь "Возлюби ближнего своего".
Прежде всего, памятуя о своем грехе, он отличает слабость и несовершенство человека:
"Если Ты обличениями будешь наказывать человека за преступления, то рассыплется как от моли краса его. Так суетен всякий человек ".(Пс.13. 2,3).
Затем появляется у него тема личного раскаяния и мольба простить его.
"Господи! Не в ярости Твоей обличай меня, и не во гневе Твоем наказывай меня. Ибо стрелы Твои вонзились в меня, и рука Твоя тяготеет на мне. Нет целого места в плоти моей от гнева Твоего; нет мира в костях моих от грехов моих. Ибо беззакония мои превысили голову мою, как тяжелое бремя … на мне, смердят, гноятся раны мои от безумия моего". (Пс.37. 2-6).
А затем - тема прощения греха каждому раскаявшемуся, тема также предваряющая идею христианства и наполняющая конкретным содержанием любовь к ближнему.
"Блажен, кому отпущены беззакония и чьи грехи покрыты! Блажен человек, которому Господь не винит греха, и в чьем духе нет лукавства! Когда я молчал обветшали кости мои от вседневного стенания моего. Ибо день и ночь тяготела надо мною рука Твоя; свежесть моя исчезла, как в летнюю засуху. Но я открыл Тебе грех мой и не скрыл беззакония моего; я сказал :" исповедаю Господу преступления мои", и Ты снял с меня вину греха моего". (Пс.31. 2-5).
В заключение этой главы пора окинуть взглядом пройденный уже путь в движении идеи, эволюцию Учения от Авраама до момента смерти Давида, почувствовать сам характер этой эволюции и, так сказать, пощупать вектор ее направленности. Мы видим, прежде всего, что Учение не догма, что оно эволюционирует. Что на каждом этапе оно дается с учетом состояния общества, дается так, чтобы с одной стороны общество способно было вообще понять и воспринять его, а с другой, чтобы был максимальный возможный эффект его воздействия в направлении приближения человека к "образу и подобию Божьему". Кроме того, мы видим, что движение это напоминает плавание парусного судна против ветра на контргалсах: конечная результирующая изменяемых курсов корабля ведет его к намеченной цели, но на каждом этапе кормчий направляет корабль не в точности на эту цель, а под некоторым углом к ней (из-за невозможности идти прямо к цели против ветра). Так от праотцов Авраама, Исаака и Якова требуется только беззаветная вера и беспрекословное выполнение прямых и непосредственных указаний даваемых им лично Богом. Нормы Учения для них как бы еще не существуют. Хотя из предшествующих глав Бытия мы знаем, что вообще они уже есть: замышлены и действуют. Каин уже наказан за убийство Авеля и т.д. Не говоря о том, что с первых строк сказано, что человек создан "по образу и подобию Божию". Но локальный этого времени вектор воздействия Бога на евреев и следовательно, направленность Учения на этом этапе не совпадают вполне с направлением на конечную цель. То, что разрешается праотцам это отнюдь не «образ и подобие Божие».
Затем, когда в евреев достаточно вколочена вера в Бога, пусть и не слишком искренняя, а базирующаяся на страхе, и небескорыстная, а основанная на предпосылке, что, кто соблюдает нормы Учения, тот выиграет уже в этой жизни, а кто нарушает - будет наказан предпосылка, как начинает выясняться уже во времена Давида, неверной, так вот, когда фундамент веры более менее создан, им дается конструктивная часть Учения.
Как было показано, эта конструктивная часть в принципе не могла быть дана в полном объеме, ибо Учение допускает и предполагает развитие, причем, по разным направлениям и до бесконечности. Кроме того нормы Моисеева Учения сопровождаются законом, в котором формулируются их изначальные оценки в виде различных наказаний, за нарушение различных норм. Несоответствие некоторых из этих оценок "образу и подобию Божию", скажем, требование смертной казни за нарушение заповеди "Чти отца и мать своих" настолько разительно, что ощущается интуитивно и без изучения дальнейшей эволюции Учения. То же можно сказать и о требовании Бога к евреям истреблять и изгонять ханаанеев при завоевании Ханаана. Теперь становится ясным, что эти и подобные им требования и оценки никаким образом не определяют "образ и подобие Божие" - конечную цель Учения, а являются лишь требованиями момента. В частности, истреблять и изгонять ханаанеев требовалось потому, что избранный народ на начальном этапе его пути нужно было изолировать от окружающего моря язычников и их влияния.
Но опираться только на интуицию в оценке подлинного конечного направления к "образу и подобию Божьему" опасно. Поэтому столь важно отслеживание дальнейшей эволюции. И вот мы видим, что у Давида вера, основанная на страхе, сменяется искренней любовью к Богу, характер договорных отношений с Ним - смирением пред лицом Его (хотя качество этого смирения не совсем то, что в Христианстве и особенно в некоторых ответвлениях его). Начинает подвергаться сомнению, что каждый здесь на земле получит по заслугам. Наполняются новым содержанием справедливость, милосердие и любовь к ближнему. Поднимается тема прощения греха, хотя решение ее у Давида опять же не совпадает с позднейшими христианскими и не христианскими, и уж точно не совпадает со всепрощением, индульгенциями или вышеупомянутой еврейской теорией "Мицвот".
Тут возникает вопрос. До сих пор, от Авраама и до Моисея и само Моисеево Учение давались людям непосредственно от Бога. У Давида мы впервые сталкиваемся с развитием Учения человеком. Спрашивается откуда нам знать, как соответствует вклад Давида конечному "образу и подобию Божию" или хотя бы локальному вектору, движение к «образу и подобию» для данной эпохи с ее конкретным состоянием общества?
Я думаю, для ответа на этот вопрос уместно опереться на две вещи. Во-первых, на ту оценку, которую дает Давиду и его Учению сама Библия, особенно, если эта оценка приписывается самому Богу. И здесь мы имеем наивысшую аттестацию. За праведность Давида Бог обещал ему:
"если сыны твои будут наблюдать за путями твоими, чтобы ходить передо Мною в истине от всей души своей, то не прекратится муж от тебя на престоле Израилевом".(.. 2,4).
И сыну его Соломону говорит Бог :
"И если будешь ходить путями Мои ми, сохраняя уставы Мои и заповеди Мои, как ходил отец твой Давид, Я продолжу и дни твои". (ЗЦ. 3,14).
И даже когда Соломон под влиянием своих чужеземных жен впадает в идолопоклонство, служит Астарте, построил капища Хамосу и Молоху и т. д., Бог не отнимает у него царства тут же, а говорит:
"… за то, что так у тебя делается, и ты не сохранил завета Моего и уставов Моих, которые Я заповедал тебе, Я отторгну от тебя царство и отдам его рабу твоему. Но во дни твои я не сделаю сего ради Давида, отца твоего; из руки сына твоего исторгну его. И не все царство исторгну; одно колено дам сыну твоему ради Давида, раба Моего". (3Ц. 11,11-13).
Есть в Библии еще много подтверждений особой любви Бога к Давиду. Но, конечно, каждое из них и все их вместе можно поставить под сомнение: действительно ли Бог говорил это Давиду, действительно ли Он говорил это Соломону, действительно ли Он говорил это еще кому то. Ведь мы уже знаем, что были и лжепророки, были люди ошибочно принимавшие свои сновидения за пророческие. Но сама множественность видений, причем у разных лиц делает в данном случае оценку более достоверной. Ну и главное мы можем и должны опереться на другое основание в оценке Давидова Учения: на то, как оно будет вписываться в дальнейшую эволюцию Учения, движения идеи, и то, как оно при этом будет проверяться жизнью, историей. Это, естественно, мы увидим в дальнейшем.
6. Соломон мудрый
Он был, безусловно, мудрый. И даже гораздо более мудрый, чем способны были воспринять его современники и многие более поздние почитатели его мудрости и последователи, восхищавшиеся в основном поверхностными слоями этой мудрости. Поэтому естественно ожидать от него развития Учения и он, действительно, внес в него значительный вклад.
Почему же все-таки не его, а его отца Давида назвал я вершиной до христианского этапа движения идеи? Потому, что Соломон не обладал тем высоким духом, носителем которого являлся его отец. Учение же, как было уже отмечено, и любое учение, это не наука и для него помимо интеллекта важен дух. Впрочем, и наука, настоящая, делается не холодными сапожниками. Для нее тоже нужна страсть хотя бы к знанию, к истине, к мудрости. Таковыми Соломон, безусловно, обладал, потому и весом его вклад в развитие Учения, хоть и уступает Давидову. Различен и характер их вкладов. Основная заслуга Давида в одухотворении Учения, хотя есть у него и конструктив. У Соломона, естественно, обратная пропорция. Он очень много сделал для осмысления, расширения, трактовки Учения и гораздо меньше - для одухотворения. Но его духовный изъян сказался, как увидим, и на характере его трактовок.
Почему Соломон столь разительно отличался по духу от своего отца? Во-первых, это не исключение, а скорей правило, когда речь идет о выдающихся носителях духа и их прямых потомках и преемниках. И правило это определяется обстоятельствами, достаточно типичными для таких случаев, и в полной мере имевших место и в данном. Давид был сыном простого пастуха и сам с детства пас овец в горах, в суровых условиях, когда приходилось защищать скот от хищников, включая львов, что пригодилось ему, кстати, в бою с Голиафом. (Он поразил Голиафа той же пращей, которой поражал и львов). Он вырос вдали от городской суеты, которая рано разжигает в людях тщеславие и стремление выделиться. Поэтому он не рвался к власти, тем более царской. (Саул, начав преследовать его из зависти за победу над Голиафом, сам превратил его в потенциального претендента на трон. И даже после этого он не пытался сместить Саула, но только служить ему до самой того смерти). Он вырос в глухом селе в горах и круг его общения в детстве был, естественно, узок. Зато сами отношения были чисты и наполнены любвью и дружбой. Ведь это были отношения с его родными и друзьями. И эти отношения он проецировал на весь свой народ. Он рос в суровое время, когда народ этот страдал от теснивших и притеснявших его врагов. И Давид мечтал послужить своему народу. Его народ отличался от соседей религией, поэтому он прилепился душой и к религии, не будучи знатоком ее параграфов. Он плохо разбирался с детства не только в параграфах религии, но и в своем народе. Именно поэтому впоследствии так глубоко страдал он от преследования, клеветы и наветов своих соплеменников, для которых так много сделал и во имя которых так беззаветно рисковал жизнью. Но это неведенье спасло его душу и помогло сформироваться сильной и чистой натуре.
А Соломон был сыном царя, царя великого и уже создавшего великое по тем временам государство. И вырастал он не просто в суете и тщеславии большого города, но и в атмосфере интриг царского двора. Ведь он был самый младший сын Давида и его династические права были последними, но он был любимый сын и от любимой жены Вирсавии, поэтому шансы на трон у него были. Шансы были, но за реализацию их нужно было бороться. И это не была борьба на поле брани с внешними врагами за благо своего народа. Это была борьба во имя личных амбиций, борьба со своими кровными братьями, борьба не мечем и луком, а с помощью хитроумных дворцовых интриг.
Вот эпизод, характеризующий приемы этой борьбы и всю атмосферу двора, а в известной мере и нравственное состояние народа, о котором, по счастью как сказано, его отец в своей юности не ведал. Когда Давид состарился, началась борьба за трон. Его старший (после смерти Авесалома) сын Адония собирает у себя на пир всех остальных сыновей кроме Соломона, и всю знать и там, не дожидаясь смерти отца провозглашает себя новым царем, и все приветствуют и величают его. Узнав об этом, партия Соломона всполошилась. Пророк Нафан бежит к Вирсавии и говорит ей :"Слышала ли ты, что Адония, сын Аггифии, сделался царем, а господин наш Давид не знает о том? Теперь вот, я советую тебе: спасай жизнь твою и жизнь сына твоего Соломона". (ЗЦ 11.12). Как видим, придворная борьба не знает ни совести, ни жалости. Вирсавия срочно бежит к Давиду, который по старости и по сохранившейся чистоте натуры не следит за интригами и не знает о случившемся. Давид велит священнику Садону немедленно везти Соломона на царском осле к скинии завета и там помазать его на царство, и под звуки шофара известить об этом народ. Когда эта весть доходит до пирующих, они разбегаются, оставив Адонию одного и тот, понимая, чем это ему грозит, кидается к жертвеннику Богу и хватается за рога его. По обычаю нельзя было убивать человека, пока он держится за эти рога. И Адония держался за них до тех пор, пока не получил от Соломона обещания не убивать его. Соломон обещает ему это, но мудрый, зная, что такое борьба за власть, лукаво обуславливает свое обещание: "… если он будет человеком честным, то ни один волос не упадет на землю; если же найдется в нем лукавство, то умрет". (3 Цар.1. 52). А уж что значит быть честным и что есть лукавство, теперь решать Соломону. И вскоре, придравшись к намерению Адонии жениться на Ависаге Сунамитянке, которая всего лишь должна была стать наложницей его отца, но так и не стала, он убивает его. И Соломон отлично знал, что Ависага была лишь предлог. Ведь был он мудрый, да не особенно и скрывал подлинную причину: " … то и то пусть сделает со мною Бог и еще больше сделает, если не на свою душу сказал Адония такое слово (о намерении жениться) … ныне же Адония должен умереть." (ЗЦ. 2. 23,24). И все это сразу после смерти отца, который, умирая завещал ему: "…храни завет Господа, Бога твоего, ходи путями Его и соблюдай уставы Его и заповеди Его, определения Его и постановления Его, как написано в законе Моисея написано в законе Моисеевом". (З Цар.2.40).
Для лучшего понимания вклада Соломона в Учение, рассмотрим еще ряд фактов из его биографии, проливающих свет на его личность. Я не буду останавливаться на приводимых в Библии свидетельствах его мудрости, ибо, во-первых, эта сторона его личности и биографии - наиболее известна, во-вторых, степень и качество его мудрости будут видны, когда мы приступим непосредственно к его вкладу в развитие Учения. Я хочу остановиться на фактах, проливающих свет на другие стороны его личности, оставшейся в тени его общепризнанной мудрости, но повлиявшие, тем не менее, и на сами плоды ее.
Укрепившись на престоле Соломон демонстрирует большое религиозное рвение и пытается вымолить себе прощение Господа за грех на пути к власти. Но в отличие от отца, который понимал, что "жертва Богу - дух сокрушенный сердца сокрушенного", Соломон пытается заменить отсутствие качества количеством:
"Тысячу всесожжений вознес Соломон на том жертвеннике" (3 Цар.3.4). Затем, выполняя завещание отца, он строит в Иерусалиме храм и переносит в него скинию завета. По этому поводу он произносит примечательную речь перед народом, обращаясь к Богу. В конструктивном плане эта речь - это развитие мыслей Давида о справедливости и прощении греха раскаявшимся. Но по духу отличается она от псалмов Давида. Давид смиренно просил Бога о наказании притеснителей и помощи гонимым и страдающим, о прощении греха ему и другим согрешившим и искренне раскаявшимся, предоставляя, естественно, Богу решать, кого прощать, а кого нет. В тоне его чувствуется интимное, не публичное обращение к Богу. Соломон же явно работает на публику, на повышение рейтинга. Его смирение смешано с тщеславием и тон местами из просящего превращается в повелительный:
"Когда кто согрешит против ближнего своего и потребует от него клятвы, чтобы он поклялся и для клятвы придут пред жертвенник Твой в храм сей: тогда Ты услышь с неба, и произведи суд над рабами Твоими, обвини виновного, возложив поступок его на голову его, и оправдай правого, воздав ему по правде его. Когда народ Твой Израиль будет поражен неприятелем за то, что согрешил пред Тобою, и когда он обратится к Тебе, и исповедает имя Твое, и будут просить Тебя и умолять в сем храме: тогда Ты услышь с небес и прости грех народа твоего Израиля, и возврати их в землю, которую Ты дал отцам их". (3 Цар.8.31-34). И т.д.
После этой речи Бог является во сне Соломону и (несмотря на гордыню Соломона)возобновляет с ним завет, заключенный с Давидом, о том, что потомки Давида будут править Израилем до скончания веков, если не будут уклоняться с пути истинного. Но весьма выразительно подчеркивает, что Он не всепрощающий Бог, тем более, не такой, которому человек может давать указания. Он - Бог-ревнитель, который Сам решает, какие прегрешения можно простить и какие нельзя и раскаявшимся. И тем более, когда речь идет о народе, для которого Он так много сделал, дабы наставить его на путь истинный.
"Если же вы и сыновья ваши отступите от Меня, и не будете соблюдать заповедей Моих и уставов Моих, которые Я дал вам и пойдете и станете служить иным богам и поклоняться им, то я истреблю Израиля с лица земли, которую я дал ему и храм, который Я осветил имени Моему отвергну от лица Моего, и будет Израиль притчею и посмешищем у всех народов".(3 Цар.9. 6,7).
Конечно, мы не обязаны верить этому тексту, потому только, что он был дан Соломону в видении. Но он хорошо соответствует духу Учения и предупреждение Бога исполнится в дальнейшей истории евреев.
Несмотря на столь грозное предупреждение Соломон чем дальше, тем больше отходит от путей отца своего и от требований духа Учения. Нарушая указание Бога о будущих царях Израиля, данное им через Моисея: "Только, чтоб он не умножал себе коней и не возвращал народа в Египет(т.е. не превращал в рабов) для умножения себе коней …, и чтобы не умножал себе жен, дабы не развратилось сердце его, и чтобы серебра и золота не умножал себе чрезмерно". (Втор.17. 16,17).Соломон делает все напротив. Он завел себе несметные богатства, включая упомянутых коней, понастроил великолепных дворцов себе и своим женам, каждой в отдельности , и жен и наложниц завел в количестве, которое не превзойдено было в истории ни до ни после него: 700 жен и 300 наложниц. И хотя он получил в наследие могучее государство, против которого никто из соседей не отваживался уже воевать и потому в течение 40 лет его правления не было войн " И жили Иуда и Израиль спокойно, каждый под виноградником своим и под смоковницею своею" (3 Цар.4. 25), что способствовало экономическому процветанию, и был он действительно мудрым правителем, заключившим удачные союзы с соседними государствами и усиленно торговавший с ними, но и этого оказалось недостаточно для его личного обогащения. И продолжая нарушать заповеди и указания Учения, он превращает всех не евреев на территории Израиля в оброчных работников, а евреев заставляет служить при дворе. Хуже всего то, что среди его жен — много язычниц, которые в конце концов совращают и его в язычество.
"И стал Соломон служить Астарте, божеству Сидонскому, и Милхому, мерзости Аммонитской. Тогда построил Соломон капище Хамосу, мерзости Моавитской, на горе, которая перед Иерусалимом, и Молоху, мерзости Аммонитской". (3 Цар.11 5,7). Естественно, это не могло не отразиться на нравственном состоянии народа и дорого обошлось ему в дальнейшей его истории. Согласно Танаха же, "разгневался Господь на Соломона за то, что уклонил сердце свое от Господа" и сказал, как уже упоминалось, что только ради отца его Давида он оставляет ему царство до конца дней его, но у сыновей его отберет Израиль и оставит им только Иуду (Иудею). И действительно, со смертью Соломона не в последнюю очередь в результате расшатанной Соломоном веры и нравственности народа, кончается период благополучия и процветания первого царства. Могучее государство распадается на два, погрязших в язычестве, разврате, ослабляемых войнами с соседями и между собой.
После всего вышесказанного о личности Соломона и его отличии от Давида, может, конечно, возникнуть вопрос: почему же не воспитал Давид сына в своем духе. Ни Библия, ни история ничего нам не сообщают о том, как собственно, воспитывал Давид Соломона. Нет, однако, сомнения что один из главнейших элементов воспитания, - личный пример - он ему дал великолепный. Но даже, если бы он, забросив все свои дела, денно и нощно воспитывал Соломона проповедями, не смог бы вложить в него свой дух вполне. Ибо действительность определяет воспитание больше риторики. Задача же изменения действительности в этом смысле - это ничто иное, как продвижение рода людского по пути к "образу и подобию Божьему". Задачка за один раз самим Господом Богом не решенная и уже, конечно, не по плечу для конечного разрешения ни одному человеку, сколь бы великим он ни был. И Давида в этом смысле упрекнуть не в чем - о его вкладе в развитие Учения уже сказано. Но вернемся к Соломону и перейдем к его вкладу в Учение.
От Соломона осталось обильное, по масштабам Библии, наследие - целых 3 книги в Танахе:" Книга притчей Соломоновых", "Книга Екклесиаста или Проповедника" и "Книга Песни Песней Соломона". Все З книги широко известны и поныне, все 3 оказали мощное влияние на мировую литературу всех времен и разных жанров и направлений, и все 3 вносят немалый вклад в развитие Учения. Дадим сначала общую характеристику каждой из них.
"Притчи Соломона", возможно, наиболее популярная из его книг, нашедшая наибольшее количество подражателей в литературе, а тем более среди любителей щегольнуть эффектной и лаконичной фразой в беседе. Стилю притч подражали все последующие в истории западной, да и не только западной, цивилизации авторы всевозможных "Мыслей и афоризмов", "Максимов" и т.п., вроде Лабрюэра и многих других. Впрочем, справедливости для заметим, что этот жанр существовал, наверняка, и до Соломона и параллельно с ним, например, в античной литературе, так что упомянутые любители являются последователями не только и не обязательно именно Соломона. С точки зрения литературы это жанр как жанр и имеет такое же право на существование как роман, повесть или новелла, и каждый волен предпочитать тот жанр, который ему больше нравится. Но с точки зрения развития Учения этот жанр обладает наименьшими возможностями. И соответственно роль "Притч Соломоновых" в этом отношении меньше по сравнению с двумя другими его книгами, особенно с "Екклесиастом". Действительно, цель Учения - научить людей жить "по образу и подобию Божию". Но жизнь слишком сложна, чтобы можно было всю мудрость ее вложить в одну фразу, сколь бы гениальной ни была она. Это видно хотя бы из того, что для любой крылатой фразы, будь та из "Притч", каких-нибудь "Мыслей и афоризмов", литературы иного рода или народных пословиц и поговорок, найдется непременно и противоположная ей по смыслу фраза из того же жанра. И та и другая будут верны при определенных обстоятельствах. Но описание этих обстоятельств невозможно втиснуть в эту фразу, не нарушая ее афористичности. А отсутствие ограничений обстоятельствами делает все притчи, афоризмы, пословицы и т.п. эффективным средством для украшения речи, но малоэффективным для познания и руководства в жизни. Я знал, например, одну женщину, которая любила повторять: "Если хочешь быть счастливым, спрячься". Помимо того, что к этой фразе в бездонной бочке крылатых выражений можно подыскать чего-нибудь прямо противоположное, требующее для полноты счастья как раз открытости, активизма, дерзости, нужно добавить, что эта женщина всю свою жизнь весьма придерживалась этого правила и… всю жизнь была несчастна. Знающие ее могли бы сказать, что это из-за ее характера. Но тогда получается, что при одном характере не поможет для счастья и прятаться, а при другом и не надо прятаться. И лишь при каком-то конкретном характере, а заодно и при выполнении многих других условий, эта поговорка будет верна. В общем, руководствоваться в жизни притчами - это та самая "суета сует и томление духа", о которых так хорошо говорил Соломон и в "Притчах", и в "Екклесиасте". К тому же подавляющее большинство материала, наполняющего книгу "Притч Соломоновых", а также всевозможных "Мыслей и афоризмов" и т.п. у всех практически авторов - это нудная жвачка, дешевое морализаторство и суемудрие. Вот примеры тому из "Притч Соломоновых".
"Сын мой! если ты поручился за ближнего твоего и дал руку твою за другого, ты опутал себя словами уст твоих, пойман словами уста твоих". (Прит.6. 1,2). (Довольно обывательская мудрость).
"Пойди к муравью, ленивец, посмотри на действия его и будь мудрым". (Прит.6.6).
"Что уксус для зубов и дым для глаз, то ленивый для посылающих его".(Прит.10.26).
"Язык мудрых сообщает добрые знания, а уста глупых изрыгают глупость". (Прит.15.2).
"Уста мудрых распространяют знание, а сердце глупых не так". (Прит.15.7).
"Сердце разумного ищет знания, уста же глупых питаются глупостью". (Прит.15.14).
"Человек малоумный дает руку и ручается за ближнего". (Прит.17.18).
"Родил кто глупого - себе на горе, и отец глупого не порадуется". (Прит.17.21).
"Гроза царя - как бы рев льва; кто раздражает его, тот грешит против самого себя". (Прит.20.2). (Нельзя не вспомнить современное "Спорить с начальством - плевать против ветра").
И т.д.
Но Соломон не был бы мудрым, если бы он нафаршировал хотя бы только одну из своих книг только подобными благоглупостями. В "Притчах" есть и настоящие перлы мудрости, не утратившие актуальности и в наши дни, выраженные к тому же в замечательной форме:
"Не обличай кощунника, чтобы он не возненавидел тебя; обличай мудрого, и он возлюбит тебя". (Прит.9.8). (Предвосхищает Христово "Не мечите бисер перед свиньями").
И вариация на ту же тему:
"Не отвечай глупому по глупости его, чтобы он не стал мудрецом в глазах своих". (Прит.26.4).
"Сердце знает горе души своей, и в радость его не вмешается чужой". (Прит.14.10).
"Мудрость почиет в сердце разумного и среди глупых дает знать о себе". (Прит.14.33).
"Все сделал Господь ради Себя; и даже нечестивого блюдет на день бедствия". (Прит.16.4).
"Разум для имеющих его - источник жизни, а ученость глупых - глупость". (Прит.16.5). (Актуально для многих современных ученых).
"Многие хвалят человека за милосердие, но правдивого человека кто находит?" (Прит.19.6).
И другие.
Есть в "Притчах" и существенные элементы развития Учения. К сожалению, они буквально затеряны среди большого количества пустословия и мудрости настоящей, но не относящейся тем не менее к Учению, и вечным вопросам.
"Екклесиаст" - это основное вместилище учения Соломона. Здесь он излагает его в развернутом виде, хотя и в очень своеобразной форме, которая в сочетании с блестящим стилем и афористичностью языка, отточенного еще в "Притчах", производит глубокое впечатление. Стиль этот унаследовали от Соломона многие писатели и философы, например, Ницше, прежде всего, в его "Так говорил Заратустра". Особенность стиля, - в видимой несвязности и даже кажущейся противоречивости высказываемых мыслей. Но в отличие от "Притч" и прочих афористических произведений, здесь эта несвязность лишь видимая и противоречивость не подлинная, а кажущаяся, более того, специально брошенная читателям, как приманка, разжигающая любопытство и интеллектуальную страсть, и увлекающая в лабиринты мысли, по которым ведет их хитроумный автор к намеченной цели. Правда, отмечая силу воздействия этого стиля, особенно в исполнении таких мастеров как сам Соломон или Ницше, нельзя не признать, что он таит в себе соблазн для автора укрыть в нем и подлинную противоречивость своего учения под видом, что "Все это так тонко и так умно, ребята, что вам этого не понять". И, к сожалению, и сам Соломон, и тот же Ницше грешат этим. Кстати, эта действительная противоречивость в учении Соломона, есть следствие противоречивости его натуры, которую мы уже отметили выше. Но есть в ней отражение также и сложности мира и объективных трудностей познания, и Соломон со своей мудростью и сомневающейся и ищущей истины натурой хорошо подходил для понимания сути познания и немало сделал в этом направлении для своего времени. В общем, несмотря на имеющиеся в книге противоречия, Екклесиаст - шедевр литературы, глубокой и острой философской мысли. Кроме того, что он дает вклад в развитие Учения, это - также в значительной степени вполне самостоятельная философия жизни, сравнимая, скажем, с философией Эпикура.
Третья книга "Книга Песни Песней Соломона" - это прежде всего замечательный памятник мировой литературы, породивший также как и "Притчи", множественные и зачастую не скрываемые, даже подчеркиваемые подражания, как в "Суламифи" Куприна или в "Песни Песней" Шолом Алейхема. Есть в ней и свой вклад в развитие Учения.
А теперь рассмотрим непосредственно, что из себя представлял этот вклад Соломона в Учение. Наиболее концентрировано учение Соломона дано им в первых двух главах Екклесиаста в столь изумительно лаконичной и филигранно-чеканной форме, что чуть ли не каждая вторая фраза из этого куска стала афоризмом, прошла сквозь века и широко известна и поныне. Поэтому трудно воздержаться от обильного цитирования.
"Слова Екклесиаста, сына Давидова, царя в Иерусалиме.
Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует, - все суета!
Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем?
Род приходит и род уходит, а земля пребывает вовеки.
Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит.
Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги своя.
Все реки текут в море, но море не переполняется; к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь…
Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем.
Бывает нечто, о чем говорят: смотри, вот это новое, но это было уже в веках, бывших прежде нас.
Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет не останется памяти у тех, которые буду после.
Видел я все дела, какие делаются под солнцем, и вот все - суета и томление духа!
И предал я сердце мое тому, чтобы познать мудрость и познать безумие и глупость: узнал, что и это томление духа.
Потому что в многой мудрости много печали; и кто умножает познание, умножает и скорбь". (Е.1. 1-7, 9-11, 14,17,18).
Нет нужды разъяснять сказанное. Нет сомнения, что перед нами изложенная изумительным языком, программа декаданса всех времен и народов. И чтоб ни у кого не осталось ни малейшего сомнения в этом, Соломон добавляет еще заряд концентрированной печали, увядания и отрешенности:
"Сказал я в сердце моем: " дай испытаю я тебя весельем, и насладись добром, " но и это суета!
О смехе сказал я: "глупость!" а о веселии, "что оно делает?"
Вздумал я в сердце моем услаждать вином тело мое и между тем, как сердце мое руководилось мудростью, придерживаться и глупости, доколе не увижу, что хорошо для сынов человеческих, что должны были бы они делать под небом в немногие дни жизни своей …
И оглянулся я на все дела мои, которые сделали руки мои, и на труд, которым трудился я, делая их: и вот все - суета и томление духа, и нет от них пользы под солнцем!..
И возненавидел я жизнь: потому что противны стали мне дела, которые делаются под солнцем; ибо все - суета и томление духа!
И возненавидел я весь труд мой, которым трудился под солнцем, потому что должен оставить его человеку, который будет после меня.
И кто знает: мудрый ли будет он, или глупый? А он будет распоряжаться всем трудом моим, которым я трудился и которым показал себя мудрым под солнцем. И это - суета сует!
Не во власти человека и то благо, чтобы есть и пить и услаждать душу
свою от труда своего. Я увидел, что и это - от руки Божией …" (Е.2. 1-3,11,17-19,24).
Вряд ли Соломон был первым в мире декадентом, но нет сомнений, что все последующие произошли от него или были так или иначе им влияемы. К тому же никто из них уже не превзошел его в декаденстве, да и в блестящей форме его подачи в этих 2-х главах. И даже если бы Соломон больше ничего не написал, и все его учение без всяких хитростей сводилось только к вышеприведенному, заслужил бы он, чтобы войти в историю мировой литературы, как выдающийся декадент. Ведь какими бы минусами не обладал декаданс как философия, идеология и мировоззрение, его нельзя считать совершенно бесплодным или только зловредным. Декадентское искусство дало миру много великих имен. Но говоря о том, что у многих великих, особенно поэтов, которых отнюдь не отнесешь, или по крайней мере, не уложишь в рамки декаданса, мелькают вариации на соломоновскую тему суеты сует: "Все возвратиться на круги своя…" И много, много подобного. И это не случайно. В жизни и душе нормального человека должно быть место и печали, сомнению, элегии. В какой-то пропорции все это должно войти в "образ и подобие Божие" и потому не может быть отвергаемо на корню. Другое дело, можно ли декаданс принимать некритически в полном объеме. Фокус состоит в том, что и сам Соломон, написавший эти великолепные строки, так не считал. Т.е. буквально так не считал. Крайняя степень декадентства, безнадежности, бессмысленности всего в жизни не есть действительная программа Соломона, не есть то, чему он хочет научить людей. Есть в этой крайности упомянутый выше литературный прием, с помощью которого увлекает Соломон читателя в лабиринт своей мысли.
Более того, при внимательном прочтении можно даже в этих двух главах заметить маленькие трещинки в глухой стене безнадежности. Среди тотального отрицания всего и вся, среди разливанного моря: "все равно в бессмысленности своей" вдруг мелькает такая фраза:
"Все вещи в труде; не может человек пересказать всего, не насытиться око зрением, не наполнится ухо слушанием". (Е.1.8).
Ан не все, значит равно… Вот труд, например, хоть чуть-чуть да отличается от остального.
Также и последняя из выше цитированных фраз "грешит" не полном пессимизмом. Я имею в виду:
"Не во власти человека и то благо, чтоб есть и пить и услаждать душу свою от труда своего."
Ведь "не во власти" еще не значит, что совсем не зависит от человека это, а значит лишь, что не вполне это в его власти (с чем нельзя не согласиться). Но даже если это только во власти Божьей (или обстоятельств - для неверующих), то по справедливости или нет, но время от времени достается это человеку (да и не так уж редко). И вылетает как бы непроизвольно из уст Соломона, что это неплохо, хорошо даже, "услаждать себя", сказано. И, как увидим, это не случайно. Есть у Соломона своя положительная программа, что не замедлит появиться в следующих главах Екклесиаста, и вот она его же словами:
"Понял я, что нет для них ничего лучшего, как веселиться и делать доброе в жизни своей.
И если какой человек ест и пьет, и видит доброе во всяком труде своем, то это дар Божий… (Е.3.-12,13).
Итак увидел я, что нет ничего лучше, как наслаждаться человеку делами своими; потому что это - доля его; ибо кто приведет его посмотреть на то, что будет после него?" (Е.3. 12,13,22).
"Лучше горсть с покоем, нежели пригорошни с трудом и томлением духа.
Двоим лучше нежели одному; потому что у них есть доброе вознаграждение в труде их". (Е.4. 6,9).
"Сладок сон трудящегося, мало ли, много ли он съест, но пресыщение богатого не дает ему уснуть.
Вот еще что я нашел доброго и приятного: есть и пить и наслаждаться добром во всех трудах своих, какими кто трудится под солнцем во все дни жизни своей, которые дал ему Бог ; потому что это - его доля.
И если какому человеку Бог дал богатство и имущество и дал ему власть пользоваться от них и брать свою долю и наслаждаться от трудов своих то это - дар Божий". (Е.5. 11,17,17).
"И похвалил я веселие; потому что нет лучшего для человека под солнцем как есть, пить и веселиться; это сопровождает его в трудах во дни жизни его, которые дал ему Бог под солнцем". (Е.8.15).
"Наслаждайся жизнью с женою, которую любишь, во все дни суетной жизни твоей, и которую дал тебе Бог под солнцем на все суетные дни твои; потому что это - доля твоя в жизни и в трудах твоих, какими ты трудишься под солнцем.
Все, что может рука твоя делать, по силам делай; потому что в могиле, куда ты пойдешь, нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни мудрости". (Е.9. 9,10).
Что это за программа? С той или иной степенью точности это - философия Эпикура. Не эпикурейства, которое ассоциируется для современной публики с обжорством и прочими излишествами, а изначальная философия Эпикура - проповедь наслаждения простыми радостями жизни без чрезмерных претензий к ней и стремлений. Но, как по мне, Соломон глубже Эпикура. Положительная программа Соломона не отменяет его же «суеты сует», а противоречия между ними объясняется не только литературным приемом. Нет, Соломон мудрый понимал сложность и противоречивость жизни, понимал, что невозможно точно, а главное, раз и навсегда провести грань между тем, что есть суета, и что - не суета. И внешняя противоречивость его текста есть выражение внутренней противоречивости жизни, есть, если хотите, диалектика. Поэтому то мы и пропускаем многие противоречия его текста, не замечая их, по крайней мере с первого раза, и в равной мере восхищаемся мыслями, которые, казалось бы, исключают друг друга полностью. Такими как, например:
"Сказал я в сердце моем: "дай испытаю я тебя веселием, и насладись добром", но и это суета!".
"И похвалил я веселие; потому что нет лучшего для человека под солнцем, как есть, пить и веселиться; это сопровождает его в трудах во дни жизни его, которые дал ему Бог под солнцем".
И такие пары противоречащих друг другу, исключающих друг друга по видимости высказываний есть у него, как легко видеть, и в отношении добра, и в отношении труда, и в отношении мудрости и знания и прочих вещей. Исключают друг друга эти высказывания лишь по видимости, противоречие же есть в них действительное, но не непреодолимое. Соломон это понимал и потому и избрал такую форму изложения, в том числе и потому. Но форма формой, а возникает вопрос, как все же преодолеваются такие противоречия и преодолел ли их сам Соломон? Для того, чтобы ответить на него рассмотрим теорию познания, развитую им.
Эту свою теорию Соломон изложил в том же афористическом стиле с видимыми на поверхности противоречиями, за которыми угадывается их разрешение и угадывается, что сам Соломон кое-что знает об этом разрешении, и к тому нас и подводит. Но в то же время нет у него и попытки расставить все по местам, дать четкие определения и провести границы между противоречивыми утверждениями. Начинает он с великолепного гимна мудрости, данного им в "Притчах" от лица ее самой:
"Доколе невежды, будете любить невежество, доколе буйные будут услаждаться буйством; доколе глупцы будут ненавидеть знание?
Обратитесь к моему обличению; вот я изолью на вас дух мой, возвещу вам слова мои.
Я звала и вы не послушались; простирала руку мою, и не было внимающего;
И вы отвергли все мои советы, и обличений моих не приняли:
За то я посмеюсь вашей погибели, порадуюсь, когда придет на вас ужас,
Когда придет на вас ужас, как буря, и беда, как вихрь, принесется на вас; когда постигнет вас скорбь и теснота.
Тогда будут звать меня, и я не услышу; с утра будут искать меня, и не найдут меня.
За то, что возненавидели знание и не избрали для себя страха Господня,
Не приняли совета моего, презрели все обличения мои;
За то и будут они вкушать от плодов путей своих и насыщаться от помыслов их.
Потому что упорство невежд убьет их, и беспечность глупцов погубит их.
А слушающий меня будет жить безопасно и спокойно, не страшась зла". (Прит.1.22-23).
А в следующей главе "Притч" он дает не утратившие своей ценности и по сегодня объяснение, зачем нужна человеку мудрость, зачем она нужна ему прежде всего, потому что выше он уже объяснил одну из причин зачем она нужна, а именно, что пренебрегающего мудростью ожидают всякие неприятности (при прочих равных, - добавим мы от себя). Но это не все и не главное. Главное же в том, что:
"Если будешь призывать знание и взывать к разуму;
Если будешь искать его как серебра, и отыскивать его, как сокровище:
То уразумеешь страх Господень и найдешь познание о Боге…
Тогда ты уразумеешь правду и правосудие и прямоту, всякую добрую стезю". (Прит.2. 3-5,9).
Т. е. знание и мудрость, разум, рацио необходимы не только в прикладных целях, для избежания всяких жизненных неприятностей и достижения преимуществ. Они необходимы для правильного понимания Учения, для определения истинного пути к "образу и подобию Божию". Этим Соломон раз и навсегда снял для евреев, для иудаизма вопрос о противоречии разума и религии, рацио и духа. С тех пор и до наших дней в иудаизме эти вещи не противостоят друг другу. Но за пределами иудаизма, в разных конфессиях и в разные эпохи в христианстве, в мусульманстве и, как ни странно, на первый взгляд, во многих недавних и современных нерелигиозных философиях это противопоставление поднималось на щит вновь и вновь с однобоким предпочтением либо слепой веры, либо бездуховного рацио, что каждый раз влекло за собой тяжелые последствия для соответствующего общества. Но об этом потом. Правда и признание иудаизмом необходимости гармонии между рацио и духом не помогло ему эту гармонию сохранить. Отсюда, конечно же, следует, что вывод Соломона не верен. Следует лишь, что труден путь к "образу и подобию Божию" и познанием и принятием одной какой-то истины дело не ограничивается.
До сих пор теория познания Соломона развивается бесконфликтно. Но мы уже знаем, что впереди нас поджидает взрыв и переворот - уже цитированное знаменитое солононовское "Во много мудрости есть много печали и умножая знания, ты умножаешь скорбь".
Вот так - так! Вот так поворот - после гимна мудрости! Но и это еще не все. Оказывается, человеческие мудрость и разум, предназначенные для "уразумения страха Господня" и его Учения, с другой стороны уразуметь это не способны:
"Как ты не знаешь пути ветра и того, как образуются кости во чреве беременной; так не можешь знать дело Бога, который делает все." (Е.11.5).
"Тогда я увидел все дела Божии и нашел, что человек не может постигнуть дел, которые делаются под солнцем…" (Е.18.17).
Ясно, что это противоречие в высказываниях Соломона, как и предыдущие, отражает сложность и противоречивость действительности. Но все таки: как это кушать и как с этим жить? Напрягать ли нам мозги или плюнуть на все и не иметь лишней печали? А если ответ будет мудрый Соломонов; иногда напрягать, а иногда не надо, то тут- же новый вопрос: а когда напрягать, а когда не надо? Окончательного ответа на эти вопросы не может быть, т.к. познание бесконечно и в частности можно задать бесчисленное количество подобных вопросов, добавляя новые и новые по мере разрешения предыдущих. Не и набросать подобных противоречий, не имея никакого представления, как подступиться к их разрешению - невеликая мудрость. И если бы Соломон ничего не знал о разрешимости своих загадок, то не мог бы предложить, а мы не могли бы извлечь из него никакой положительной программы. Но предвосхитив в этом намного всех последующих мыслителей и философов, оставил он нам ключик к разрешению подобных проблем:
"Всему свое время и время всякой вещи под небом.
Время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное;
Время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить;
Время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать;
Время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий;
Время искать, и время терять; время сберегать, и время бросать;
Время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить;
Время любить, и время ненавидеть; время войны, и время миру".
(Е.3. 1-8).
Нельзя не вспомнить здесь широко известное, знаменитое и подаваемое нам в нашем советском прошлом как открытие марксизма: "Всякая истина конкретна". Не думаю, что эта марксова мысль более "конкретна", чем выше приведенный текст Соломона, выражающий ее же, не только на тысячелетия раньше, но и в замечательной поэтической форме. Смысл и того и другого один и тот же и отчасти уже раскрыт мною выше, когда я говорил об особенностях афористического стиля. Всякая мысль, выражающая истину (тем более изложенная афористически, сжато) допускает толкование. И смысл толкования- привязывание этой мысли к действительности, к конкретной действительности. И соломоновское "есть время" означает не что иное, как "есть обстоятельства". И сегодня мы знаем, что действительно, любое знание может быть использовано на пользу и во вред людям, послужить как добру, так и злу (в зависимости от обстоятельств, в широком смысле этого слова). Открытие Эйнштейна позволило создать как атомные электростанции, так и атомные бомбы. А атомные электростанции, в свою очередь, дав нам полезную энергию, могут оборачиваться и Чернобылем. Точно так и все остальное наше познание: позволяет оно нам продвигаться по пути к "образу и подобию Божию", но способно приносить и нередко приносит и много печали и в конкретных обстоятельствах, конкретные виды познания лучше и притормозить, пока с помощью других его видов, не продвинемся мы дальше к "образу и подобию". Это — мысль, до которой человечество только начинает додумываться.
А что касается того, что человек "не может знать дело Бога, который делает все", то тут вообще нет противоречия с гимном мудрости и призывам познать "страх Божий". Не может человек до конца "знать дело Бога", ибо познание бесконечно, но может и должен двигаться по пути этого познания.
В свете этой теории познания Соломона становится яснее как "кушать" вышеупомянутые противоречия между "суетой сует" и его положительной программой. Я дам несколько примеров возможного толкования этих противоречий. Но заранее оговорюсь, что "ключик", данный Соломоном, или марксово "всякая истина конкретна", это - не жесткий алгоритм, обеспечивающий единственность результата и возможно альтернативное толкование (соответствующее другим обстоятельствам). Например, когда Соломон называет суетой сует веселие, а потом в положительной программе восхваляет его, то смысл этого в том, что суета сует это веселие тех, кто пытается жизнь превратить в развлечение, а - восхваляемое веселие - это веселие честного труженика, который, закончив труды свои, наслаждается их плодами и веселиться. А когда Соломон говорит о суетности всяких дел человеческих, то имеет в виду дела, делаемые из тщеславия и прочих суетных мотивов, а трудиться честно на пользу людям и себе - не суета, а удел человека под солнцем. И т.д.
К этому следует только добавить, что и используя этот "ключик" и как угодно варьируя обстоятельства, всех противоречий Соломона разрешить нельзя. Останется еще некий жесткий остаток, связанный с упомянутой противоречивостью натуры Соломона. Есть еще аспект, касающийся противоречия учения Соломона Учению. Обоими этими аспектами мы займемся позже. А сейчас рассмотрим другие направления исследования Соломона.
Соломон существенно развил и углубил понимание отдельных норм и требований Учения, хотя, как будет показано, не всегда его толкования ведут по пути к "образу и подобию Божию". Особенно заслуживает внимания его трактовка справедливости, как в отношениях между Богом и людьми,, так и в чисто людских делах.
Как было уже отмечено, изначально справедливость в отношениях с Богом евреи понимали как вознаграждение праведнику и наказание нечестивого Богом еще в этой жизни. И вплоть до Давида, несмотря на видимое несоответствие этой трактовки действительности, никто не пытался подвергнуть ее сомнению. У Давида проскальзывает это сомнение и явно звучит протест против задержки небесного правосудия. Соломон сначала пытается быть святее своего родителя и на все лады провозглашает свою уверенность в том, что да, праведник будет вознагражден, а нечестивый наказан в этой жизни:
"Таковы пути всякого, кто алчет чужого добра: оно отнимает жизнь у завладевшего им". (Прит.1.19).
"Посему ходи путем добрым и держись стезей праведников,
Потому что праведные будут жить на земле, и непорочные пребудут на ней;
А беззаконные будут истреблены с земли и вероломные искорены из нее". (Прит.2. 20-22).
"Правда прямодушных спасет их, а беззаконники будут уловлены беззаконием своим…
Праведник спасется от беды, а вместо него попадет в нее нечестивый". (Прит.11. 6,8).
И т.д. очень много.
Но потом с колебаниями, периодически возвращаясь к вариациям на тему, что праведник будет вознагражден, а нечестивый наказан, Соломон параллельно начинает выражать все большее сомнение в этом предположении:
"Бедный ненавидим бывает даже близким своим, а у богатого много друзей". (Прит.14.20).
"И обратился я, и увидел всякие угнетения, какие делаются под солнцем и вот слезы угнетенных, а утешителя у них нет; и в руке угнетающих их - сила, а утешителя у них нет". (Е.4.1).
"Всего насмотрелся я в суетные дни мои: праведник гибнет в праведности своей; нечестивый живет долго в нечестии своем". (Е.7.15).
"Не скоро совершается суд над худыми делами; от этого и не страшится сердце сынов человеческих делать зло". (Е.8.11).
А затем, начиная с некоторого момента, он идет дальше своего отца в этом направлении и уже прямо отрицает божественную справедливость здесь на земле:
"Есть и такая суета на земле: праведников постигает то, чего заслуживали бы дела нечестивых, а с нечестивыми бывает то, чего заслуживали бы дела праведников. И сказал я и это суета!" (Е.8.14).
И с большой силой:
"Всему и всем - одно: одна участь праведнику и нечестивому, доброму и злому, чистому и нечистому, приносящему жертву и не приносящему жертвы; как добродетельному; так и грешнику; как клянущемуся, так и боящемуся клятвы.
Это то и худо во всем, что делается под солнцем, что одна участь всем, и сердце сынов человеческих исполнено зла, и безумие в сердце их; а после того они отходят к умершим". (Е.9.2,3).
Но еще до этого Соломон высказывает совершенно уже крамольную, с точки зрения веры, мысль:
"Сказал я в сердце своем о сынах человеческих, чтобы испытал их Бог, и чтобы они видели, что они сами по себе - животные:
Потому что участь сынов человеческих и участь животных - участь одна; как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества перед скотом; потому что все - суета!
Все идет в одно место, все произошло из праха и все возвратится в прах.
Кто знает дух сынов человеческих восходит ли вверх, и дух животных сходит ли вниз, в землю?" (Е.3. 18-21).
Из этого отрывка следует многое и мы к нему еще вернемся. Но одно следствие из него нас интересует сейчас. Это, что божественной справедливости для отдельного человека нет не только в этой жизни, но неизвестно, есть ли она в загробной.
Что можно сказать об этой теории божественной справедливости Соломона? Явные противоречия в ней - теперь уж точно не литературный прием. И не устранимы они с помощью "конкретности" и учета обстоятельств, потому что все утверждения здесь относятся к обстоятельствам универсальным - жизни человека под солнцем. Противоречия эти - это просто изменение позиции Соломона от края до края, отражение противоречивости его натуры. Интерес здесь представляет только его последняя позиция. Как она соотносится с Учением я скажу позже.
Теперь же рассмотрим отношение Соломона к справедливости земной, творимой человеком. Вот пара его высказываний, относящихся к предмету.
"Не говори:" я отплачу за зло", предоставь Господу и он сохранит тебя"
(Прит.20.22).
(Какая разница с Моисеевым "око за око, зуб за зуб").
"И обратился я, и видел под солнцем, что не проворным достается успешный бег, не храбрым победа, не мудрым - хлеб и не разумным - богатство, и не искусным - благорасположение, но время и случай для всех их". (Е.9.11).
Последняя фраза относится, отнюдь, не к Божественной, а к земной справедливости, ибо в завете Господь обещал людям вознаграждение за праведность, но не за храбрость, талант, мудрость и т.п. За эти доблести люди сами должны вознаграждать друг друга и это при любой возможной трактовке завета.
А вот, что говорил Соломон, относящееся к обусловленности заповедей:
"Не отказывай в благодеянии нуждающемуся, когда рука твоя в силе сделать его.
Не говори другу своему: "пойди и приди опять, и завтра я дам", когда ты имеешь при себе.
Не замышляй против ближнего твоего зла, когда он без опасения живет с тобою.
Не ссорься с человеком без причины, когда он не сделал зла тебе".
(Прит.3.27-30).
О смирении:
"Надейся на Господа всем сердцем твоим и не полагайся на разум твой.
Не будь мудрецом в глазах твоих, бойся Господа и удаляйся от зла.
Наказания Господня, сын мой, не отвергай, и не тяготись обличением Его;
Ибо кого любит Господь, того наказывает, и благоволит к тому, как отец к сыну своему.
Не соревнуй человеку, поступающему насильственно, и не избирай ни одного из путей его"… (Прит.3. 5,7,11,12,31).
"Страх Господень научает мудрости, и славе предшествует смирение". (Прит.15.33).
"Не негодуй на злодеев и не завидуй нечестивым". (Прит.24.19).
О любви к ближнему.
"Ненависть возбуждает раздоры, но любовь покрывает все грехи". (Прит.10.12).
"Если голоден враг твой, накорми его хлебом; и если он жаждет, напой
его водой". (Прит. ).
По поводу предпочтения духа перед ритуалом:
"Жертвы нечестивых - мерзость перед Господом, а молитва праведных благоугодна Ему". (Прит.15.8).
"Соблюдение правды и правосудия более угодно Господу, нежели жертва". (Прит.21.3).
Теперь попытаемся дать оценку учению Соломона в целом и ответить на вопрос, как оно соотносится с Учением и как повлияло на его развитие. Ми видим, что Соломон, по крайней мере, пытался внести свой вклад как в дальнейшее одухотворение, так и в конструктив, т.е. в углубление понимания моральных норм и требований Учения.
Что касается одухотворения, то на первый взгляд его вклад здесь значителен и соизмерим со вкладом его отца Давида. Действительно, он повторяет вслед за Давидом мысль, что в Учении гораздо важнее искренняя вера и соблюдение моральных норм, чем требования ритуала, вроде жертвоприношений. Он также впечатляюще говорит о необходимости смирения пред лицом Господа и о любви к ближнему своему. Но это лишь на первый взгляд. И дело не только в том, что все это уже сказано Давидом и Соломон не добавляет здесь ничего нового. (Кстати, есть тут и некоторые новые нюансы, о которых я скажу позже). Дело прежде всего в то, что одухотворение и открытие истины, а тем более, повторение ее - разные вещи. Можно говорить очень правильные слова о духе и нравственности, и, тем не менее, это не только никого не будет зажигать и вдохновлять, но даже, наоборот, будет только вытаптывать то место в душе, где может и должен произрастать дух. Примеров тому так много, что нет нужды их приводить. Достаточно читателю оглядеться вокруг, и он увидит и услышит уйму так сказать "красной пропаганды", т.е. всякой долдежи про дух и мораль, которая в лучшем случае воспринимается как раздражающий шум, а в худшем - вызывает желание поступать прямо наоборот и немедленно вчинить что либо мерзкое, аморальное и бездуховное. Для одухотворения нужна искренность и подлинная страсть в служении идее у самого учителя. Здесь недопустима и нотка фальши. В Давиде это было. Он был подлинным носителем духа Но о какой искренности в призыве Соломона предпочесть дух и мораль молитвам, жертвам и т.п. можно говорить, если при вступлении на престол он обагрил руки кровью своего брата, прикрывшись для проформы заботой о чести отца, а затем, чтобы так сказать, "отмазаться" пред лицом Бога, совершил невообразимо обильные жертвоприношения, благо не за свой счет, т.к. дорвался уже до государственной кормушки. Или чего стоят его слова о "страхе Господнем" умеренности и необходимости соблюдения норм морали, если он завел себе гарем, непревзойденный в мире по количеству жен и наложниц, предавался всяческим излишествам, во имя обогащения закабалил своих подданных, превратив часть из них фактически в рабов, и, наконец, ударился в идолопоклонство в его самых мерзких формах.
Но даже если бы мы ничего этого не знали, или если предположить, что каждый раз после всех этих грехов он глубоко и искренне раскаивался (ведь и Давид не был абсолютно безгрешен, хотя в искреннее раскаяние Соломона, учитывая множественность его отступлений, тяжелей поверить), то мы все равно не могли бы не почувствовать неискренность его духовных призывов.
Такова природа этой "материи". Как сказано "не лапайте идолов грязными пальцами". Потому и не оказала эта часть учения Соломона сколь нибудь существенного влияния ни на его современников, ни не дальнейшее движение идеи, вообще, или ее еврейского этапа, в частности. Свидетельством чему - упомянутый духовный и моральный упадок еврейского народа к концу царствования Соломона.
Но в конструктивное развитие Учения вклад Соломона весьма значителен, хотя и не однозначен.
Прежде всего это его понимание связи духа и рацио. Да, бездуховный человек, каким бы умным он ни был, не может разжечь дух в других людях. Но носители духа и дух, который они разжигают в народе, могут быть разными. Мы уже видели как в эпоху Судей евреи, воспламененные в общем то высоким духом, истребили одно из своих колен, а затем , раскаявшись, истребили еще жителей одного города, как раз за то, что те не участвовали в предыдущем побоище. И это великая заслуга Соломона, не оцененная по достоинству еще и до сих пор, - понимание что дух должен подвергаться контролю рацио и что это не только не противоречит Учению, но и вытекает из него. В этом Соломон необычайно далеко опередил свое время.
Далее идет развитие Соломоном конкретных норм и требований Учения. Даже в той части, в которой он не силен, т.е. в области духа, Соломон находит несколько поправок к мыслям своего отца, поправок конструктивного характера. Так его мысль, что " кого любить Господь, того наказывает и благоволит к тому, как отец к сыну своему" - это не просто повтор давидовой темы смирения. Это вносит существенно важный нюанс в понимание смирения и особенно в понимание справедливости в отношениях человека и Бога. Насколько верна эта трактовка Соломона мы пока не будем обсуждать, т.к. еще не раз столкнемся с этой идеей в дальнейшем. Эта мысль Соломона была подхвачена затем и сильно развита христианством, а затем вышла вообще далеко за пределы религии, отразившись и получив новое развитие в мировой классической литературе, особенно русской.
Также продвигает он понимание постулата "возлюби ближнего своего", опять же предвосхищая христианство, когда распространяет эту любовь, пусть и в ограниченном пока смысле и на врагов:
"Если голоден враг твой, накорми его хлебом, и если он жаждет, напой его водой".
Но особенно силен Соломон, конечно, в области чисто конструктивной, рациональной. Здесь прежде всего нужно отметить вклад Соломона в осознание обусловленности морально-этических норм. Не вообще "не ссорься с человеком", а "Не ссорься с человеком без причины, когда он не сделал зла тебе". А, значит, если он сделал тебе зло или есть другая веская причина, то можно ссориться, а иногда может и нужно ссориться. И т.п. Конечно, Соломон не доходит до обобщения, что это относится ко всем без исключения нормам, включая "не убий". Но и так это существенный вклад в понимание Учения.
Важен его вклад в понимание справедливости между Богом и человеком. Он первый, пусть после колебаний, но все же утвердился в убеждении, что евреи неправильно поняли в этом пункте завет с Богом и что вознаграждение за праведность, как и наказание за грехи, отнюдь не гарантированы никому в этой жизни. И выразил это, как мы помним, в замечательной форме и с большой художественной силой. Но как правильно понимать завет в этом пункте? С ответом на этом вопрос Соломон заколебался, как видим, от края до края и так ни на чем и не остановился. С одной стороны - это у него предельный нигилизм веры, выразившийся в сомнении, что божественная справедливость может быть хотя бы на том свете. (И даже в том, что человек создан "по образу и подобию Божию"). С другой - это удивительная для его времени мысль, что наказывая праведника, Бог тем самым выражает любовь к нему. И хотя Соломон здесь не пришел ни к чему конкретному, но эти его колебания свидетельствуют о мучительном и яростном поиске истины, и имеют и так немалую познавательную ценность, т.к. будоражили мысль в этом направлении во многих последующих поколениях.
Теперь о главной части его учения. О том, что он нашел хорошим для человека, и что отнес к суете сует, а также о земной справедливости в его понимании. На первый взгляд эта часть не противоречит Учению и только уточняет и развивает его. Действительно, развитие есть и немаловажное. Данный ранее в "Бытии" почти в намеке тезис о том, что этот мир, какой он ни на есть, со всеми существующими в нем страданиями, несчастьями и несправедливостями - все таки хорош, получает у Соломона раскрытие. Мир этот и жизнь в нем не просто хороши, они неоценимый дар Божий человеку при условии, что человек не ставит себе неправильных целей, не гоняется за суетой, за славой, богатством и не пытается совершить дела, которые не по плечу ему, а также при условии, что он научится смирению и не будет предъявлять Всевышнему претензий из-за несправедливости этой жизни и т.п. Простая человеческая жизнь с трудом, отдыхом, простыми радостями, с миром, покоем и любовью в семье - это великое счастье, а остальное от лукавого, и человек не должен забывать об этом.
Но есть и противоречие Учению в программе Соломона. И немаловажное. Для того чтобы почувствовать это, представим себе ситуацию типа той, в которой свершали свои великие дела Гидеон или отец Соломона Давид. Ситуацию критическую, когда народ в большой беде или такая беда ему угрожает. Мы знаем, что делали Гидеон и Давид. Но Соломон с его учением на их месте сидел бы тихо в своей норке, кушал булку и имел жену, пока не пришли бы и не разорили его дом, да и потом просто смирился бы с этим, как с неизбежным. Так неужели Давид и Гидеон были здесь не правы, а прав Соломон? Сказано: "Рабами мы были в Египте, но больше рабами не будем". И 40 лет водил Моисей евреев в пустыне, чтобы умерли родившиеся в рабстве, прежде чем вступить в "землю обетованную". Есть разница между смирением Давида и смирением Соломона и ясно, что Соломон, а не Давид искажает здесь Учение. Мне ясно. Но в истории эволюции идеи вывод этот не раз оспаривался и обращался, и мы еще с этим столкнемся. Справедливости для нужно отметить, что предполагаемое поведение Соломона в критической ситуации не имеет прямого подтверждения в оставленных им текстах. Ведь он был мудр и построил свое учение на контрапункте, позволяющем широкое и разнообразное толкование. И был бы он жив, то мог бы оспорить такое предположение, сославшись, например, на свое "всему свое время". И отчасти, кстати, был бы прав. Но все-таки мы имеем право говорить об оттенке упадочничества, отказа от активизма в учении Соломона. И потому, что его "суета сует" отнюдь не опровергнута вполне его положительной программой и не загнана строго в область тщеславия и т.п. Но особенно в силу характера решения им проблемы земной справедливости. Мы помним, что учение Моисея требовало от евреев не только поступать самим по справедливости, но и добиваться справедливости, как в отношении себя, так и других членов общества. А Соломон, даже не прикрывшись здесь своим любимым контрапунктом, просто констатирует, что вот есть всякая несправедливость под солнцем; " не храбрым - победа, не мудрым - хлеб и не разумным - богатство", не говоря уже о том, что "праведников постигает то, чего заслуживали бы дела нечестивых" и наоборот, но ничего тут не поделаешь. Если тебя это не постигло: кушай булку и наслаждайся с женой, а постигло - терпи. «Не говори: "Я отплачу за зло", предоставь Господу и он сохранит тебя». Хотя сам же весьма успешно разрушил веру в то, что Господь обязательно сохранит праведника.
Вспомним также его сентенции типа "Гроза царя - как бы рев льва; кто раздражает его, грешит против самого себя".
"Человек малоумный дает руку и ручается за ближнего".
И мы увидим, что продвинув конструктивно Учение в одних направлениях, в других Соломон обкарнал его, а точнее, принизил "образ и подобие Божие" в человеке. Это не говоря о том, что в упомянутой сентенции про то, что "участь сынов человеческих и участь животных - участь одна… и нет у человека преимуществ перед скотом", он ведь и вовсе поставил под сомнение наличие в человеке "образа и подобия Божьего", точнее отверг его.
И все таки заканчивает свои писания великий скептик и декадент Соломон на очень светлой и жизнеутверждающей ноте. Я имею в виду "Книгу Песни Песней Соломона", этот гимн земной любви. После безнадежного "все суета сует и томление духа" мы узнаем вдруг, что "крепка как смерть любовь, стрелы ее - стрелы огненные". Это - не манная каша мещанского благоразумия с сентенциями вроде "лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным". Нет тут ни худосочного платонизма, ни грязного, либо холодного, изощренного либо извращенного секса, есть гармоничная полнокровная земная любовь и страсть, не прикрываемая для приличия даже узами законного брака. Нет смысла ни пересказывать, ни цитировать "Песнь песней". Каждый должен судить о ней по непосредственному восприятию. Но как соотносится эта вещь с Учением? Это очень не легкий вопрос, потому что предмет сей изначально погружен в Учении в густой и таинственный мрак. Невозможно отвлечься от того обстоятельства, что Адам и Ева за подобные поступки были изгнаны из Рая. Правда, мы уже договорились, что эта история аллегорична, но это все таки гипотеза и никаких прямых указаний в Библии до Соломона на сей предмет не встречается. Можно, конечно, сказать, что все что не запрещено, то разрешено. Но "не запрещено" и праздник жизни, поэма экстаза - это различные вещи. Ну есть еще мелкие детали, относящиеся к предмету, вроде того, что "Песнь Песней" воспевает не только любовь, но и красоту человеческого тела, а в "Бытии" сказано, что сотворив человека, Бог увидел, что это хорошо. Или история любви одного из праотцов Иакова к Рахили. Но в целую картину, позволяющую сделать вывод, что Учение требует от человека во имя "образа и подобия Божьего" искать земной любви, эти детали не складываются. Поэтому нам остается только констатировать, что на данном этапе и в пределах избранного нами метода исследования у нас нет инструментов для оценки соотношения "Песни Песней" и Учения. Можно только, забегая наперед, отметить, что иудаизм в дальнейшей своей эволюции, причем не только в дохристианскую эпоху, но и до наших дней, практически во всех своих ответвлениях, за исключением небольших, маргинальных, был в этом вопросе ближе к Соломону, чем к той позиции, которая извлекается прямо из истории изгнания Адама и Евы из Рая. Совсем другое дело христианство. А далее колебания в отношении к предмету скорее возрастали, чем сужались. Но об этом впереди.
7. Иов
"Книга Иова" отличается от всего, что было до этого в Библии. Это не Священное Писание, переданное людям от Бога, не мысли какого-нибудь великого человека, реальной исторической личности, к тому же имевшей с Богом непосредственный контакт, и не повествование летописца о реальных и значительных событиях еврейской истории. Это чистой воды литература, так как мы ее понимаем сейчас, т.е. нескрываемый вымысел. Более того, она похожа в этом отношении на современную научную фантастику. Не на ту дешевую, которая плетет свои турусы на колесах, дабы просто развлечь читателя, или в лучшем случае попытаться предугадать развитие науки и техники, а ту, в которой фантастичность ситуации используется как инструмент для логического и художественного исследования вечных проблем человека и общества (или по крайней мере ныне стоящих), такую как у Бредбери, Лема, Стругацких и т.п. Впрочем, если говорить о литературности "Иова", то отнесение его к научной фантастике, даже хорошей, было бы незаслуженным обеднением его. Ибо "Иов" это еще и прекрасное драматическое произведение, поднимающееся местами до уровня лучших трагедий древних греков или Шекспира. После всего, и главней всего для нас, что "Иов" - это еще развитие Учения.
Начинается "Книга Иова" с того, что в некой земле Уц жил праведный человек по имени Иов, у которого было семь сыновей и три дочери, и жил он в достатке и счастье. Кроме названия земли Уц нет практически никаких признаков ни места, ни времени, когда это происходило, что уже настраивает нас на упомянутую литературность, вымышленность происходящего. Затем действие мгновенно переносится к Господу Богу и сказано:
"И был день, когда пришли сыны Божии предстать пред Господа, между ними пришел и сатана". (Иов. 1.6).
Кстати, таинственные "сыны Божьи" до сих пор уже однажды упоминались в тексте Библии, когда речь шла о том, как "развратилось" человечество перед Ноевым потопом. В этом развращении "сыны Божии" сыграли существенную роль, "входя" к дочерям людей. Но, кто они такие, не было сказано ни тогда, ни сейчас. А вот "сатана" встречается в тексте Библии здесь вообще впервые и тоже без малейшего пояснения, кто он такой. Это сегодня мы знаем, что сатана - это властитель Ада, главный черт, и что выведенный ранее змей - искуситель в раю - это как раз и был замаскированный сатана. Но знаем мы это из позднейших источников, преимущественно христианских. В "Танахе" же, он же "Ветхий Завет", вообще не упоминается ни ад, ни черти, а про змея-искусителя сказано лишь, что "Змей был хитрее всех зверей полевых" (Быт.3.1.).
Но главное доказательство литературности "Книги Иова" в самой фабуле этой завязки. На приеме Богом сатаны, конечно, никто из людей не присутствовал и не мог присутствовать. Правда, и при сотворении мира и других событиях, описанных в "Бытии" никто из людей тоже не присутствовал, либо не мог донести это до современников Танаха. Но по принятой нами гипотезе вся та информация была сообщена людям самим Богом через Моисея. Что же касается описываемой встречи Бога с сатаной, то на нее эта гипотеза не распространяется, ибо "Книга Иова" находится далеко за пределами "Пятикнижия Моисеева". Следовательно, этот сюжет - чистейшей воды литературный вымысел.
Вернемся, однако, к самой книге. В ней далее разворачивается, можно сказать, чисто философская дискуссия, но сопровождаемая человеческой драмой с шекспировскими по мощи страстями. В центре дискуссии давно назревавший к тому времени в иудейском обществе вопрос. Назревший, но не разрешенный до конца не только к тому времени, но и поныне. Зачем, собственно, человеку быть праведным? Для того, чтобы получить за это вознаграждение в этой жизни? Соломон уже показал, что это просто не имеет места. Но зачем тогда — и он не ответил. Забегая наперед, замечу, что и в "Иове" этот вопрос не разрешен до конца. Но вскрыт целый ряд интересных аспектов этой проблемы. Дискуссия идет в двух планах: наверху между Богом и сатаной и внизу между людьми и иногда планы смешиваются. Бог похваляется сатане праведностью и богобоязненностью Иова и сатана говорит Ему: "Разве даром Богобоязнен Иов?" (Иов.1.9.). "Он Богобоязнен потому, что Ты всем наградил его. А Ты отними у него все это и тогда посмотрим, где будет его праведность и богобоязненность". Бог разрешит сатане сделать это, но только не трогать самого Иова. Сатана делает так, что в результате несчастий в один день гибнут все дети Иова и все его богатство. Но Иов выдерживает удар:
"Наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!
Во всем этом не согрешил Иов и не произнес ничего неразумного о Боге". (Иов. 1.21-22).
Опять сатана приходит к Богу и Бог говорит ему: вот видишь, Иов устоял. А тот предлагает ему для испытания усилить наказание и поразить Иова болезнью. Бог соглашается при условии: только не трогать душу Иова. И сатана насылает на Иова проказу. Описываются ужасные физические муки Иова, но он произносит:
"Неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать?"
Это уже дальше, чем пошел в этом направлении Соломон. Иов додумывается не только до того, что вознаграждения праведным может и не быть в этой жизни, но и, предвосхищая христианство, замечает, что о какой, собственно, праведности может идти речь, если за всякое праведное дело человек будет получать вознаграждение (если он будет принимать от Бога только доброе, а злого - не будет).
Но этим не заканчивается философское исследование предмета, а только начинается. К Иову приходят друзья и в порядке утешения начинают вести с ним дискуссию. Сначала Иов произносит перед ним монолог. Хотя он додумался до такой замечательной мысли, что нужно принимать от Бога не только доброе, но и злое, он далек от того образца смирения, за который будет выдавать его впоследствии христианство. Он молит Бога о смерти, произнеся полную боли и страдания речь в ее честь:
"Погибни день, в который я родился и ночь, в которую сказано " зачат человек!…
Для чего не умер я выходя из утробы и не скончался, когда вышел из чрева,..
… Я не существовал бы, как младенцы, не увидевшие света.
Там беззаконные перестают наводить страх и там отдыхают истощившиеся в силах.
Там узники вместе наслаждаются покоем, и не слышат криков приставника.
Малый и великий там равны и раб свободен от господина своего". (Иов.3. 3,11,16-19).
Тут вступает его друг Элифаз:
"Человек праведнее ли Бога, И муж чище ли творца своего,» (Иов.4.17).
Не нужно терять веры в Бога и роптать на Него:
"…наказания Вседержателева не отвергай". (Иов.5.17).
Если человек исправит грех свой, то до конца жизни он будет еще вознагражден, ибо Бог может все:
"Ибо Он причиняет раны и Сам обвязывает их; Он награждает и его же руки врачуют". (Иов. 5.18).
Утверждая, что Бог не наказывает невиновного, а человек не может знать грешен он или нет, Элифаз предвосхищает в этом христианство. Есть тут и интересное развитие мыслей Соломона. С одной стороны, мы не можем быть уверены в своей безгрешности, потому что, следуя Соломону, мы не можем до конца постигнуть замысел Божий и смысл его Учения. (Бесконечность познания. "Как ты не знаешь путей ветра и того, как образуются кости во чреве беременной; так не можешь знать дело Бога, который делает все"). С другой стороны, этим ставится под сомнение открытие Соломона, гласящее, что "одна судьба у всех" и у праведников и у нечестивых, точнее для судьбы неважно, кто там праведник, кто нечестивый. Ведь, учитывая упомянутую особенность нашего познания, мы не можем быть до конца абсолютно уверены ни в праведности праведника, ни в нечестивости нечестивого.
Из этого развития всплывает ряд новых проблем и прежде всего такая: из того, что человек не может знать наверняка, безгрешен ли он, и на него свалилось несчастье, следует ли, что это за грехи его, Или все таки прав Соломон и несчастья и счастья выпадают человеку независимо от его грехов,
И эти проблемы начинают прорисовываться - проясняться в дальнейшем диспуте - беседе. Иов возмущен позицией Элифаза. Он чувствует свою невиновность и чувствует элемент предательства в такой позиции его друга:
"… я не отвергся изречений Святого. Что за сила у меня, чтобы надеяться мне, И какой конец, чтобы длить мне жизнь мою, Твердость ли камней твердость моя. И медь ли плоть моя,
К страждущему должно быть сожаление от друга его, если только он не оставит страха к Вседержителю.
Но братья мои неверны, как поток, как быстро текущие ручьи…
Так и вы теперь ничто; увидели страшное и испугались…
Научите меня и я замолчу; укажите, в чем я погрешил.
Как сильны слова правды! Но что доказывают обличения ваши?
Вы нападаете на сироту, и роете яму другу вашему».
(Иов. 6.10-12,14,15,24,25).
После этих пламенных слов Иова нельзя не вспомнить 37-й год в Советском Союзе и крылатую фразу тогдашнего трусливого обывателя. "Раз посадили - было за что, там наверху виднее".
А Иов продолжает протестовать против страданий, которые он терпит, не ведая за что, и обращается уже к Богу:
"Не буду же я удерживать уст моих; буду говорить в стеснении духа моего; буду жаловаться в горести души моей.
Разве я море или морское чудовище, что ты поставил надо мною стражу,..?
Опротивела мне жизнь. Не вечно жить мне. Отступи от меня, ибо дни мои суета.
Что такое человек, что Ты столько ценишь его и обращаешь на него внимание Твое,
Посещаешь его каждое утро, каждое мгновение испытываешь его.
Доколе же Ты не оставишь, доколе не отойдешь от меня, доколе не дашь мне проглотить слюну мою,
Если я согрешил, то что я сделаю Тебе, страж человеков! Зачем поставил меня противником Себе, так что я стал самому себе в тягость,
И зачем бы не простить мне греха и не снять с меня беззакония моего, ибо вот я лягу в прахе; завтра поищешь меня, и меня нет".
Даже если я и виновен, то зачем меня наказывать так жестоко" - поднимает Иов вопрос и о мере наказания.( Иов.7. 11,12,16-21).
Тут вступает в спор второй его друг Вилдад, развивая с вариациями точку зрения Элифаза:
"Неужели Бог извращает суд, и Вседержитель превращает правду?» (Иов.8.3).
Если твои дети погибли, говорит он Иову, значит они виноваты (хоть мы и не знаем в чем), а если ты не виноват, то помолись Богу, объясни ему свою невиновность и ты будешь вознагражден и за свою праведность, и за страдания.
Но Иов, несмотря на страдания, или, наоборот, просветленный ими, замечает логический прокол своего оппонента.
"Правда! знаю, что так; но как оправдается человек пред Богом?..
Если действовать силою, то Он могуществен, если судом, кто сведет меня с Ним? (Иов.9.2,19).
И далее следует бунт против Всевышнего, какого нет в Библии ни до, ни после Иова:
"Земля отдана в руки нечестивых; лица судей ее Он закрывает. Если не Он, то кто же ,"(Иов. 9.24).
И еще:
"Хотя бы я омылся и снежною водою и совершенно очистил руки мои.
То и тогда Ты погрузишь меня в грязь, и возгнушаются мною одежды мои.
Ибо Он не человек, как я, чтобы я мог ответить Ему и идти вместе с Ним на суд!
Нет между нами посредника, который положил бы руку свою на обоих нас.
Да отстранит Он от меня жезл Свой, и страх Его да не ужасает меня;
И тогда я буду говорить, и не убоюсь Его; ибо я не таков сам в себе". (Иов.9. 30-35).
Да, куда там Даниилу Данину с его слабым писком против Бога в сравнении с Иовом, Иовом, который тем не менее внесен в "Священное писание".
После этого Иов додумывается до замечательной мысли. Как, собственно, человек может оправдаться перед Богом (и перед людьми), если он не знает в чем его вина, Да и виноват ли он вообще, если он "не ведает что творит", и если человека, такого как он есть, не ведающего (до конца), создал сам Бог?
"Скажу Богу: не обвиняй меня; объяви мне, за что Ты со мною борешься?
Хорошо ли для Тебя, что Ты угнетаешь, что презираешь дело рук Твоих?
Не Ты ли вылил меня, как молоко, и как творог, сгустил меня..?» И т.д.
(Иов.10. 2,3,10).
Эта проблема, поднятая Иовом, актуальна не только в отношениях между Богом и человеком, но и в отношениях между людьми, актуальна и поныне. Вспомним окуджавское:
"Как славно быть ни в чем не виноватым
Совсем простым солдатом, солдатом."
Виноваты ли были солдаты Вермахта, по приказу Гитлера топтавшие Европу, "не ведая, что творя"? Или советские солдаты, по приказу партии подавлявшие восстания за независимость в Венгрии, в Чехословакии, в Афганистане? Вопрос отнюдь не простой и не имеющий слишком простого ответа. К нему мы еще вернемся. Пока что проследим за дальнейшим развитием дискуссии.
Выступает третий друг Иова - Софар и присоединяется к мнению двух предыдущих, опираясь на те же аргументы. Иов же в ответ ему вскрывает новые аспекты проблемы. Обращаясь к друзьям, он говорит:
"Надлежало ли вам ради Бога говорить неправду и для Него говорить ложь?
Надлежало ли вам быть лицеприятными к Нему и за Бога так препираться?
Хорошо ли будет, когда Он испытает вас?
Обманите ли Его, как обманываете человека?
Строго накажет Он вас, хотя вы и скрытно лицемерите." (Иов.13.7-10).
То что друзья защищают Бога и обвиняют Иова лицемерию, чувствуется, но в чем собственно их лицемерие? Формально то ведь вроде все верно: они преданы Богу, верят в Него до конца, не допускают мысли, что Он может ошибаться, а потому и обвиняют своего друга. Внешне вроде бы они, как и Давид, искренни в своей вере. Чувствуется, что не как Давид, но в чем разница? И Иов, умудренный страданием проницает в самую суть Учения: важнее ли человеку слепо верить в Бога или важнее следовать его Учению, стремиться к "образу и подобию"? Даже если такое стремление приводит к спору с самим Творцом? Иов, как видим, стоит на последнем. Учение требует не быть лицеприятным в суде и не брать сторону ни богатого, ни сильного равно как и бедного и несчастного, а судить по правде, т.е. по известным фактам. Ведь и в земном суде не бывает никогда все и абсолютно известно. Но нельзя осуждать человека, не имея достаточных доказательств его вины. Это требование Учения. Это путь к "образу и подобию Божию". А друзья Иова обвиняют его, не зная в чем он виноват, и не предъявляя ему обвинений (а исходя из того только , что Бог не может ошибаться). И Иов нутром чувствует, что спор с Богом за правду угодней Ему, чем льстивые уверения в вере в его непогрешимость, с одновременным нарушением Его завета. Но от окончательного вердикта по поводу, кто и насколько прав в этом споре друзей, хотя бы только с точки зрения "Книги Иова", мы пока воздержимся, тем более, что она не кончается еще на этом и обсуждение вопроса еще продолжится в ней. Правда, до конца книги ни Иов, ни его друзья уже не добавят ничего существенного в своей аргументации к исследуемому вопросу, но в конце концов сам Господь Бог, вняв мольбам Иова, объяснить ему, за что он страдает, говорит с ним и его друзьями голосом из бури. По стилю эта сцена перекликается с античными трагедиями и не только потому, что и там боги вмешивались непосредственно в дела простых людей и разговаривали с ними. Но прежде всего потому, что суровый еврейский Бог Яхве, отстраненный от людей и недоступный их пониманию и критике, здесь приземлен и подобно античным богам наделен человеческими слабостями. Впрочем, это проявилось уже в начале книги, когда Он хвастается перед сатаной богобоязненностью Иова и затем заключает с ним пари на стойкость Иова - вещи в которых слишком проглядывает суетное человеческое тщеславие. Эту суетность мы ощущаем и в речи этого литературного Бога к Иову, когда с высоты своего положения он доказывает Иову, как тот ничтожен,, чтобы судиться с ним:
"Где был ты, когда Я полагал основание земли? Скажи, если знаешь.
Кто положил меру ей, если знаешь? или кто протягивал по ней вервь?
На чем утверждены основания ее, или кто положил краеугольный камень ее ..?
(Иов.38.4-6).
И т.д.
Подавленный Иов сдается:
"Руку мою полагаю на уста мои".
(Иов.39.33).
Но литературный Господь продолжает раскатывать ее в тонкий лист:
"Ты хочешь ниспровергнуть суд Мой, обвинить Меня, чтобы оправдать себя?
Такая ли у тебя мышца как у Бога? И можешь ли ты возгреметь как Он?
(Иов.40.3,4).
Тут, как видим, литературность начинает приобретать характер уже не греческих трагедий, а сатиры в духе ильф-петровского Остапа Бендера, делающего "шантаж выше среднего" какому-нибудь Кислярскому с целью раздоить его на приличную сумму. Ведь мы то знаем по началу книги, что Иов - действительно праведник, а все несчастья свалились на него по причине легкомысленного тщеславия самого литературного Господа Бога.
После такое эскапады не удивительно было бы, если бы Иов попросил к проказе добавить ему еще чуму и сифилис. Но он и так сломлен, уничтожен и просит прощения. Такая концовка существенно снизила бы ощущение философской глубины от "Книги Иова», но в самом конце неизвестный автор ее делает еще один интересный для нас поворот мысли. Господь говорит, обращаясь к Элифазу:
"… горит гнев Мой на тебя и на двух друзей твоих за то, что вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов". (Иов.42.7).
Вот так-так , после всего! И после этого Господь вознаградил Иова за его праведность и перенесенные страдания. Тот выздоровел, вновь разбогател, вдвое против прежнего, народил еще 7 сыновей и 3-х дочерей и жил в счастье и достатке еще 140 лет.
Теперь окончательно поставлена точка в споре Иова и его друзей. Точка поставлена, но поставлена она скорей в литературном плане, чем в философском. В литературном - закончен рассказ, закончено театрализованное действие, закончен публичный диспут и произнесено резюме высшего авторитета - самого Бога. Но какой философский смысл и даже еще проще, какой вообще смысл имеет это резюме? Сказано: "вы говорили обо мне не так верно, как раб Мой Иов". Пардон, а что, именно, говорил о Боге Иов, что мы должны принять за окончательную истину? Может быть это:
"Земля отдана в руки нечестивых, лица судей ее Он закрывает. Если не Он, то кто же?"
Даже у самого отъявленного атеиста и противника религии не возникнет идея подобного толкования. Но тогда что же? А то, что автором тут оставлен умышленно широкий простор для возможных толкований и поэтому мы еще не раз будем возвращаться в дальнейшем к "Книге Иова" и ее уроку. Но пока что зафиксируем первый, наиболее очевидный вывод: с точки зрения автора книги Иов хоть и перебрал в своих протестах Творцу, в смысле недостатка почтительности, но по существу прав он, а не его друзья. Человек должен стремиться к "образу и подобию Божию", опираясь на Учение и на свое разумение его, а не ориентируясь на то, повезло или не повезло ему в жизни и не пытаясь угодить неизвестной ему воле Всевышнего помимо как через следование Учению и стремление к "образу и подобию Божию". Также и окружающих мы должны судить на той же основе, по тем же критериям, а не по удачливости их в жизни.
Но тут возникает вопрос, а в какой степени эта точка зрения автора обязывает нас? Ведь это не Тора с Синая, как говорят евреи, т.е. это - не Священное Писание, а просто литература. Ну один там написал, а другой еще как-нибудь напишет.
По этому поводу замечу следующее. Элемент литературности был ведь и во всем предыдущем исследуемом материале, включая Тору - "Пятикнижие Моисеево". И это при полном почтении к принятому в нашем методе исследования предположении, что Моисеево Учение дано Богом. Дано то Богом, да записано людьми, людьми к тому же достаточно примитивными и записавшими его по памяти изрядное время спустя. В запись эту, конечно же, попало много их отсебятины, т.е. литературы. Тем более, что они принципиально не могли понять Учение во всей его глубине и просто были обречены на искажение его в записи. Ну а чем дальше, тем литературы становится все больше. И в конце концов, как было сказано, вечные вопросы и поиски ответа на них пронизывают всю человеческую историю и культуру, выходя далеко за пределы религии. Так что рано или поздно нам все равно суждено вступить в область чистой литературы. Естественно, не всякой, а такой лишь, которая имеет достаточное отношение к движению идеи. Но "Книга Иова", даже если бы не была канонизирована в Библии, и не оказала бы существенного влияния на дальнейшую. духовную эволюцию евреев и не повлияла бы на христианство, дает такое существенное и интересное развитие идеи, что пройти мимо нее, конечно, нельзя.
Таким образом, эта книга не обязывает нас принять точку зрения автора абсолютно и не критически, но обязывает сопоставить ее выводы с Учением, посмотреть как они вписываются в него и в предшествующую эволюцию его, и куда они направляют ее дальше.
Как вписывается вышерассмотренный главный вывод "Книги Иова" в упомянутую эволюцию? Как помним, прежде чем Господь дал евреям Учение, он провел огромную работу по вдохновлению их верой в Себя. Причем, ради этой веры праотцам прощались довольно грубые нарушения норм Учения. Зато от них требовалось беспрекословное выполнение непосредственных указаний им от Господа (вплоть до готовности принести в жертву своего первенца). После принятия Учения картина меняется. Меняется, но пока что не на 180 градусов. С одной стороны, как отметил Соломон, нельзя сказать, чтобы после этого каждый, кто нарушил нормы Учения немедленно, или хотя бы с задержкой, но все же в этой еще жизни, получал наказание. Но, с другой стороны, как было видно из "Книги Судей" (и то же продолжалось и в эпоху царей), коллективно, как народ, евреи систематически получали по голове, когда в массе своей слишком далеко отклонялись от норм Учения и от "образа и подобия Божия". Т.е. нормы Учения уже начали, так сказать "работать".
С другой стороны также мы уже имели примеры того, когда попытка человека, пусть и не рядового, а такого, как Моисей, в стремлении к "образу и подобию Божию" оспорить решение Бога, пусть и в почтительной форме, приводили к изменению этого решения.
Таким образом мы видим, что выводы автора "Книги Иова" вписываются в рассматриваемый ряд, в котором вначале отдавалось полное предпочтение вере в Бога перед соблюдением норм Учения (хотя были основания полагать, что эта ситуативно и может измениться), а в конце предпочтение отдается нормам Учения. Точности для следует отметить, что это предпочтение не абсолютное. Во-первых, вера в Бога сама является одной из норм Учения. Во-вторых, споря с Богом и даже доводя свой бунт до утраты почтительного смирения, веры в Бога Иов не утрачивает. Он не обращается в идолопоклонство и спорит с Богом с позиций Его Учения. И тем не менее определенное смещение акцентов происходит.
Но смысл спора Иова и его друзей не только в том, что важней: вера или соблюдение норм и стремление к "образу и подобию". Спор идет также по поводу того как определить в мало-мальски не тривиальных случаях (а жизнь, как правило создает нетривиальные ситуации) соблюдаем ли мы нормы и живем ли мы или другие по "образу и подобию", или грешим. Здесь автор Книги подводит нас к выводу, что решение мы должны принимать, полагаясь на наш несовершенный (пусть) разум и отправляясь от известных нам фактов и их соответствия или несоответствия нормам и духу Учения и "образу и подобию Божию", а не от мистики, пусть и припудренной словами про веру в единого Бога. И этот вывод также встраивается в уже образовавшийся, пусть и не большой пока ряд. Господь создал человека, дав ему разум. И создав, сказал, что это хорошо. Значит и разум - это хорошо и надо им пользоваться, а не выбрасывать его на помойку. А далее Соломон пришел к выводу, что разум дан человеку не только для того, чтобы сообразить как схитрить или как придумать полезное колесо, но прежде всего для понимания "страха Господня", т.е. для различения добра и зла. Хотя, как заметил тот же Соломон, человеку не дано до конца познать замысел Бога, но напрашивается вывод, что человек должен к этому стремиться.
Из этого рассмотрения вытекает ответ и на вопрос, связанный с "как славно быть ни в чем не виноватым". А именно, нельзя осуждать человека, не предъявив ему сформулированных и обоснованных обвинений. Но как быть с теми, кто" не ведает что творит"? Если никто не ведает того, что они не ведают, то их нельзя обвинять. Если они не ведают потому что не хотят ведать, а могли бы, тут вопрос сложнее и мы к нему еще вернемся. Хотя ясно уже сейчас, что в таком случае как окуджавские солдаты, о полной невиновности речи не может быть.
И, наконец, из уже проделанного рассмотрения напрашивается вывод по вопросу справедливости во взаимоотношениях Бога с человеком. Индивидуального ни наказания, ни вознаграждения человеку за праведность - неправедность в этой жизни нет от Бога (за исключением, может быть, отдельных личностей), но можно предположить, что есть рано или поздно коллективное наказание всему народу. Кстати, из формулировки завета, как она дана в "Пятикнижии Моисеевом", такая индивидуальная связка и не следует с обязательностью. Бог говорит там, обращаясь ко всему еврейскому народу: будете соблюдать Учение, вам будет хорошо, а не будете - будет плохо. Легко видеть, что это можно трактовать и как индивидуальный и как коллективный договор. Но индивидуальная трактовка вступает в противоречие с заповедью, требующей от людей самим осуществлять справедливость на Земле. Ведь если Бог накажет каждого за грехи, то к чему же Закон и суд? А требование земной справедливости, как помним, - одна из главных заповедей Учения. Остается предположить, что завет - это коллективный договор евреев с Богом, в пользу чего говорит также их история в период Судей, когда они не раз коллективно наказывались за отступление от Бога и Учения и поощрялись при возврате. Впрочем, есть и индивидуальный аспект у этого договора. Но более тонкий, чем тот уровень, на котором мыслили тогдашние евреи. До него мы доберемся позже.
Пока что я хочу отметить, что предположение о коллективности договора между людьми и Богом, сделано нами на основании всей предшествующей эволюции Учения, движения идеи, включая саму историю евреев. Но этот вывод пока еще не сделан нигде в тексте Библии.
8. Пророки
Речь пойдет, естественно, не о тех многочисленных прорицателях, которых полно было во всю танаховскую историю, и о которых я упоминал выше, а о пророках, чье учение записано и канонизировано, составляя существенную часть Танаха. Да и из них я ограничусь только великими пророками и прежде всего Исайей и Иеремией, оказавших значительное влияние на дальнейшую судьбу еврейского народа, а через их вклад в Учение и на развитие всей западной цивилизации, и на судьбу народов, прошедших ее путь.
Великие пророки восстали в переломный момент еврейской истории: Исайя перед падением первого еврейского царства (первого храма, говорят евреи), Иеремия в самый момент падения и в первые годы жизни в галуте, в вавилонском плену. Если бы не эти пророки евреи не сохранились бы как народ, ассимилировались и уж тем более не возродили бы вновь свое царство. И, конечно. при этом прервалось бы движение идеи, которое мы рассматриваем: перестал бы существовать иудаизм, не зародилось бы христианство и т.д. Ведь для того, чтобы стало возможным возрождение царства народом, изгнанным со своей земли, уведенным в плен и поселенным среди других народов, необходимо было сначала его духовное возрождение, а последнее не случилось бы без пламенных речей Исайи и Иеремии. Чтобы понять их пафос и правильно оценить их вклад в развитие Учения, нужно вернуться назад и окинуть взглядом историю евреев от Соломона до падения первого храма, и прежде всего, духовную эволюцию, а также состояние еврейского общества к концу эпохи первого царства.
Как мы помним, Давид оставил своему сыну Соломону могучую по тем временам державу. Кроме того Давид внес значительный вклад в одухотворение Учения. Но с точки зрения влияния на народ это был вклад на отдаленную перспективу. Он и поныне важен, существенен и влияет на евреев и не евреев этот вклад Давида. Но на его современников он оказал незначительное влияние. Трудно в точности сказать почему это так. Более менее очевидны две причины: во-первых, достаточно дикое состояние евреев в то время, их "крутовыйность", во-вторых, разнообразный характер деятельности Давида, при котором его духовный вклад как бы заслонялся его военными и политическими делами и заслугами. Во всяком случае кроме узкой группы его приверженцев, прежде всего личной гвардии ,"шлошим гагиборим", трудно углядеть его духовное влияние на современников по танаховской истории. Наоборот, мы видим потрясающе неблагодарное, чтоб не сказать более того, поведение народа во время восстания Авессалома против Давида. И видим омерзительное моральное состояние придворной верхушки перед воцарением Соломона.
Во время царствования Соломона какая-то консолидация еврейского народа, конечно, происходила, как впрочем, и в предыдущую эпоху "Судей". Происходила просто на базе общности судьбы и интересов. Тем более, что во времена Соломона был счастливый период пребывания всех евреев в едином государстве, могучем и преуспевающем, что не могло не поднимать национальную гордость. Не было также сильного классового расслоения, порождающего антагонизм, по крайней мере в первой половине этого царствования. Но сколь нибудь заметной духовной консолидации на базе веры в единого Бога, на базе Учения, т.е. на базе единой системы ценностей, тоже не наблюдалось. О чем можно судить и по возврату части населения к идолопоклонству и по политическому и племенному разладу и расколу к концу царствования Соломона.
Что касается всего того, что происходило в двух еврейских царствах после Соломона, то это был примерно такой же свинюшник, если не погуще, как и в эпоху "Судей". С той лишь разницей, что наличие института монархической власти добавляло бесконечные дворцовые интриги, заговоры, кровавые перевороты, отце и детоубийства и прочие "прелести" в том же духе. Велись бесконечные бестолковые войны с соседями и между собой, зачастую мотивированные советами прорицателей - лжепророков. Происходило периодическое погрязание то одного то другого царства в идолопоклонство наихудшего пошиба с поклонением Ваалу, Астарте, Молоху и т.п. Описывать все это в деталях здесь не имеет смысла. Вот лишь несколько картинок, иллюстрирующих процесс и состояние.
Израильский царь Нават, сын Иераваама, также как и его отец поклонялся идолам. Его убивает некий Вааса. Убивает предательски во время боя израильтян, возглавляемых Наватом, с филистимлянами. Убивает и воцаряется вместо него, оправдывая свой поступок тем, что тот служил чужим богам. Более того, "Когда он воцарился, то убил весь дом Иероваамов, не оставил ни души у Иероваама". После этого он преспокойно "делал неугодное пред очами Господа и ходил путем Иероваама и во грехах его, которыми тот ввел в грех Израиля". ( 3Цар.15.29,34).
Другой Израильский царь Ахав особо славен своим идолопоклонством, а за одно и всеми прочими грехами в частности преследованием верующих в единого Бога. Это его жена Иезавель истребила за раз 400 пророков прорицателей. Сын Ахава Иорам продолжает в том же духе. Тогда пророк Елисей еще при жизни Иорама помазал на царство военачальника Инуя, повелев тому истребить не только Иорама, но и весь корень Ахавов "вплоть до мочащегося к стене". Иуй так и сделал, причем, в самом "благородном" виде: в момент, когда войско Иорама воевало с осадившими Израиль сирийцами, а сам Иорам лечился от ран. Причем, Иуй убил заодно и Охазия царя иудейского, который приехал к больному Иораму проведать его (никаких указаний насчет Охазии он от пророка не получал, тем более, что Охазия был вполне благоверен). После этого Инуй истребляет всех потомков Ахава (70 сыновей только и множество дальних родственников). Затем ему случайно попались братья Охазии, ехавшие к последнему проведать его, и он прикончил на всякий случай и их. Затем воцарился. Но золотых тельцов в Вефиле и Дане, которых поставил еще Иорам, не развалил и продолжал им поклоняться. На этом эта кровавая вакханалия еще не заканчивается. Мать убитого Охазии, узнав о смерти сына, по странной логике убивает всех остальных его и своих родственников и воцаряется сама в Иудее. Ее, естественно, через несколько лет тоже убивают в результате заговора. И т.д. со множеством еще вероломных убийств и истреблений всего корня, включая детей, все это прикрываясь указаниями лжепророков, ложность которых видна хотя бы из того, что "как написано в книге закона Моисеева, в которой заповедывал Господь, говоря: не должны быть наказуемы смертью отцы за детей, и дети не должны быть наказуемы смертью за отцов…" (3 Ц.14.6).
Что можно извлечь из этих картинок? Вера в единого Бога вошла в сознание евреев. Но не как духовная основа общества, не как учение, дающее систему ценностей и направляющее по пути к "образу и подобию Божию", а как официальная идеология, манипулируя которой можно прикрывать и оправдывать любые подлости на пути достижения корыстных целей.
Не нужно быть пророком, не нужно погружаться в толкование Учения и осмысление договора - завета евреев с Богом, чтобы предсказать, что такое нравственное состояние еврейского общества рано или поздно приведет его к трагическим последствиям. Впрочем, исследуя движение идеи, эволюцию Учения мы пришли к тому же выводу: если индивидуально человек может и не получает ни вознаграждения за праведность, ни наказания за грехи от Бога, то за значительное коллективное отклонение народа от "образа и подобия Божьего" и народ этот рано или поздно наказуем Им в этой земной жизни. И пророки не оставляют сомнения у своих соплеменников, что такая трактовка завета для них обязательна.
"И говорил Господь через рабов Своих, пророков и сказал:
И за то, что сделал Манасия царь Иудейский, такие мерзости, хуже всего того, что делали Аморреи, которые были прежде него, и ввел Иуду в грех идолами своими,
За то - так говорит Господь, Бог Израилев,
- вот я наведу такое зло на Иерусалим и на Иуду, о котором кто услышит, зазвенит в обоих ушах у того;
… и вытру Иерусалим так, как вытирают чашу, - вытрут и опрокинут ее;
И отвергну остаток удела Моего,
и отдам их в руку врагов их, и будут на расхищение и разграбление всем неприятелям своим,
За то, что они делали неугодное в очах Моих и прогневляли Меня с того дня, как вышли отцы их из Египта, и до сего дня". (4 Ц. 21, 10-15).
Исайя же прямым текстом предсказывает Вавилонское пленение:
"И сказал Исайя Езекии (отцу Манасии); выслушай слово Господне:
Вот, придут дни, и взято будет все, что в доме твоем, и что собрали отцы твои до сего дня, в Вавилон; ничего не останется, говорит Господь.
Из сынов твоих, которые произойдут от тебя, которых ты родишь, возьмут и будут они евнухами во дворце царя Вавилонского". (4 Ц.20. 16-18).
К сожалению, эти подлинные пророки появились слишком поздно и главное, что им предшествовала слишком длинная вереница лжепророков, приучившая и еврейских царей и еврейский народ относиться к их пророчествам как позже русский народ будет относиться к иконам: " годится молиться, не годиться - горшки покрывать". Если пророчество - прорицание устраивало какого-нибудь царя, он использовал его, как оправдание своих действий, не устраивало - спокойно игнорировал. Ничто уже не могло спасти тогда еврейский народ от кары, от утраты независимости и изгнания. Но проповедь истинных пророков и прежде всего великих, как сказано, не пропала даром.
Что же отличало их от прорицателей? Я имею в виду не тех прорицателей, которые были откровенными жуликами и дурачили народ во имя своих бубновых интересов. С этими все ясно. Но ведь всегда были и поныне водится немало прорицателей, которые воистину верят и глубоко убеждены, что им "было видение", и они вещают его с большим вдохновением, не заботясь о личной выгоде, а иногда и с большим ущербом для себя. Даже клинические шизофреники могут весьма вдохновенно вещать и увлекать своим бредом, в который сами они искренне верят, толпу. А уж бесноватых фанатиков с огнем веры в глазах мир перевидал на своем веку несть числа.
С другой стороны, как видно из только что приведенных примеров, и великие пророки тоже предсказывали будущее и ссылались на видения. Предсказание великих пророков сбылись. Но и предсказания некоторых прорицателей тоже сбылись. Кроме того на момент, когда делались эти предсказания, никто еще не знал чьи предсказания сбудутся, а чьи нет. Так что задача отличения истинных пророков от лжепророков не проста. Я считаю, что главное отличие истинных и прежде всего великих пророков от прорицателей, это что их предсказания, также как сама их вера, вдохновение, страсть неразрывно связаны с Учением, и его моральной основой прежде всего. В то время как у прорицателей этой веры в лучшем случае не видно. В худшем - видно противоречие Учению, как у выше цитированного, который требовал истребить грешного царя вместе с его невинными детьми.
Но пророки, великие пророки, это также не нудные моралисты. Боговдохновенность, высокая страсть, способность "глаголом жечь сердца людей" позволили им выполнить ту миссию в истории своего народа и человечества, которую они выполнили и которую не способны выполнить моралисты.
Можно еще и так сказать о великих пророках: не формулируя этого, как императив, они осуществили на практике гармоническое слияние высокого духа и рациональной моральной основы Учения.
Гравный пафос Пророков обращен на моральные язвы своего народа, пришедшего в плачевное состояние из-за отступления от «образа и подобия Божия» и несмотря на это продолжавшего упорствовать в своих пороках:
"Слушайте, небеса, и внимай, земля, потому что Господь говорит: Я воспитал и возвысил сыновей, а они возмутились против Меня …
Во что вас бить еще, продолжающие свое упорство? Вся голова в язвах и все сердце исчахло …
Земля ваша опустошена; города ваши сожжены огнем;… все опустело как после разорения чужими.
Если бы Господь не оставил нам небольшого остатка, то мы были бы то же, что Содом, уподобились бы Гоморре …
Как сделалась блудницею верная столица, исполненная правосудия! Правда обитала в ней, а теперь - убийцы …
Князья твои - законопреступники и сообщники воров; все они любят подарки, и гоняются за мздою; не защищают сироты и дело вдовы не доходит до них.
Посему говорит Господь, Господь Соваоф Сильный Израилев: о, удовлетворю Я Себя над противниками Моими и отмщу врагам Моим!
И обращу не тебя руку Мою, и как в щелочи очищу с тебя примесь, и отделю от тебя все свинцовое …" (Ис.1.2,5,7,9,16-21,23-25).
"Горе тем, которые зло называют добром, и добро злом, тьму почитают светом и свет тьмою …
Которые за подарки оправдывают виновного и правых лишают законного!
За то, как огонь съедает солому, и пламя истребляет сено, так истлеет корень их, и цвет их разнесется как прах; потому что они отвергли закон Господа Саваофа и презрели слово Святого Израилева.
За то возгорится гнев Господа на народ Его, и прострет он руку Свою на него, и поразит его, так что содрогнутся горы, и трупы их будут как помет на улицах. И при всем этом гнев его не отвратится, и рука его будет еще простерта". (Ис.5. 20,23-25).
"Ибо это народ мятежный, дети лживые, дети, которые не хотят слушать закона Господня.
Которые провидящим говорят :" перестаньте провидеть", и пророкам "не пророчествуйте нам правды, говорите нам лестное, предсказывайте приятное". (Ис.30. 9,10).
Так говорит Исайя. И так добавляет Иеремия:
"О, кто бы дал мне в пустыне пристанище путников! Оставил бы я народ мой и ушел бы от них : ибо все они прелюбодеи, скопище вероломных.
Как лук напрягают язык свой для лжи, усиливаются на земле неправдою; ибо переходят от одного зла к другому, и Меня не знают, говорит Господь.
Берегитесь каждый своего друга, и не доверяйте ни одному из своих братьев; ибо всякий брат ставит преткновение другому, и всякий друг разносит клеветы.
Каждый обманывает своего друга, и правды не говорят: приучили язык свой говорить ложь, лукавствуют до усталости". (Иер.9.2-5).
Тему приоритета духа, веры и моральных норм Учения над ритуалом, обрядами и т. п. первым, как помним поднял еще Давид. Существенно углубил ее Иов. Но у пророков она получает предельно четкое и ясное выражение и наполняется яростью пророческого гнева против искажающих дух и суть Учения.
"К чему Мне множество жертв ваших? говорит Господь. Я пресыщен всесожжением овнов и туком откормленного скота; и крови тельцов, и агнцев, и козлов не хочу …
Не носите больше даров тщетных: курение отвратительно для Меня; новомесячий и суббот, праздничных собраний не могу терпеть: беззаконие - и празднование!..
И когда вы простираете руки ваши, Я закрываю от вас очи Мои; и когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу; ваши руки полны крови.
Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло;
Научитесь делать добро; ищите правды; спасайте угнетенного; защищайте сироту; вступайтесь за вдову;
Тогда придите, и рассудим, говорит Господь". (Ис.1. 11,13,15-18).
"Вот вы поститесь для ссор и распрей и для того, чтобы дерзкою рукою бить других; вы не поститесь в это время так, чтобы голос ваш был услышан на высоте.
Таков ли тот пост, который Я избрал, - день, в который тешит человек душу свою, когда гнет голову свою, как тростник, и подстилает под себя рубище и пепел? Это ли назовем постом и днем, угодным Господу?
Вот пост, который Я избрал; разреши оковы неправды, развяжи узы ярма, и угнетенных отпусти на свободу, и расторгни всякое ярмо;
Раздели с голодным хлеб твой, и скитающихся бедных введи в свой дом; когда увидишь нагого - одень его, и от единокровного твоего не укрывайся.
Тогда откроется, как заря, свет твой, и исцеление твое скоро возрастет, и правда твоя пойдет перед тобою, и слава Господня будет сопровождать тебя". (Ис.58. 4-8).
"Как! вы крадете, убиваете и прелюбодействуете, и клянетесь во лжи, и кадите Ваалу, и ходите вослед иных богов, которых вы не знаете,
И потом приходите и становитесь пред лицом Моим в доме сем, над которым наречено имя Мое, и говорите: "мы спасены", чтобы впредь делать все эти мерзости.
Не сделался ли вертепом разбойников в глазах ваших дом сей, над которым наречено имя Мое?" (Иер.7, 9-11).
Проблема справедливости всегда была в центре внимания евреев. Пророков, естественно, она волнует с особой силой. Хотя пророки додумались до мысли, что основной смысл завета в коллективной ответственности евреев перед Богом, но их жажда справедливости для каждого человека настоль велика и творящаяся кругом несправедливость, с которой люди сами никак не могут справиться, настоль возмущает и ранит их души, что они не могут воздержаться от мольбы к Богу, чтобы Он вмешался и восстановил эту справедливость в каждом отдельном случае. Вот как говорит это Исайя:
"Душою моею я стремился к Тебе ночью, и духом моим я буду искать Тебя во внутренности моей с раннего утра; ибо когда суды Твои совершаются на земле, тогда живущие в мире научаются правде.
Если нечестивый будет помилован, то не научится он правде - будет злодействовать в земле правых, и не будет взирать на величие Господа". (Исх.26, 9,10).
Эта замечательная мысль, высказанная Исайей, о том, что "если нечестивый будет помилован, то не научится он правде" - очень еврейская мысль. Она будет сильно оспорена в дальнейшем христианством, но еврейский ствол развития Учения так и останется на позициях Исайи в этом пункте. Можно даже сказать, что тут один из главных водоразделов между иудаизмом и христианством, но об этом позже. Жаль, все же, что Исайя не доходит до понимания, что задача соблюдения справедливости и заботы о ней на Земле возложена Богом на людей.
Иеремия же вообще, вслед за Иовом восстает против Господа из-за того, что Он допускает несправедливость на земле:
"Праведен будешь Ты, Господи, если я стану судиться с Тобою; и однако же буду говорить с Тобою о правосудии: почему путь нечестивых благоуспешен, и все вероломные благоденствуют?" (Иер.12,1.).
Есть у пророков и конструктивное развитие Учения. Так, Исайя выступает против высокомерия и заносчивости:
"Ибо грядет день Господа Саваофа на все гордое и высокомерное и на все превознесенное - и оно будет уничтожено". (Исх.2.12).
И особенно против высокомерия и заносчивости женщин, идущего, как правило, рука об руку с развратом:
"И сказал Господь: за то, что дочери Сиона надменны, ходят подняв шею и обольщая взорами, и выступают величавой поступью, и гремят цепочками на ногах,
Оголит Господь темя дочерей Сиона и обнажит Господь срамоту их …
И будет вместо благовония зловоние, и вместо пояса будет веревка, и вместо завитых волос плешь, и вместо широкой епанчи узкое вретище, вместо красоты клеймо.
Мужи твои падут от меча и храбрые твои - на войне". (Ис.3. 16,17,23,24).
И далее Исайя высказывает мысль, что нравственное возрождение народа невозможно без нравственного возрождения прежде всего женщин:
"И ухватятся семь женщин за одного мужчину в тот день и скажут: "свой хлеб будем есть и свою одежду будем носить, только пусть будем называться твоим именем, сними с нас позор".
В тот день отрасль Господа явится в красоте и чести, и плод земли - в величии и славе, для уцелевших сынов Израиля…
Когда Господь омоет скверну дочерей Сиона и очистит кровь Иерусалима из среды его духом суда и духом огня". (Исх.4. 1,2,4).
Другое направление развития Учения пророками направлено — против богатых в защиту бедных:
"Горе вам, прибавляющие дом к дому, присоединяющие поле к полю, так что другим не остается места, как будто вы одни поселены на земле". (Ис.5.8.).
Здесь Исайя предвосхищает христианство, которое затем сильно разовьет этот мотив. Но будут и отличия, о которых - в свое время.
Наконец, очень важное место в учении пророков занимает их проповедь против лжепророков, лжеучителей и прочих спекулянтов на идее и идеологии, включая священников:
"Пророки пророчествуют ложь, и священники господствуют при посредстве их, и народ Мой любит это". (Иер.5.31).
"Ибо от малого до большого, каждый из них предан корысти, и от пророка до священника - все действуют лживо;
Врачуют раны народа моего легкомысленно, говоря: "Мир, мир, а мира нет". (Иер.6.13,14).
"В о пророках Сердце мое во мне раздирается, все кости мои сотрясаются, я как пьяный, как человек, которого одолело вино, ради Господа и ради святых слов Его;
Потому что земля наполнена прелюбодеями, потому что плачет земля от проклятия; засохли пастбища пустыни, и стремление их - зло, и сила их - неправда;
Ибо пророк и священник - лицемерны; даже в доме Моем Я нашел нечестие их, говорит Господь…
Посему так говорит Господь Саваоф о пророках: вот, Я накормлю их полынью и напою их водою с желчью ибо от пророков Иерусалимских нечестие распространилось на всю землю.
Они постоянно говорят пренебрегающим Меня: "Господь сказал: мир будет у вас". И всякому, поступающему по упорству своего сердца, говорит: "не придет на вас беда" …
Я слышал, что говорят пророки, Моим именем пророчествующие ложь. Они говорят: " мне снилось, мне снилось".
Пророк, который видел сон, пусть и рассказывает его как сон, а у которого Мое слово, тот пусть говорит слово Мое верно. Что общего у мякины с чистым зерном? говорит Господь". (Иер.23,9,11,15,17,25,28).
Проблема, поднятая здесь Иеремией, вечна. Она возникла задолго до Иеремии. Точнее, она возникла в самый момент дачи Богом евреям Учения в Синае, когда Он говорит еврейскому народу: "Тебе я воздвигну пророка из среды твоей". И тут же предупреждает об опасности лжепророков. Но Иеремия первый осознал насколько опасно это явление для духовной идеи. Как убедимся в дальнейшем - для любой духовной идеи. Для любой духовной идеи нет ничего страшнее, чем разрушение ее изнутри лжепророками и священниками-оборотнями, заменяющими служение идее эксплуатацией ее в своих корыстных целях, паразитирующих на ней. И как тонко отмечает Иеремия, народ предпочитает слушать лжепророков, а не пророков. Ибо пророки говорят народу горькую и неприятную правду, а лжепророки - то, что народу хочется слышать. Потому и преуспевают, как правило, лжепророки, лжеучителя и священники-оборотни, а судьба подлинных пророков с тех древнейших времен - быть побиваемыми камнями, в прямом и переносном смысле. О чем сами пророки и свидетельствуют:
"О, Господи! Ты знаешь все; вспомни обо мне и посети меня и отмсти за меня гонителям моим; не погуби меня по долготерпению Твоему; Ты знаешь, что ради Тебя несу я поругание". (Иер.15,15).
"Ибо я слышал толки многих; угрозы вокруг; заявите, говорили они, и мы сделаем донос. Все, живущие со мною в мире, сторожат за мною, не споткнусь ли я: "может быть, говорят он попадется, и мы одолеем его и отомстим ему". (Иер.20.10).
"И когда Иеремия сказал все, что Господь повелел ему сказать всему народу, тогда схватили его священники и пророки и весь народ - и сказали: "ты должен умереть…" (Иер.26.8).
В связи с этими несправедливыми гонениями проскальзывает у пророков, у Исайи, в частности, пусть еще только в зародыше, тема безропотного принятия страдания за веру:
"Я предал хребет Мой бьющим и ланиты Мои поражающим; лица моего не закрывал от поруганий и оплеваний". (Исх.50,6).
И эта тема, также как его филиппика против богатых, в защиту бедных будет подхвачена и сильно развита христианством, станет одним из лейтмотивов его. И также, как и в случае с богатыми и бедными, христианство придаст ей другое звучание. Для удобства сравнения в будущем здесь стоит привести продолжение этой фразы у Исайи:
"И Господь Бог помогает мне: поэтому я не стыжусь, поэтому я держу лицо мое, как кремень, и знаю, что не останусь в стыде". (Ис.50.7).
В заключение этой главы нужно сказать несколько слов о замечательном даре предвидения великих пророков. Правда, впечатляющим даром предвидения обладали и некоторые прорицатели, например, знаменитый Нострадамус. Но и тут есть разница между пророками, по крайней мере великими, и прорицателями. Все та же разница. Предвидения великих пророков так или иначе связаны с Учением, мотивированы им. Это придает им осмысленность, превращает их в средство мощного нравственного воздействия на народ. Цель же предсказаний прорицателей попахивает корыстью, как минимум произведением впечатления. Поражает так же точность, однозначность предсказаний великих пророков, вплоть до указания имен и дат, в то время как предсказания прорицателей, даже Нострадамуса, страдают, как правило, расплывчатостью, туманностью, допускают много толкований.
Вот наиболее выдающиеся, известные и поражающие воображение предсказания великих пророков:
Выше уже приводилось предсказание Исайей вавилонского пленения. Но и скорое падение самого Вавилона, который служит лишь орудием мести Бога евреям, а сам погряз в грехе еще более того, предсказывает Исайя. Причем, Вавилон будет наказан еще сильнее евреев:
"И Вавилон, краса царства, гордость Халдеев, будет ниспровержен Богом, как Содом и Гоморра.
Не заселится никогда, и в роды родов не будет жителей в нем". (Ис.13. 19,20).
Что и сбылось, как сбылось и то, что Вавилон, падет от рук Мидян:
"Вот, Я подниму против них Мидян, которые не ценят серебра и не пристрастны к золоту". (Ис.13.17).
Вавилонское пленение с совершенно точным сроком его - 70 лет и с упоминанием имени Навуходоносора, предсказал Иеремия:
Вам говорили: "обратитесь каждый от злого пути своего и от злых дел своих и живите на земле, которую Господь дал вам и отцам вашим из века в век…
Но вы не слушали Меня, говорит Господь, прогневили Меня делами рук своих, на зло себе.
Посему так говорит Господь Саваоф: за то, что вы не слушали слов Моих,
Вот я пошлю и возьму все племена северные, говорит Господь, и пошлю к Навуходоносору, царю Вавилонскому, рабу Моему, и приведу их на землю сию и на жителей ее и на все окрестные народы; и совершенно истреблю их и сделаю ужасом и посмеянием и вечным запустением…
И вся земля эта будет пустынею и ужасом; и народы сии будут служить царю Вавилонскому семьдесят лет". (Иер.25. 5,7-9,11).
Подобная точность предсказаний уже поражает, но дальше больше. Исайя предсказывает, что разрушеный Навуходоносором храм в Иерусалиме будет восстановлен и восстановление его начнется по приказу Кира с точным указанием имени его:
"Я Господь, который сотворил все …
Который говорит Иерусалиму: "ты будешь населен" и городам Иудиным:
"вы будете построены, и развалины его Я восстановлю", ..
Который говорит о Кире: пастырь Мой, и он исполнит всю волю мою и скажет Иерусалиму: "ты будешь построен!" и храму: "ты будешь основан!"(Ис.44.24,26,28).
И далее:
"Так говорит Господь помазаннику Своему Киру:
Я пойду перед тобою, и горы уровняю, медные двери сокрушу, и запоры железные сломаю …
Ради Иакова, раба Моего, и Израиля, избранного Моего, Я позвал тебя по имени, почтил тебя, хотя ты не знал Меня". (Ис.45.1,3,4).
Все это предсказано лет за 30 до падения Иерусалима и разрушения храма, и лет за 100 до воцарения Кира. Но и это далеко не все. Великие пророки предсказывали грядущее явление Иисуса Христа. Вот как об этом сказано у Исайи, пересказывающего свое видение:
"… он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на нем и ранами его мы исцелились.
Все мы блуждали как овцы, совратились каждый на свою дорогу; и Господь возложил на Него грехи всех нас.
Он истязуем был, но страдал добровольно, и не открывал уст Своих; как овца веден Он был на заклание, и, как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих:
… Он отторгнут от земли живых; за преступления народа Моего претерпел казнь…
Господу угодно было поразить Его, и Он предал Его мучению; когда же душа Его принесет жертву умилостивления, Он узрит потомство долговечное и воля Господня благоуспешно будет исполняться рукою Его.
На подвиг души Своей Он будет смотреть с довольством; через познание Его Он, Праведник, Раб Мой, оправдает многих и грехи их на Себе понесет.
Посему Я дам Ему часть между великими, и с сильными будет делить добычу, за то, что предал душу Свою на смерть, и к злодеям причтен был…" (Ис.53. 5-8, 10-11).
Каждому, кто знаком с Евангелием трудно не узнать Иисуса Христа в образе, описанного здесь неизвестного. А вот еще более удивительное предсказание, касающееся Иисуса Христа, у четвертого великого пророка Даниила:
"Итак знай и разумей: с того времени, как войдет повеление о восстановлении Иерусалима, до Христа Владыки семь седьмин и шестьдесят две седьмины; и возвратится народ и обстроятся улицы и стены, но в трудные времена.
И по истечении шестидесяти двух седьмин предан будет смерти Христос, и не будет; а город и святилище буду разрушены народом вождя, который придет, и конец его будет, как от наводнения, и до конца войны будут опустошения". (Дан.9. 25,26).
Здесь есть и датировка прихода Иисуса Христа и предсказание падения второго Храма.
Изумительная способность пророков предсказывать отдаленные события с высокой точностью вызывает интересный вопрос. Нет, не о том как они умудряются это делать, хотя это тоже не безынтересно. Вопрос о степени детерминированности мира, о степени предопределенности всего, что может произойти и произойдет в будущем. Вопрос о детерминированности развития мира - это отдельная проблема, которой посвящена бездна литературы прежде всего философской, но не только. В целом эта проблема лежит в стороне от магистрального интереса этой книги, поэтому нам нет нужды углубляться чересчур в ее дебри. Но тем не менее есть один аспект, которым она заплетается с тем, что я пытаюсь здесь исследовать. Действительно, сам факт, что кто-то неважно как, но умудряется предсказывать события в будущем, свидетельствует, на первый взгляд, о том, что эти события предопределены и неизбежны. Но как соотнести неизбежность событий типа тех, которые предсказывали великие пророки, с той магистральной линией движения идеи, которая четко прослеживается до сего момента на протяжении всего Танаха? Я имею в в виду сотворение Богом человека, как эволюционный процесс, в котором человек участвует, обладая свободой выбора и руководствуясь своими чувствами и несовершенным разумом. Участие человека и свобода его выбора делают этот процесс принципиально не детерминированным, не запрограммированным до конца. Т.е. таким, в котором невозможно делать однозначных предсказаний на будущее. Правда, на этот процесс наложены определенные ограничения. А именно, если люди в массе своей сильно отклоняются от "образа и подобия Божьего", то Бог "вправляет им мозги" как раз такими методами, которые и предсказывают пророки. На это годится для объяснения предсказания Вавилонского пленения, предсказания сделанного Исайей за несколько десятков лет до его осуществления, и тем более просто за несколько лет - Иеремией. Т.е. опять же, это не объясняет как именно Исайя и Иеремия узнали об этом (но это и не важно, т.к. мы приняли гипотезу, что они узнали об этом от самого Бога) но это объясняет принципиальную возможность предсказания такого события. А именно, оно уже к тому времени созрело, вызрело и стало неизбежным. Стало неизбежным в силу того, что чаща терпения Бога переполнилась, Его решение наказать евреев уже принято и обратного хода у них уже не было.
Но это объяснение не годится для случая предсказания явления Иисуса Христа и падения Второго храма. Ведь и то и другое, согласно магистральной идее Танаха, есть следствие отклонения евреев от "образа и подобия Божьего", но не того, которое уже произошло на момент пророчества, а того, которое само то лишь должно произойти в будущем после возвращения евреев из Вавилонского плена, восстановления храма и возрождения государства. Наказание за уже совершенные грехи предсказать можно (можно даже не будучи пророком, другое дело точность дат и чисел). Но как можно предсказать, что народ и дальше будет грешить, не просто как-то грешить - это неизбежно, а настолько, что заслужит вновь наказание? Где же тогда свобода морального выбора, без которой не имеет смысла и наказание и весь процесс эволюции на пути к "образу и подобию Божию"?
Ответ на этот вопрос следует из теории детерминизма развитой мною во второй части упомянутой уже книги "Неорационализм" (Киев, 1992 г.). Естественно, я не собираюсь излагать ее здесь в деталях, отсылая желающих углубиться к первоисточнику, но определенную вытяжку вынужден сделать.
Дело в том, что предсказывать можно не только события жестко запрограммированные, неизбежные, но и такие, которые могут произойти лишь с некоторой вероятностью. Кстати, абсолютно жестко запрограммированных событий, если стоять на чисто рациональных позициях, не привлекая идею Бога, просто не существует. Существуют лишь процессы, обладающие большей или меньшей устойчивостью к внешним воздействиям, ну и эти самые воздействия, случайные и не случайные. Так вот, если процесс обладает достаточно высокой устойчивостью, то с достаточной степенью вероятности можно (в принципе, другое дело как) предсказать его результат, заранее оговорившись, что до осуществления этого результата не случится непредвиденного случайного воздействия на процесс, достаточно большого, чтобы сбить его с траектории устойчивости.
Это очевидно и имеет место в случаях отдельных предсказаний великих пророков. Процесс, устойчивость которого позволяет пророкам делать их предсказания с высокой степенью надежности - это процесс развития общества. Спрашивается, с чего это он такой устойчивый, если в нем участвует бездна людей с их индивидуальными характерами, свободами и волями? А потому что эти индивидуальные свободы воли и действия отдельных людей в значительной мере нейтрализуют друг друга, подобно тому как молекулы газа, которые обладают самыми разными скоростями и энергиями, не служат препятствием тому, чтобы процесс расширения газа при нагревании, скажем, был высоко устойчив и предсказуем с высокой вероятностью. Нужно только пояснить, что устойчивость процесса не означает его прямолинейности. Колебательный процесс тоже может быть устойчивым и большинство процессов, происходящих в человеческом обществе носят именно колебательный характер, что еще будет проиллюстрировано дальше по ходу этой книги.
Второе, что я хочу отметить, точнее, еще раз подчеркнуть, это вероятный характер предсказаний пророков на отдаленные времена. Это несмотря на то, что они сбылись. Т.е. евреи могли и не отклониться во второй раз настолько от "образа и подобия Божьего", чтобы понадобилось наказание их вторым рассеянием, а для продолжения эволюции идеи - явление Иисуса Христа. Но для этого необходимы были чрезвычайные усилия с их стороны (либо внешние воздействия), которые были маловероятны.
Такая трактовка (за вынужденную краткость ее и связанную с ней неполноту, приношу извинения читателю и еще раз отсылаю желающих больше разобраться в вопросе к упомянутому первоисточнику) позволяет объяснить, почему несмотря на свободу морального выбора, данного людям Богом, возможны в принципе предсказания на отдаленное будущее моральное состояния общества в целом и связанных с ним последствий. Естественно, возможно эти предсказание лишь с определенной вероятностью, о которой пророки не сообщают, поскольку не только что не изучали соответствующей теории, но оной тогда и вообще еще не существовало.
9. Итог еврейского периода
Книгами пророков заканчивается Танах и с ним в определенном смысле еврейский период движения идеи. Я имею в виду не то, что евреи после этого не сделали ничего для дальнейшего ее развития. Как уже сказано вначале, евреи продолжали и до сих пор продолжают развивать свою ветвь, наработав огромное количество толкований, и предложив ряд реформаций идеи в виде, например, хасидизма. Но после возникновения христианства главный ствол, главный поток движения идеи, идеи эволюцию которой мы прослеживаем и которая привела к современной западной цивилизации, пошел уже через христианство. Правда, от конца периода, охватываемого Танахом, до начала христианского пройдет еще несколько столетий. И нельзя сказать, что в этот период не будет происходить никакого движения идеи. Наоборот, в определенном отношении будет происходить весьма важное развитие. Но тут нужно сделать одно уточнение. О чем, собственно идет речь, когда мы говорим о движении идеи? Речь идет о двух вещах, хотя и связанных друг с другом, но не отождествляемых. С одной стороны, это развитие идеи выдающимися одиночками, такими как Давид, Соломон, известный автор Иова пророки. С другой - духовно-нравственное состояние народа в целом и его эволюция. В Танаховский период произошло мощное развитие идеи выдающимися одиночками. Но оно очень мало затронуло в этот период основную массу еврейского народа, который оставался почти в том же диком, "крутовыйном" состоянии, как в момент заключения завета с Богом в Синае. В период послетанаховский и дохристианский не происходило значительного развития Учения, но произошли значительные изменения духовного состояния народа. Они произошли не сами по себе, а в немалой степени благодаря влиянию того развития идеи, которое осуществляли упомянутые одиночки. С другой стороны, эта эволюция духовного состояния народа в послетанаховский период породила причины и обстоятельства, непосредственно вызвавшие к жизни христианство. Поэтому эту эволюцию я хочу рассмотреть в следующей части книги, посвященной христианству, рассмотреть ее как прелюдию к христианству. Здесь же логично подвести итог танаховского периода развития идеи.
Развитие Учения шло в этот период как по линии его одухотворения, так и по линии дальнейшей разработки и уточнения его норм.
Что касается одухотворения, то это прежде всего те образцы выражения искренней любви к Богу, веры, жажды справедливости и нетерпимости к порокам, которые оставили Давид и пророки. Помимо прочего этот вклад Давида и пророков позволяет нам приблизиться к пониманию того, что есть дух. В начале книги я не стал давать определения этого понятия, ограничиваясь интуитивным восприятием его каждым читателем. Теперь же можно уже кое-что сказать на эту тему. Мы видим, что дух - это нечто имеющее отношение к сильным человеческим чувствам, но ни в коем случае не тем, которые направлены на что-то личное, корыстное.
Кроме того в танаховский период был осознан, признан и подчеркнут практически всеми теми, кого мы рассматриваем, примат, превосходство, первостепенное значение духовно-нравственной части Учения над требованиями ритуала, обряда и т.п. К этому примыкает и поднятый в "Книге Иова" вопрос о том, важнее ли сама вера в Бога или соблюдение требований Его Учения, и стремление жить и быть "по образу и подобию Божию". Была осознана опасность лжепророчества как духовного яда. Тем самым к только что упомянутому пониманию духа добавилось осознание, что дух, направленный не на корыстный интерес, а на надличный идеал, в частности на служению Богу, может быть и нехорошим или ложным.
К развитию духовности или по крайней мере к области на стыке духовной и конструктивной частей Учения следует отнести и осознание необходимости какой то степени смирения человека пред лицом Бога. Правда, какова должна быть эта степень и в чем именно должно проявляться смирение, особенно, когда речь заходит о действиях, о деятельности человека, остается весьма неясным и сильно колеблется от автора к автору. У Соломона это доходит до отказа от выполнения заповеди об осуществлении справедливости, в смысле отказа от восстановления нарушенной справедливости через наказание виновного: "Не говори, "я отплачу за зло", предоставь Господу и он сохранит тебя". Смирение же Давида, Иова или пророков, которые, безусловно, тоже признают необходимость оного и проявляют его и декларируют, носит изрядно другой характер. И в частности в этом пункте. Как говорил Исайя: "Если нечестивый будет помилован, то не научится он правде…"
Очень важным вкладом в развитие Учения на стыке духа и рацио явилось осознание тесной связи между ними. Наибольшая заслуга в этом принадлежит, конечно, Соломону с его теорией познания. Как сказано, намного опередив свое время, он понял, что мудрость, разум, рацио необходимы не только для утилитарных целей, но для постижения "страха Господня", т.е. истинного пути намеченного Учением. Это особенно важно в свете вышесказанного о возможности искажения духа Учения лжепророками, священниками и любого вида жрецами любой идеи. Причем делаться это может как людьми, лишенными духа, лицемерно использующими идею в своих корыстных целях, так и искренними фанатиками или просто заблуждающимися носителями духа.
Что касается конструктивной разработки норм Учения, то здесь важным достижением было начало, наметки понимания обусловленности норм. Это дошло до нас в виде нескольких упомянутых высказываний Соломона. Но в данном случае логично предположить, что это не был результат его индивидуального поиска истины, а результат коллективного опыта освоения Учения еврейским народом на тот момент. А Соломон лишь зафиксировал его. Ведь как евреи ни тяготели в танаховскую эпоху уклониться с путей Учения, сбросить бремя ноши, взятой на себя согласно завету, но именно Закон был наиболее вошедшей в их жизнь частью Учения. Вспомним, что была целая эпоха Судей, когда у евреев не было ни царя, ни правительства, но были судьи и суд, причем суд по правилам Учения. Пристрастие евреев к этой части Учения сохранилось во всю их историю вплоть до наших дней и потому евреев и называют также народом Закона. Судьей был и сам Соломон, помимо того, что он был царем. И конечно, сама практика суда не могла не ознакомить евреев чувственно с разницей обстоятельств при нарушении одной и той же нормы, и с разной весомостью самих норм. Тем более . что как помним, сами формулировки закона, данного евреям в Синае, к этому подводили. Заслуга же Соломона здесь была еще в том, что он подвел под это философское обоснование из своей теории познания, через конкретность всякой истины.
К склонности евреев к закону примыкает и тяготение их, поиск справедливости в более широком смысле, чем та, которая только в суде. Мы помним к каким драматическим последствиям приводили их иногда жажда и стремление вершить справедливость в сочетании с непониманием сути ее. Но, конечно, это отразилось и на результатах разработки этой темы в танаховский период.
Выше было показано как много душевных и интеллектуальных усилий затратили евреи в этот период на постижение сути справедливости в отношениях между Богом и человеком или, что то же на смысле своего договора с Богом. И хотя до конца в этом вопросе они не разобрались, но проделали значительный путь. Прежде всего было зафиксировано, хотя окончательно так и не принято, что нет "де факто" вознаграждения праведнику и наказания нечестивому свыше в этой жизни. Иов пришел к мысли, что этого и не должно быть, т.к. в чем тогда была бы праведность, если бы за каждой доброе дело немедленно сверху приходило вознаграждение. Пророки же приблизились к мысли о коллективной ответственности народа по завету за уклонение от Учения. Но ни у кого из авторов, не говоря уже о народе, эти взлеты мысли не были окончательно закреплены - все непременно возвращались к мольбам, стенаниям и протестами Богу по поводу отсутствия индивидуальной справедливости в отношении каждого еврея.
Что касается справедливости земной, творимой людьми, то помимо очевидного консенсуса, выражаемого в призывах к каждому не делать ничего несправедливого по своей инициативе, есть много исканий связанных с вопросом, как быть, когда справедливость уже нарушена. От соломоновских рекомендаций сидеть тихо в своей норке и не высовываться, до требований Исайи достать каждого нарушившего справедливость (и вообще нормы Учения). И все это несмотря на наибольшую разработанность Моисеева Учения именно в этом вопросе. Ведь Закон, составляющий по объему большую часть этого Учения, казалось бы весьма четко определяет, что делать в каждом случае нарушения справедливости, Но все дело в том, что это - именно "казалось бы". Как сказано было выше, несть числа разнообразным ситуациям, возникающим в связи с земным вершением справедливости и вопрос о том, всегда ли ее надо вершить и когда можно и следует от этого отказаться, остается открытым и обсуждаемым в любом обществе до сей поры. Так что ценность этого раннего опыта и исканий евреев, хоть и не принесших окончательных результатов, неоспорима.
Из других аспектов конструктивного развития Учения следует отметить осознание, наметки осознания связи между различными нормами морали в частности влияния нарушения норм половой морали на общее нравственное состояние общества. Конкретно - отмеченную Исайей роль женщин в этом состоянии.
Было расширено содержание понятия любви к ближнему, лишь упомянутые в Моисеевом Учении. И соответственно поднято значение этой любви, но сразу оговоримся, далеко не до той степени, до которой в последствии это сделает христианство.
Был поднят вопрос о сострадании, в том числе и к согрешившему, и в связи с этим вопрос о прощении, который, как легко видеть, зацепляется с вопросом о вершении земной справедливости. Но о всепрощении не помышлял никто. Даже Соломон с его :"Не говори: "Я отплачу за зло", предоставь Господу и Он сохранит тебя", имел в виду не всепрощение, а интерес, собственную выгоду того, кому причинена несправедливость.
Наконец, Соломон своей "Песнью Песней" сделал заявку на то, что земная любовь мужчины и женщины, полнокровная, но чистая, также принадлежит к "образу и подобию Божию". Он же дал развитие мысли, которая в зародыше мелькнула в Бытии, что этот мир, сотворенный Богом, и жизнь в нем прекрасны сами по себе, без улучшений со стороны человека, но при условии, что последний не будет портить их, в частности своей суетой сует.
В заключение этой части еще раз подчеркну, что рассматриваемое развитие идеи не оказало существенного влияния на состояние еврейского народа, по крайней мере в то время. Более того, учения Давида, Соломона и "Книги Иова" в общем то и не апеллируют к народу. Псалмы Давида носят характер преимущественно его интимного общения с Богом. Кроме того сама форма псалмов, предназначенных для пения под музыку, о чем свидетельствуют многочисленные указания типа "Играть на десятиструнном орудии" и т. п., предваряющие псалом, настраивает на искусство, пусть и не чистое, не искусство ради искусства, но далеко и не призыв к прямому действию. Утонченно изысканный философский Соломон густо замешанный на декадентстве, был и остался далек от народа во все времена, как далеки от него и не жаждут и приблизиться декаденты любых эпох и народов. Книга Иова это - чистая философия, пусть и в художественном оформлении, и тоже не предназначена для широкой аудитории.
И только пророки были первыми, кто стучал прямо в сердце народа, бил в него как в набат, не щадя ни народа, ни самих себя, во имя того же народа и во имя истины. Они и достучались, хоть с опозданием. Но об этом уже в следующей части.