Кризис и научно технический прогресс

А. Воин

16.12.09

О том, что научно технический прогресс – не обязательно благо, я писал не раз («Прогресс», «О вреде науки» и др.). Писали об этом и другие. Здесь я хочу рассмотреть никем, насколько мне известно, не рассматривавшуюся до сих пор негативную связь между научно-техническим прогрессом и кризисами. Кризисами в узком смысле слова, включая нынешний финансово экономическим кризис, и кризисом глобальным человечества, уже начавшимся и грозящим непредсказуемыми последствиями. Это рассмотрение поможет нам эти последствия спрогнозировать и понять, что мы должны делать, чтобы избежать их.

Для того чтобы понять связь между научно техническим прогрессом и экономическими кризисами, обратимся к истории экономики и экономической науки. Как показал я в статье «Эволюция кризисов и экономические модели», экономические кризисы в том или ином виде появились с тех пор, как человек перешел от собирательства и охоты к трудовой деятельности первоначально в виде земледелия и охоты. Но это исследование я не буду начинать с первых земледельческих поселений или с начал экономической науки, а начну с Великой Депрессии 1932 – 1939-х годов.

Эта Депрессия привела к пониманию экономической наукой, не только марксистской но и западной, того, что кризисы обусловлены неправильным в том или ином смысле распределением совокупного общественного продукта или выражающих его стоимость денег. Грубо говоря, кризис – это когда в рыночной экономике предложение превышает спрос. Платежеспособный спрос. А этот спрос зависит как раз от вышеупомянутого распределения. От него же, кстати, зависит и мотивация производителей производить. Отсюда вытекает и другой вариант кризиса рыночной экономики или замедления темпов ее развития, вариант обусловленный низкой прибыльностью производства (крайний случай – отрицательной). Осмысление этого факта (в связи с Депрессией или независимо от нее) породило такие широко известные экономические теории, как марксизм и кейнсианство, и ряд менее известных, в том числе возникающих сегодня. Например, разработанную в Институте Глобальных и Социальных Движений (ИГСО) теорию В. Колташова, изложенную в книге «Кризис глобальной экономики» (Москва, 2009). Все эти теории сходятся в признании неправильности существующего распределения совокупного общественного продукта и расходятся в определении того, что есть правильное распределение. Приложил к сему руку и я, предложив формулу бескризисного развития экономики, формулу, которая дает правильное в моем понимании распределение совокупного общественного продукта. («Формула бескризисного развития экономики», «Уточнение формулы бескризисного развития экономики», «Судьба формулы»).

Что касается последних рецептов распределения, включая мой, то они не проверены практикой. Но для кейнсианской и марксовой моделей такая проверка осуществлена историей. В обоих случаях она дала один и тот же результат. Подчеркну, речь идет о чисто экономическом результате. Во всех прочих отношениях: в отношении свободы, прав человека, демократии, защищенности личности и т. д. эти две модели не имеют ничего общего и, соответственно, результаты их применения диаметрально расходятся. Но чисто экономически обе модели сначала привели к успеху, но со временем оказались несостоятельными. Плановая марксова экономика позволила Советскому Союзу догнать (по крайней мере, по валу) передовые капиталистические страны, но затем опять началось его экономическое отставание, которое закончилось его развалом. Применение кейнсианской модели привело к «кейнсианскому процветанию» экономики западных стран 60-х годов, которая затем вступила в полосу локальных кризисов и закончила нынешним глобальным, из которого пока не вышла.

Поскольку эти две модели очень разные, то можно искать причину такого результата их применения в самих моделях, в каждой порознь. Но в статье «Эволюция кризисов и экономические модели» я показываю, что причина схожего результата применения двух совершенно разных моделей одна – эволюция самой экономики. Эта эволюция приводит к тому, что любая хорошая модель (про плохие не говорю) годится лишь на период, близкий к ее созданию, а затем нужна новая модель. И я рассматриваю в той статье эту эволюцию на уровне феномена. Т. е. рассматриваю, как менялись отношения участников экономической игры при переходе от натурального хозяйства к товарному, при появлении денег и кредитно финансовой сферы, при наступлении глобализации и т. д. Но не рассматриваю там причин этой эволюции, ее движущей силы. А в этой статье я как раз и хочу этим заняться.

Причину эволюции экономики не надо долго искать. Она лежит на поверхности. Естественно, что это - научно-технический прогресс. – Ну, и открытие! – воскликнет в этом месте читатель. - Это ж всем известно! – Да, конечно, всем известно положительное влияние научно технического прогресса на эволюцию экономики. Известно, что научно технический прогресс увеличивает производительность труда, что он является главной причиной роста экономики. Вот тебе и эволюция. Известно и о негативных побочных эффектах этого прогресса в виде порчи экологии, например. Но я хочу обратить внимание на научно технический прогресс, как причину экономических кризисов. А также как на причину глобального кризиса человечества, но не опосредованную через экологию и т. п., а действующую по другой линии.

Выше было показано, что непосредственной причиной кризисов является неправильное распределение совокупного общественного продукта, приводящее к нарушению баланса между платежеспособным спросом и предложением. И что в тех случаях, когда правильное распределение, правильное в том смысле, что оно способствует преодолению кризиса и новому расцвету экономики, достигается, то через некоторое время его правильность нарушатся и либо опять наступает кризис, либо замедляется развитие экономики, вплоть до регрессии. Это наводит на мысль, что за всем этим стоит некая более глубокая причина. Как я уже сказал, такой причиной является эволюция экономики. Но что конкретно в этой эволюции вызывает кризисы или спады, наступающие после каждого очередного, казалось бы, успешного распределения совокупного общественного продукта? И какой механизм тут действует? Так вот, научно технический прогресс, который является причиной самой эволюции экономики, является и тем конкретным фактором в этой эволюции, который приводит к кризисам или спадам после любого удачного на время распределения совокупного продукта.

Вспомним, что любимым коньком Джона Мейнарда Кейнса является занятость. Его основной труд так и называется «Общая теория занятости, процента и денег». Именно в росте безработицы видит он главную причину кризисов (равно как и замедления роста экономики). Это не противоречит тому, что, как выше сказано, он видит эту причину в неправильном распределении совокупного общественного продукта. Безработицу, неполную занятость и т. п. можно рассматривать как вариант неправильного распределения совокупного продукта. Ведь она, как и неправильное распределение приводит к падению платежеспособного спроса, и через это - к кризису. То, что это - лишь один из факторов, обуславливающих падение спроса и, как по мне, - не главный - это уже детали в данном случае и мы не будем здесь на них задерживаться.

Ну, а что делает в этом плане научно технический прогресс? Научно технический прогресс увеличивает производительность труда, а, следовательно, увеличивает предложение. А на платежеспособный спрос непосредственно научно технический прогресс не влияет. Правда, опосредованно он все-таки влияет: благодаря рыночным механизмам, платежеспособный спрос в виде зарплаты занятых в производстве тоже растет при росте производительности труда. Но, как легко показать, он растет не такими темпами. Ведь даже если зарплата работающих в частном секторе и растет пропорционально росту производительности труда (что на самом деле тоже не совсем так), то зарплата госслужащим и пенсии при неизменной ставке налогообложения будут непременно отставать из-за изменения соотношения занятых в частном секторе и госслужащих с пенсионерами. Это следует из того, что научно технический прогресс сопровождается, вообще говоря, кроме роста производительности также сокращением числа занятых в производстве. Хорошо известно, что движение луддитов, разрушавших машины было вызвано увольнением рабочих с заменой их труда машинным. Конечно, эта картина смазывается тем, что часть уволенных находит затем занятость в новых видах производства, возникающих благодаря тому же научно техническому прогрессу. Тем не менее, общая тенденция к сокращению относительного числа занятых в производстве имеет место. Если пару столетий назад подавляющее большинство населения было занято трудом в сельском хозяйстве и промышленности, то сегодня в развитых странах большинство занято в бюджетной сфере, в торговле и обслуживании, в которых научно-технический прогресс относительно мало влияет на рост производительности труда. Таким образом, без дополнительных регуляторных мер научно технический прогресс в условиях рыночной экономики ведет к дисбалансу предложения и спроса и, следовательно, к кризису.

Ну, а о каких регуляторных мерах, вообще, может идти речь? Тут есть два принципиально отличных варианта. Первый, марксистский – это просто отказаться от рынка и планово сверху определять, кому, чего и сколько производить и как все произведенное распределить между членами общества. Тут баланс между спросом и предложением достигается элементарно, но не работает экономический стимул у производителей, нет конкуренции и, как показал опыт, рано или поздно такая система начинает экономически отставать от рыночной. Второй вариант – это сохранить рынок, но регулировать его так называемыми экономическими мерами: налогами, кредитной ставкой, эмиссией и интервенцией центробанка на межбанковском валютном рынке и т. п. Этот второй вариант распадается на множество (бесконечное в принципе) подвариантов, отличающихся друг от друга тем, с кого и сколько брать налога, как эти налоги использовать и в какие моменты, связанные с эволюцией экономики, изменять налоговые ставки. Проблема эта не проста, что видно и из числа различных теорий – моделей этого второго варианта и из того, что ни одна из применявшихся до сих пор таких теорий не избавила нас от кризисов, мало того, мощь кризисов только нарастает. Тем не менее, ясно, что на этом пути мы можем найти оптимальное распределение совокупного продукта, не отказываясь от рынка и конкуренции, и я утверждаю, что такое распределение дает моя формула бескризисного развития экономики. И из нее же вытекает, когда нужно производить подрегулировку системы.

Но в этом втором варианте важно отметить один принципиальный момент: по какой бы формуле мы не производили перераспределение общественного продукта, суть перераспределения состоит в том, что мы отбираем часть продукта у тех, кто его производит, и передаем ее тем, кто непосредственно его не производит. Причем по мере развития научно-технического прогресса и связанного с ним роста производительности труда мы вынуждены отбирать все большую часть у производителей и отдавать ее не производителям. Как я сказал, формы отбора и перераспределения могут быть разными, но в рассматриваемом в данном месте аспекте эта разница несущественна, поэтом возьмем для простоты перераспределение через увеличение ставки налога на производителей. И мы сразу увидим, что рано или поздно такой способ регулировки рыночной экономики должен столкнется с трудностями при любой формуле перераспределения.

(Продолжение следует).