НАУКА И РЕЛИГИЯ О БИОЛОГИЧЕСКОЙ ЭВОЛЮЦИИ.
ПЛОДОТВОРНОСТЬ СИНТЕЗА
Штеренберг М.И.
Статья I. Мыслящие эволюционисты приходят к выводу о
ведущей роли Разума в процессе биологической эволюции
Что представляет собой современная синтетическая
теория биологической эволюции (СТЭ)
Дарвин «дал следующий механизм, определяющий процесс
биологической эволюции: «Рост и воспроизведение, наследственность...
изменчивость... Прогрессия размножения столь высокая, что она ведет к...
естественному отбору» [1, 15]. В качестве механизма изменчивости
предполагались незначительные изменения организма под влиянием внешних условий.
Они в том случае, если давали некоторое преимущество в борьбе за существование,
должны были повысить шанс на выживание данного организма. Каждый такой шанс
повышал вероятность сохранения организма и его потомства. Накапливаясь, таким
образом, за многие миллионы лет, положительные мутации могли изменить вид на
столько, что он становился новым видом, более приспособленным к условиям жизни.
Неудачники же, претерпевшие изменения, снижавшие их шансы или попросту не
эволюционировавшие в процессе изменившихся условий, должны были погибнуть в
жестокой борьбе за выживание. Материалом для эволюционного процесса должно было
явиться потомство каждого вида, стремившегося неограниченно размножиться. Таким
образом, и было дано основание древу эволюции, корни которого составляли некие
общие предки (предок). На «ветвях» этого древа находились разнообразные виды, проэволюционировавшие в разные стороны. Кто-то, из таких праорганизмов, дал начало
травоядным, кто-то хищникам, кто-то специализировался к жизни в воде, кто-то к
жизни на суше и т.п. Сохранение прежних приспособлений и обретение новых в
изменявшихся условиях, создавало тенденцию к повышению уровня организации.
Реализацией такой тенденции и стало возникновение высокоорганизованных видов, в
том числе и человека, предком которого, по мнению Дарвина, явились обезьяны. На
этом «древе жизни», хотя и не без известных трудностей, естественным образом
располагались все ископаемые и живущие виды, что придавало гипотезе Дарвина
большую правдоподобность.
После публикации в 1859 году основного труда Дарвина
«О происхождении видов путем естественного отбора, или сохранения удачных пород
в борьбе за жизнь» именно эта правдоподобность вызвала два психологических
взрыва. Первый в научных кругах. Силу его в то время можно себе представить,
если в современном фильме о Дарвине профессор эволюционист ставит открытие
Дарвина выше всех достижений науки, ибо, по его словам, Дарвин первым увязал
косную материю с живой. Кроме того, дарвиновская идея
упорядочила весь органический мир и объяснила естественным образом
происхождение человека. Более того, эта гипотеза давала возможность ее
экспериментальной проверки. В период публикации работы Дарвина в передовых
европейских странах и Америке шло бурными темпами внедрение научных достижений
в жизнь и уже сформировалось гражданское общество. В этих условиях научное
объяснение возникновения всего разнообразия жизни и особенно человека явилось
мощным идеологическим успехом в борьбе с клерикалами. Как известно, в течение
всей европейской истории шла ожесточенная борьба Церкви за власть, в том числе
и светскую, с государственными институтами и наукой, если она, по мнению
клириков, покушалась на ее догматы. Оружием церкви в этой борьбе были жесткие установки,
основанные на библейском тексте, основу которого, по их мнению, подрывала идея
Дарвина.
Открытие генетики как бы уточнило главный механизм
дарвиновской гипотезы – механизм изменчивости. Было установлено, что программа
возникновения и развития организмов заключена в специальных органеллах
– генах. Развитие генетики в первой половине ХХ века дало основание дарвинистам
указать на конкретный механизм постепенного преобразования вида в вид.
Генетиками было доказано, что ряд внешних факторов химического и радиационного
происхождения производят мутации – изменения в генах организмов, передающихся
затем потомкам. Хотя эти изменения были получены в лабораторных условиях, но и
в природе подобных условий вполне достаточно. Так, например, в Африке,
считающейся в науке родиной человечества, существуют мощные залежи урановых
руд, создающих повышенный фон радиации.
В итоге в 40х годах ХХ века развивается, основанная на
идеях Дарвина и генетики синтетическая теория эволюции (СТЭ). Ее автор Г.
Симпсон писал: «хотя кое-какие детали требуют уточнения, уже очевидно, что всю
историю живого можно объяснить, исходя из чисто материалистических факторов,
регулируемого естественным отбором, избирательного размножения и случайных генетических
событий» [2]. На легкость принятия идеи случайных мутаций как движущего
механизма эволюции оказала, по-видимому, влияние принятая в физике идея
случайности как основы микропроцессов. Таким образом, как бы появились контуры
моста между создаваемой в физике главной ее теории – общей теорией поля и
теорией биологической эволюции. До настоящего времени СТЭ преподается в средних
и высших учебных заведениях большинства стран мира, включая Европу и Америку. В
тоже время не только в среде креационистов, сторонников
божественного происхождения мира и жизни, но и в широких научных круга говорят
о догматизме сторонников СТЭ, не принимающих многие противоречащие ей факты.
Другой взрыв произошел в религиозном мире, ибо, по
словам верующих, Дарвин (а ныне и СТЭ) подрывал основы веры, говорившей о
творении мира и жизни без участия Бога, унизил «образ и подобии» Божие до родства с обезьяной. Отношение верующих к идее
Дарвина хорошо передают слова петербургского зоолога и натурфилософа Н.Н.
Страхова, который писал, что «Вопрос, решаемый Дарвиным,
неизмеримо важнее всего имущества, и всех благ жизни не только каждого из нас в
отдельности, но жизни всех нас и всего нашего потомства в совокупности. Ибо
Дарвин пытался устранить разумность из мироздания, а если устранить разумность,
то, конечно, и сам разум, как Божественный, так и наш человеческий, устранятся
или являются одним из частных случаев нелепости, бессмысленности, случайности,
которые остаются истинными, единственными господами в природе». Ожесточенные
споры по теории биологической эволюции не снижают своего накала до сих пор. Но
сейчас эта проблема приобрела важнейшее значение далеко не отвлеченного
характера. На наших глазах генная инженерия все больше вторгается в
человеческую жизнь косвенно через продукты питания и непосредственно в тело
человека. В этих условиях теория биологической эволюции помимо обычного
большого теоретического значения приобретает еще большее практическое значение.
Ибо от ее правильного понимания и использования зависит либо сделать лучше человека
и окружающий мир, либо привести его к катастрофе. Успехи генной инженерии
говорят о том, что возможности самонаправленной
эволюции человечества в исторически ближайшее время станут реальностью.
О том, куда это направление развития науки может завести человечество, говорят
евгенические попытки, предпринимавшиеся людьми на протяжении всей истории
человечества от Платона до Гитлера с их стремлением разделить человечество на
элиту и рабов.
История науки говорит о том, что запретами и карами не
удавалось заставить ученых отказаться от исследований. Запрет на работы над геномом человека сделает его соблазнительным «запретным
плодом». Но для того, чтобы предотвратить неблагоприятные последствия этого
процесса, прежде всего, необходимо понимание механизма и цели эволюционного
процесса, которые в настоящее время неизвестны. Ибо наука с ее теорией
случайного в процессе возникновения и эволюции жизни уже кардинально
противоречит собственным фактам. Действительно, согласно второму закону
термодинамики, процессы, происходящие после возникновения Космоса, должны
неуклонно вести к деградации его и всех существующих в
нем объектов. В то же время данные науки говорят о неуклонном усложнении форм
жизни, находящихся на острие ее эволюции. Вопрос же о
цели эволюции в науке вообще не ставится. В свою очередь, религия с ее
примитивом шестоднева – шести дням творения, отрицает
сам факт эволюционного процесса. Это противоречит огромному массиву фактов,
добытых наукой. К ним относится палеонтологическая картина эволюции, где останки
более развитых организмов находятся в более поздних геологических слоях и
достигшая высокой точности радиоактивная датировка этих останков, подтверждает
последовательность эволюционного процесса. Дешифровка генетического кода укрепила ветви дарвиновского древа жизни показав, например,
что общность генома червя и человека составляет
порядка 30 %, мыши и человека – свыше 70 %, шимпанзе и человека - свыше98 %. Кроме
того, по скорости изменения геномов при переходе от
вида к виду установили, что время этих переходов составляет многие миллионы
лет.
В науке идеологические аргументы, как сторонников СТЭ,
так и креационистов не являются критерием истины.
Сразу отметим, что в догматизме дарвинизма, менее всего виноват сам Дарвин. Из
его замечаний, разбросанных по «Происхождению видов» видно, что этот крупный
биолог и честный ученый рассматривал свою идею, как гипотезу, не забывая об
аргументах не только pro, но и contra,
смело указывая на трудности своей гипотезы. По его
словам: «Число промежуточных и переходных звеньев между живущими и угасшими
видами должно быть непостижимо велико» [3, 312] и что «обособленность видовых
форм и… отсутствие между ними бесчисленных связующих звеньев, представляет
очевидные трудности» [3,311]. Он возражал также против упрощенного понимания
случайности: «Я до сих пор никогда не говорил так, как будто изменения… были
делом случая. Это, конечно, совершенно неверное выражение, но оно служит для
показа нашего незнания причины каждого конкретного изменения» [4, 78]. «Если бы
многочисленные виды… действительно сразу начинали свое существование, то этот
факт был бы роковым для теории эволюции» [3, 325] Он замечал также, что «Многие
палеонтологи… настойчиво указывали на внезапное появление в разных формациях
целых групп видов как на роковое возражение, опровергающее мнение об
изменяемости видов» [3, 333]. Вспоминая об этом замечании, он далее пишет:
«Есть еще и другое подобное же затруднение и, притом еще более серьезное. Это
то обстоятельство, что виды, принадлежащие к главным отделам животного царства,
внезапно появляются в самых нижних из тех слоев, в которых нам известны
органические остатки… Этот факт нужно пока признать
необъяснимым, и на него можно справедливо указать как на сильное возражение
против защищаемых здесь (эволюционных – М.Ш.) взглядов» [3, 448]. Эти
высказывания Дарвина говорят о том, что он точно чувствовал уязвимые места
своих положений. Что же касается происхождения жизни, то он считал, что эта
проблема находится вне рамок его компетенции. Так в 1863 году он писал: «Мне
лично естественный отбор очень дорог, но это мне кажется совсем незначительным
в сравнении с вопросом о творении или изменении» [4, 80]. Как настоящий ученый
он предполагал, что истинность или ложность его гипотезы будет доказана
дальнейшими палеонтологическими находками. Как верующий человек он считал, что
Бог создал некие первичные формы жизни, которые создали все ее разнообразие в
соответствии с его гипотезой. В то же время его активные последователи, в том
числе Т. Гексли, Э. Геккель, К.А. Тимирязев, так и множество современных
ученых-эволюционистов превратили его идеи в догматы [2]. И это несмотря на то,
что дарвинизм категорически отвергли первый генетик Грегор
Мендель и фактические основатели генетики Т. Морган и Г. де Фриз. Поэтому
постараемся с возможной объективностью рассмотреть факты, противоречащие
основным положениям его гипотезы. В то же время креационисты
со времен Дарвина пишут свои труды по одной и той же методике. Используя
достижения науки и спекулируя на ее трудностях, они каждый раз пытаются на их
основе доказать происхождение всего разнообразия жизни в буквальном соответствии
с Библией [5-7], Ведами [8] и т.п., что, естественно не принимается всерьез в
научном мире.
В отличие от фундаменталистов,
разумные богословы со времен св. Августина (354-430) еще до появления научных
фактов, противоречащих положениям Библии, вообще не настаивали на ее буквальном
понимании. Св. Августин выдвинул фундаментальный тезис о том, что Библия учит
не тому, как устроено небо, а как взойти на него. С другой стороны, Библия
призывает познавать мир, созданный Господом. Это требование провозглашается уже
три тысячелетия назад устами царя Соломона, которого Господь наградил высшей
мудростью. «Глупый не любит знания» (Притч.18:2).
«Нехорошо душе без знания» (Притч.19:2). «Если будешь призывать знания и
взывать к разуму; если будешь искать его, как серебра, и отыскивать его, как
сокровище; то разумеешь страх Господень, и найдешь
познание о Боге» (Притч. 2:3-5). И, наконец, уже совсем
сурово говорит Господь через пророка Осию еще
в VIII веке до Р.Х: «Истреблен будет народ Мой за недостаток ведения: так как
ты отверг ведение, то и Я отвергну тебя от священнодействия предо Мною»
(Ос.4:6). Какого же ведения требует Господь? Это Он поясняет через слова того
же пророка Осии: «Ибо Я милости хочу, а не жертвы и Боговедения, нежели всесожжений»
(Ос. 6,6). В христианстве воспевается разум как важнейший атрибут Сына Божия. В
тропаре на Рождество Христово провозглашается: «Рождество Твое,
Христе Боже наш, возсия мирови
свет разума». Поэтому вполне естественно, что людям, стремящимся к Боговедению, а их по мере развития человечества становится
все больше и больше, открываются тайны Царства Небесного. Это относится и к
плану физического мира и обратно, познанию через него Творца. Это
непосредственно следует из слов ап. Павла: «Ибо
невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через
рассматривание творений видимы» (Рим.1:20). Но творение как раз и является
предметом изучения науки. I Ватиканский собор
Католической церкви в 1870 году утвердил это положение в качестве своего
постановления, как бы благословив, таким образом, науку.
Опыт науки говорит о плодотворности синтеза отдаленных
областей исследования. Благодаря ему, возникли новые,
быстро развивающиеся науки, такие как биофизика, биохимия, космофизика,
математическая лингвистика, кибернетика, теория систем и т.п. Тем более
плодотворных результатов можно ожидать от синтеза столь обширных областей
познания как наука и религия. Может возникнуть вопрос – а почему в области
религии делается упор на знании ведь «Бог есть любовь» (1Ин. 4:8)? Но с одной
стороны это ведь тоже знание о Боге. С другой –
животные тоже умеют любить. Самка способна отдать свою жизнь за детенышей, а
собака – за хозяина. И именно знания, способность мыслить и воплощать их в
реальность выделяют человека из животного мира. Впрочем, это вытекает из того
непреложного в религии утверждения, что Бог всеведущ и поэтому, чтобы
приблизиться к Нему Его «образ и подобие» должен стремиться к знаниям.
В то же время внимательный анализ религиозных текстов говорит
о том, что Те, Кто их диктовал, знали гораздо больше,
чем говорили. В Библии, Бхагават Гите и других
источниках существуют высказывания, которые только сейчас находят свое
подтверждение в науке. Таково, например, утверждение, что мир был создан из
ничего (Ин.1:1,2). Оно хорошо согласуется с научным представлением о
сингулярности – ничтожно малом объеме, из которого путем «Большого Взрыва»
возникла Вселенная. Так же соответствует научным представлениям отделение света
от тьмы (Быт.1:4). Согласно теории Большого взрыва, вещество перестало
поглощать свет примерно через миллион лет после возникновения Вселенной [9, 122].
Поразительны также слова из Книги Иова: «Он… повесил землю ни на чем» (Иов.26:7)
и «Земля… внутри изрыта как бы огнем» (Иов.28:5). В Бхагават
Гите Кришна – аватар (воплощение) бога Вишну
показывает герою Арджуне рождение и гибель миров, то,
что сейчас астрономы наблюдают в Космосе. Нашла свое подтверждение в генетике
мифологема о происхождении человечества от Адама и Евы. Данные по анализу митохондриальной ДНК привели многих генетиков выводу, что
все существующие люди являются потомками единственных мужчины и женщины, живших
в Африке, правда, не 7, а примерно 200 тыс. лет тому назад [10, 288-290]. Таким
образом, ни наука, ни религия не дают исчерпывающих ответов на актуальнейший
вопрос современности о возникновении и эволюции жизни. В то же время в каждой
из них содержится если не ответ, то хотя бы постановка важнейших вопросов,
относящихся к этой проблеме. Отсюда возникает надежда, что их анализ с целью
найти рациональные зерна в каждой из этих областей человеческого знания и
последующий их синтез, позволят приблизиться к решению этой проблемы.
Механизм изменчивости организмов – главный
дискуссионный момент гипотезы Дарвина
Продолжим тему, начиная с самого основного и в то же
время спорного места СТЭ. Им является механизм изменчивости, закрепляемый
отбором и ведущий к образованию новых видов. Действие естественного отбора,
одного из двух краеугольных камней теории, демонстрируется очень наглядно лишь
по части гибели неудачников. В то же время решающая роль случайных изменений –
мутаций в этом процессе, вызывает у многих ученых большие сомнения. В качестве
контраргумента последователи СТЭ выдвинули идею, что накопление незаметным
образом критической массы нейтральных мутаций может дать качественный скачок.
Что, таким образом, может произойти, например преобразование переднего плавника
рыбы в лапу амфибии, или передней лапы пресмыкающегося - в крыло птицы. Но дело
в том, что 99% мутаций оказываются отрицательными и их обладатели либо быстро
погибают, либо оказываются неплодовитыми, поддерживая, таким образом,
устойчивость вида. Оставшийся же 1% оказывается
нейтральным, т.е. почти не приносящим виду ни заметного вреда, ни пользы [7,
17]. Действительно, в редких случаях в палеонтологической летописи находятся
виды, являющиеся, хотя и со значительными перерывами, этапами перехода от
древних видов к современному. Однако более тщательный
анализ находок показывает, тем не менее, сомнительность выстроенной линии.
Примером такого перехода от ископаемого эогиппуса к
современной лошади, описанный Владимиром Ковалевским в
1873 году. Но уже в 1976 году эти сомнения были отражены в Британской
энциклопедии, где в соответствующей статье говорится: «Эволюция лошади никогда
не происходила по прямой линии» [11,13].
В науке обычно, если это позволяет гипотеза,
производится логико-математическая проверка ее обоснованности. Такая проверка
гипотезы Дарвина была проведена целым рядом ученых. Эти расчеты, показали
полную невероятность возникновения простейшего генома.
Чтобы не утомлять читателя деталями расчетов приведем лишь один из них. В [12]
было показано, что число изомеров ДНК кишечной палочки равно 10
. Но кроме
единственного изомера едва ли они способны обеспечить полноценную
жизнеспособность организма. Но эти расчеты относится лишь к веществу
наследственности, но еще до того как это вещество возникнет, каким-то образом согласно
СТЭ должно возникнуть то, что должно наследоваться и механизм передачи этого
новшества к геному. Кроме того, очевидно, что ряд
даже полезных для организма свойств не могли бы возникнуть случайным образом
через нейтральные мутации в силу своей несовместимости. Излюбленный у креационистов пример такого рода — жучок-бомбардир, у
которого взрывчатая смесь с ингибитором (веществом, препятствующим реакции)
хранится в специальных мешочках. При опасности она выбрасывается в «камеру
сгорания», где ингибитор нейтрализуется четвертым веществом и взорвавшаяся
смесь выбрасывается на врага. Сомнительно, чтобы довольно ядовитые компоненты
этой смеси, опасной даже по отдельности для самого жучка, накапливались и
изолировались случайным образом, и их согласованное действие возникло просто в
результате отбора. По тем же причинам большие сомнения вызывает и метаморфоз –
превращение червяка в куколку и далее в бабочку. В этом процессе многие органы
червяка разрушаются и из их материала образуются новые. Это говорит о четко
согласованном резком переходе, возникшем в эволюционном процессе и т.п. Таким
образом, если учитывать необходимость не только определенного состава ДНК, но и
нужный для полноценного жизнеобеспечения изомер, то вероятность такого события
становится абсолютно нереальной. В тоже время организмы, чей генетический
материал частично разрушен, оказываются нежизнеспособными. Например,
высокопородистые виды домашних животных или высокоурожайные сорта культурных
растений, оказавшись в естественных условиях, дичают, а чаще довольно быстро
погибают [7, 17-21,73,74]. Как отмечает ряд биологов, об отсутствии переходных
форм свидетельствует относительно успешная классификация видов, осуществленная К.
Линнеем еще в ХVIII в.
Возможность преобразования видов за счет случайных
мутаций, опровергается еще и тем, что сами организмы упорно препятствуют
радикальным воздействиям, препятствующим его изменению. Так, например,
эксперименты, проведенные в лабораториях с использованием различных мутагенов,
не привели к получению новых видов. Своеобразный итог подобных экспериментов
подводит в своей работе С.В. Чудов. Он пишет: «В СТЭ
постулируется, что со временем независимый разнонаправленный сдвиг генофондов
этих популяций приведет к возникновению уже внутренних, генетических барьеров,
препятствующих обмену генами и после прекращения географической или
экологической изоляции, и тем самым мы уже получили «настоящие», «хорошие» виды
вместо географических рас или пород.
Постулат этот фактически подвергался
экспериментальной проверке в отношении плодовых мушек дрозофил на протяжении
почти восьмидесяти лет – с начала разведения в генетических лабораториях всего
мира чистых линий этого вида в условиях полнейшей изоляции, всесторонних
мутагенных воздействий и всевозможного варьирования условий разведения, и он
дал отрицательный результат: все чистые линии одного вида продолжают свободно
скрещиваться. Никакого
видообразования не произошло, хотя условия были просто идеальными: за год
дрозофила дает свыше тридцати поколений, за восемьдесят лет – более двух с
половиной тысяч (для человека с четырьмя поколениями за столетие это
соответствовало бы тысяче веков, для рогатого скота с двумя годами на поколение
– пяти тысячам, т.е. сроку, сопоставимому со всей историей животноводства) [13,
3-4].
И, как бы, делая итоговой вывод в
этой цепи фактов и выводов профессор Д.Н. Мур пишет:
«Около 120 ученых – все специалисты – составили монументальный труд, состоящий
из 30 глав и более 800 страниц, чтобы представить
палеонтологическую летопись приблизительно 2500 тысяч групп растений и
животных… Показано, что каждая основная форма или ряд растений и
животных имеют свою собственную, отличающуюся от других форм или родов историю.
Группы растений и животных возникают внезапно… Когда
киты, летучие мыши, лошади, приматы, слоны, зайцы, белки и так далее появляются
впервые, они также разнятся, как и в настоящее время. От общих предков нет и
следа, не говоря уже о связи с каким-нибудь предполагаемым родоначальником из
пресмыкающихся» [14, 34]. Таким образом, анализ многочисленных фактов привел
многих ученых к выводу о том, что все попытки выстроить последовательность
плавного, происходящего микроскопическими сдвигами перехода от вида к виду
оказались неудачными.
По мнению французского математика Р. Тома - автора
математической «теории катастроф», «признание роли случайных факторов кладет
предел поискам дальнейших объяснений. Чем, спрашивает он,
«случай» лучше, научнее, чем «рок», «судьба», «Божья
воля» (например, чем дарвинистские утверждения, согласно которым жизнь и разум
появились случайно, лучше и научнее объяснения их
ссылкой на Божью волю (выделено М.Ш.)» [15].
Таким образом, факты внезапного и спонтанного
появления не только отдельных видов, но и биоценозов невольно приводят к выводу
об участии Разума в процессах биологической эволюции. К этой точке зрения
приходят под влиянием фактов даже биологи, стоящие первоначально на
материалистических позициях. Автор энциклопедического труда «Эволюция» в своей,
в принципе материалистической монографии Ю.В. Чайковский предполагает, что
создание новых биологических видов осуществляется какими-то разумными
сущностями. К этой идее он приходит на основании, например, таких фактов, когда
примитивному паразиту для осуществления нормального цикла своего развития
удается принудить высших животных к определенной линии поведения. Вот один из
многих подобных примеров: паразитический червь Leochloridium
заселяет рожки улитки Siccomea. Они набухают и
начинают светиться. В итоге зараженные улитки преимущественно склевываются
птицами, чем и обеспечивают нужный цикл развития паразита. Более того, «в
1961-1962 годах появились сообщения, что личинки паразитических
плоских червей заставляют пораженных ими насекомых (муравьев и мух)
вести себя так, чтобы их съели те животные, внутри которых личинки смогут
развиться во взрослые особи». Вначале такие известия не принимались научным
сообществом всерьез. Но затем были установлены десятки фактов подобного рода [4,
277]. «Паразитические эвкариоты
(организмы, построенные из клеток, имеющих ядро – М.Ш.), как пишет Ю.В.
Чайковский, - прямо-таки творят иммунные чудеса, некоторые трипаносомы
еженедельно не только меняют свои антигенные
качества, но и делают это синхронно, так, что вся популяция, живущая в данном
организме, имеет одну и ту же антигенную структуру
оболочки… примитивнейший паразит (молликут) только
потому и дожил до наших дней, что нашел ключ к иммунитету высших» [4, 356].
Как пишет Ю.В. Чайковский, еще «Бергсон говорил, что
эволюция – это творчество» [4. 257]. Но, творчество
какого Разума? В связи с этим Ю.В. Чайковский принимает идею английского физика
Д.Е. Лавлока, считающего, что биологической эволюцией
управляет разум Земли – Геи. К этой мысли его приводят факты, свидетельствующие
о том, что в природе прослеживаются целые цепи событий, явно управляемых извне.
Он пишет: «Если замысел записан вне особи, то мы снова приходим к концепции
Геи, точнее, к ее детализации. Гея управляет не только экосистемами и видами,
но и индивидуальным поведением особей» [4, 278]. Д.Е. Лавлок
считал, что биосфера ни что иное, как орган живой Земли – Геи, который Земля
может даже ампутировать в случае его заболевания.
Точки зрения на Землю как на живой и разумный организм
придерживались 400 лет назад великий астроном-мистик Иоганн
Кеплер, а двести лет назад один из основателей современной геологии Джеймс Геттон, а позднее и наши биологи: Д.Н. Соболев, В.Н. Беклемишев. В Оксфорде даже основано общество геофизиологии [4, 228]. Однако в своих выводах
последователи Кеплера, включая Лавлока и членов
общества геофизиологии, почему-то не идут до конца [4,
278]. Хотя сделать это не представляется чрезмерно трудным. Действительно, если
существует разум нашей планеты, то должен существовать разум и других планет, в
том числе и планет, намного превосходящих по размерам и по разуму нашу Землю.
Например, Сатурна, превосходящего в сто раз размеры Земли или Юпитера,
превосходящего ее размерами в триста раз. А также, что разум есть и у Солнца и
его планетной системы, галактики и Метагалактики. И Разум последней, и Тот – непостижимый, стоящий над Разумом Вселенной. Кого в
разных религиях называют Бог (Отец, Абсолют).
Что же останавливает ученых от подобных выводов?
Возможно, опасение предстать в виде фундаменталистских
сторонников шестоднева и выпасть, вследствие этого из
научного сообщества? Как бы отвечая на этот вопрос, астроном Р. Ястров пишет: «Астрономы необычайно встревожены. Их реакция
служит интересной демонстрацией того, как отзывается ученый разум – якобы очень
объективный разум, - когда данные, обнаруженные самой же наукой, противоречат
догматам самой же профессии. Выходит, что ученый ведет себя также как и все
остальные люди, когда их взгляды не совпадают с доказательствами. Мы
раздражаемся, мы делаем вид, что никаких противоречий нет, или прикрываем их
бессмысленными фразами» [16, 202].
Неограниченность размножения и видообразование через
отбор не соответствуют реальности
Но проблема изменчивости и неясность ее механизмов не единственное слабое место в гипотезе Дарвина.
Несостоятельным оказалось и другое основополагающее положение теории Дарвина,
заимствованное им у Мальтуса, о стремлении каждого вида к неограниченному
размножению и как следствие жестокой борьбы всех со всеми за выживание в
условиях ограниченных природных ресурсов. Как писали П.А. Кропоткин [17], а
впоследствии и генетик В.П. Эфроимсон [18] у стадных и стайных животных, к
которым относится и человек, взаимопомощь заложена уже на уровне генов. Об этом
же говорит приведенный С.С. Шварцем факт регуляции численности лягушек в
водоеме. Живущие в нем головастики выделяют некоторое вещество-феромон. Достижение им определенной концентрации,
пропорциональной числу головастиков, ограничивает число нарождающихся лягушек [19].
Нечто подобное наблюдается и в мегаполисах, где резко
падает рождаемость. Сам Дарвин, в отсутствие необходимых наблюдений или
экспериментальных фактов признавался в своих сомнениях по поводу этого тезиса.
Он писал: «Причины, сдерживающие тенденцию каждого вида к повышению
численности, крайне темны». В своей статье биолог В.Л. Воейков
(откуда приведена эта цитата из работы Дарвина) пишет: «Экспериментально эти
причины стали изучать лишь в 30-е годы нашего (ХХ-го
– М.Ш.) столетия, в частности школа французских зоологов. Например, известный
ученый Реми Шовен в
многочисленных опытах показал, что рост численности «до любых размеров»
сдерживают не столько внешние факторы, сколько внутренние регуляторные
механизмы. Ими обладают все животные – от насекомых до млекопитающих. Главное
условие для эффективного роста и размножения организмов – это оптимальная
плотность и возрастная структура любой группы или популяции животных.
Отклонения от оптимума, как в сторону увеличения численности, так и, что
кажется более загадочным, в сторону ее снижения, нарушения в группе
оптимального распределения молодых, взрослых и старых особей снижают скорости
роста и размножения животных.
Более того, было обнаружено, что два
разных вида насекомых, делящих одну территорию и одни и те же пищевые ресурсы,
оказывают влияние на размножение каждого из них, что позволяет поддерживать
примерно постоянное отношение плотности популяций двух видов… Американские
биологи, изучавшие механизмы регуляции численности мышей, пришли к тем же
выводам, что и Шовен. Еще наблюдения Кропоткина,
сделанные в ХIХ веке (о том, что кроме периодов бедствий борьба за пищевые
ресурсы не определяет процесс отбора видов – М.Ш.) экспериментально
подтвердились, а концепция Мальтуса и, следовательно, дарвинизм, как теория…
оказалась экспериментально опровергнутой… К счастью, подавляющее большинство
природных процессов, протекающих в отдельных частных системах, надежно
регулируется системой более высокого уровня - Целым» [2]. Характерно, То,
что Воейков назвал Целым, написано им с большой буквы.
Таким образом, как пишет Ю.В. Чайковский: «У Дарвина все объяснялось
конкуренцией и вытекающим из нее отбором, отбор был возведен в ранг новатора.
Но за почти 150 лет подтвердить этот тезис ничем не удалось, и он живет в науке
на правах презумпции, т.е. незаконно» [4, 373].
И, тем не менее, гениальный ум великого ученого
Дарвина прозрел в эволюционном процессе черты закономерности, нашедшие в итоге отображенные
в идее эволюционного древа. И хотя механизм преобразования его «ветвей» иной,
чем предполагал Дарвин, его идея подтолкнула исследователей к изучению и
обобщению многих эволюционных фактов. И именно эти факты позволяют при синтезе
научных и религиозных представлений об эволюции понять ее реальные механизмы, о
чем пойдет речь в следующей статье. Но он же писал и о том, что наличие законов
природы является для него свидетельством наличия Творца [20, 724].
Ведущее звено биологической эволюции
Но очевидно, что неразрешимые трудности существующей
теории биологической эволюции связаны с тем, что она построена на изучении
эволюции смертных форм, т.е. тел и игнорирует эволюцию сути – бессмертных душ,
проходящих через перевоплощения из одного вида тел в другие. Именно для каждого
этапа эволюции душ создаются новые тела, наиболее соответствующие новому этапу
их развития. Отсюда следует, что в основе решения проблемы биологической
эволюции, то есть проблемы эволюции физических тел живых существ, должно лежать
исследование эволюционного пути души в процессе их совместной эволюции (коэволюции). Остановимся здесь лишь на паре моментов,
иллюстрирующих как такое понимание эволюции, дает выход из тупиков современных
материалистических теорий. Например, авторов сборника «За пределами дарвинизма»
также как и генетиков поражает то обстоятельство, что «с прежних позиций трудно
объяснить такой новооткрытый факт: шимпанзе и человек, биологически столь
непохожие, что их относят к разным семействам, имеют, тем не менее, 99%
одинаковых генов» [21, 76]. Но многое становится на свое место, если учесть,
что между душой шимпанзе и человека может лежать не только некоторое число
генов, но и тысячи реинкарнаций [22, 79-92]. Если
принять точку зрения мистических источников о пути души, то душа, пребывающая в
минерале, имеет мало возможностей для своего проявления. С переходом в
растительные и животные воплощения эти возможности по мере усложнения видов все
более и более расширяются и усложняются. И, наконец, при человеческом
воплощении, они колоссально расширяются. И в этом воплощении душа получает
возможность осознать наличие Творца и начать бесконечный путь к познанию Его
промысла. Процесс одухотворения материи в процессе эволюции души находит свое
выражение в мистическом символе иудаизма – шестиконечной звезде Давида. Ее
треугольник, обращенный вершиной вверх, символизирует материю, обращенную к
духу, треугольник, обращенный вершиной вниз – дух, входящий в материю.
Факт коэволюции душ и тел
позволяет совсем по иному подойти к известным биологическим проблемам. Проиллюстрируем
это, например, предположением о смысле биогенетического закона Геккеля-Мюллера.
Он фиксирует тот факт, что эмбрионы высших видов с той или иной точностью
проходят структуры эмбрионов низших видов, предшествовавших им на пути
эволюции. Например, эмбрион человека, прежде повторяет весь эволюционный путь предшествующих
эмбрионов от одноклеточного до обезьяны. С точки
зрения совместной - коэволюции души и тел можно
предположить, что этот закон не ограничивается той ролью, которая отводится ему
в биологии. Возможно, что душа, прежде чем воплотиться в человеческом теле,
проходя фазы своих эволюционных предшественников, заново освежает свои
воспоминания о прежних воплощениях. Понимание факта коэволюции
души и тел помогает найти выходы из многих тупиков современной эволюционной
теории и создать теорию, выстраивающую в непротиворечивую картину эволюционный
процесс, чему и будет посвящена следующая наша публикация.
Литература
1. Малиновский А.А. Пути теоретической биологии. М.:
Знание. Сер. Биология. 1969
2. Воейков В.Л. Теория Дарвина: истина или заблуждение? // Химия
и жизнь. 1994, № 3
3. Дарвин Ч. Происхождение видов. Сельхогиз.
1952
4. Чайковскпй Ю.В. Эволюция. М., Центр системных исследований. 2003
5. Крейг У. Самое начало. Чикаго, 1992
6. Маклин Дж.С.,
Окленд Р., Маклин Р.
Очевидность сотворения Мира. М., 1991
7. Хобринк В. Эволюция. М., 1993
8. Кремо М.А. Деволюция человека. Ведическая альтернатива теории Дарвина. М., 2006
9. Новиков И.Д. Эволюция Вселенной. М., Наука. 1990
10.
Тарантул В.З.
Геном человека. Энциклопедия, написанная четырьмя буквами. М., Язык славянской
культуры. 2003
11.
Encyclopedia Britannica.1976. Macropedia,
v.7
12.
Эйген М., Винклер Р. Игра жизни.
М., 1979
13.
Чудов С.В. Реферат по философии. Историческое развитие понятия
«диалектика». М., 1997
14.
15.
Жизнь – как она
возникла. Сборник. Бруклин, Нью-Йорк. США. 1985
16.
Сокулер З.А. Спор о детерминизме во французской философской
литературе // Вопросы философии. 1993. № 2
17.
Кропоткин П.А.
Взаимная помощь как фактор эволюции. // Химия и жизнь. 1993, № 12
18.
Эфроимсон В.П.
Родословная альтруизма // Новый мир. 1971, №10
19.
Левитин К.
Отношения, основанные на доверии (интервью с акад. С.С. Шварцем) // Знание —
сила. 1976. № 9209.
20.
Дарвин Ч. Собр.
соч. СПб., 1909
21.
Роднянская И.Б. Эволюционизм или креационизм?
Спор вокруг предпосылок науки о жизни // Рациональное
и иррациональное в современном сознании. Вып. 4. М.,
1987
22.
Штеренберг М.И. Роза Мира Даниила Андреева и современность. М., Полиграфресурсы. 2000
