Кризис и научно технический прогресс

(Продолжение)



А. Воин

4.1.10



Прежде чем двигаться дальше, нужно уточнить вышесказанное по поводу перераспределения совокупного общественного продукта. Помимо упомянутого мной выше перераспределения сверху, осуществляемого государством, существует, так сказать, естественное перераспределение и оно вносит существенное изменение в нарисованную выше картину. Значительная часть совокупного продукта в денежном выражении его уходит из производственного сектора в другие сектора рыночной экономики без помощи и вмешательства государства. В торговле и финансовой сфере, хотя они и не производят непосредственно товаров, за счет такого перераспределения могут накапливаться денежные пузыри, приводящие к кризисам, не меньше чем в самой производственной сфере. Причем на это перераспределение научно-технический прогресс не влияет: вырастут прибыли в производственном секторе за счет научно-технического прогресса - торговля и банки лихо и без труда отберут у него свою долю. Т. е. научно-технический прогресс, вызывая рост производительности труда, приводит к увеличению совместной доли совокупного продукта в этих трех секторах вместе взятых, но на пропорции распределения между ними самими не влияет. Но, поскольку современное производство не может существовать без торговли и финансовой сферы (без торговли невозможно реализовать произведенное, а без кредитования существенно задержится развитие экономики), то и торговлю и финансы можно в данном аспекте рассматривать как части производственной сферы и тогда это на сделанные выше выводы не влияет.

Но есть естественное перераспределение, которое и в рассматриваемом аспекте нельзя отнести к производственной сфере. Это перераспределение за счет предоставления бесчисленного количества видов услуг занятым в производственной сфере людьми в этой сфере не занятыми. Это рестораны, туризм, развлечения и т. д. Это перераспределение происходит также без прямого государственного вмешательства и здесь также деньги (совокупный продукт), созданные в производственном секторе перетекают в не производственный. Доля этого сектора в общем пироге в пересчете на одного участника также возрастает за счет доли занятых в бюджетной сфере, но не так быстро, как доля самих занятых в производственном секторе. Для полноты картины нужно учесть еще такую важную деталь, как распределение совокупного продукта внутри самой производственной сферы (аналогично торговой и финансовой). Понятно, что хозяева и топ менеджеры получают несравненно большую долю, чем их рабочие и служащие. Причем, по мере научно-технического прогресса пропорции этого внутреннего распределения изменяются в сторону увеличения относительной доли хозяев и топ менеджеров. Все это усложняет картину распределения – перераспределения совокупного продукта в связи с научно-техническим прогрессом, но не изменяет сделанного выше вывода: научно-технический прогресс без дополнительных регуляторных мер государства нарушает оптимальное распределение совокупного общественного продукта и приводит к дисбалансу между производством и потреблением.

Теперь обратимся к влиянию научно-технического прогресса на глобальный кризис человечества. Многое об этом влиянии и так хорошо известно. Это, прежде всего, - разрушение экологии, распространение болезней цивилизации (сердечно сосудистых, нервных, раковых и т. д.), опасность техногенных катастроф, вроде Чернобыля и применения оружия массового уничтожения в войне или даже террористами и т. д. Отдельных мыслителей такие последствия научно-технического прогресса приводят даже к лозунгу «Назад в пещеры!». Однако человечество в целом отнюдь не собирается отказаться от научно-технического прогресса, особенно от приносимых им благ. Это, не говоря об утопичности такого возврата: для того, чтобы вернуться «назад в пещеры», т. е. отказаться от благ цивилизации, добытых благодаря научно-техническому прогрессу, надо сократить численность населения на планете до нескольких миллионов. Большее число не сможет прокормиться без достижений научно-технического прогресса. Но с другой стороны нарастает ощущение, что что-то все-таки надо делать, нужны какие-то принципиально новые идеи.

Но прежде, чем выдвигать такие идеи, нужно более подробно разобраться с тем, куда мы сегодня движемся, и, прежде всего, с влиянием научно-технического прогресса на нашу жизнь. А оно, это влияние, не ограничивается выше перечисленным. И как раз к той части этого влияния, которая остается сегодня более менее в тени, я и хочу перейти. Я имею в виду негативное влияние научно-технического прогресса не на окружающую нас среду и не на потенциальные угрозы нашему персональному и коллективному существованию в виде новых болезней, техногенных катастроф и войн с применением оружия массового уничтожения, а влияние его на нас самих, на человеческие качества людей. Или, если хотите, на приближение или удаление людей к «образу и подобию Божию». Рассмотрение этого влияния тесно связано с духовной эволюцией рода людского с момента его возникновения до наших дней, а это - тема, требующая для ее исследования многих томов. Поэтому здесь я вынужден рассматривать эту эволюцию в максимально крупном масштабе.

Первое, что нужно сказать по поводу этой эволюции в данном контексте, это что она определяется отнюдь не только научно-техническим прогрессом. Достаточно вспомнить влияние на нее так называемых осевых религий: Иудаизма, Христианства, Мусульманства и Буддизма, которые никакого отношения к научно-техническому прогрессу не имеют. Или влияние сексуальной революции, которая к научно-техническому прогрессу не имеет, по крайней мере, прямого отношения. Но и влияние научно-технического прогресса отрицать никак не приходится.

Кое-что об этом влиянии уже давно известно. Так марксизм и некоторые другие философии учат, что научно-технический прогресс, освобождая человека от тяжелого физического труда, способствует его интеллектуальному и духовному развитию. Мол, избавившись от необходимости непрерывно и тяжело трудиться во имя физического выживания, человек получает возможность больше времени тратить на интеллектуальное и духовное развитие. Это действительно так, но есть и другая сторона этого влияния. Точнее, это даже не совсем так. Избавившись от тяжелого физического труда, человек получает больше возможностей для своего интеллектуального и духовного развития, но нельзя сказать, что он вообще не имеет такой возможности, занимаясь физическим трудом. Но главное в другом – обязательно ли человек станет использовать высвободившееся время для своего интеллектуального и духовного развития? Ведь первобытные люди, а также представители некоторых племен, ведущих сегодня первобытный образ жизни, живя в благоприятных условиях «тропического рая», могли иметь и имеют сегодня никак не меньше свободного времени, чем, скажем, банковский клерк современной развитой страны. Лежат себе праздно под бананом и поднимаются только для того, чтобы сорвать без особого труда несколько плодов и съесть. Но это почему-то не способствовало и не способствует их интеллектуальному и духовному развитию. Для того, чтобы человек использовал высвобождающееся от тяжелого труда время для своего развития, нужны еще какие-то дополнительные условия. Это ускользнуло от внимания Маркса и других философов. И на это была объективная причина. Во времена Маркса общая тенденция была такой, что в большинстве случаев люди таки использовали освобождающееся время для собственного развития. И со свойственной ему склонностью рассматривать временные тенденции, как непреложные законы, Маркс и эту тенденцию представил, как закон. Но сегодня эта тенденция изменилась.

Лучше всего это изменение отражает советский анекдот про интеллигента старого, т. е. царских времен, и нового – советского. «Старый интеллигент был всегда до синевы выбрит, слегка пьян и знал все от Баха до Феербаха. А новый - всегда слегка выбрит, до синевы пьян и знает все от Эдиты Пьехи до иди ты на …». А Солженицын эту новую советскую интеллигенцию за интеллигенцию вообще не считал, а называл образованщиной, имея в виду, что людей с высшим образованием в Союзе стало несравненно больше, чем было в царской России, но высшее образование дает человеку специальность, но отнюдь не обязательно превращает его в мыслящую, тем более, духовную личность. Но когда его выперли на Запад, он убедился, что там дело обстоит еще хуже. В Советском Союзе среди моря образованщины существовала не такая уж тонкая прослойка людей с широкими интересами, много читающая серьезную литературу, классику в частности, посещающая театры, музеи, слушающая симфоническую музыку, а главное людей с понятиями если не о чести, то хотя бы о порядочности. А сегодня в странах бывшего Союза, как и на Западе, эта прослойка практически исчезла или превратилась в собственный эрзац ( впрочем и в самом Союзе она в последнее время его существования стремительно деградировала и исчезала, так что дело не в строе). Сегодня смыслом жизни людей с образованием, как и без оного, стали деньги, успех и кайф, а образование стало лишь средством достижения этих целей. Число читающих резко сократилось, а читающие серьезную литературу практически перевелись. Читают чернуху, порнуху, детективы, комиксы, пустые глянцевые журналы со «светскими» сплетнями, книги о вкусной и здоровой пище и пище невкусной, но диетической и прочие руководства по самолечению, ну и, конечно, литературу по специальности. Какой-нибудь бухгалтерский учет, дающий море духовной пищи и делающий человека широким мыслителем. Впрочем, есть претендующие на то, что они читают серьезную литературу. Под серьезной литературой они понимают шизы с психоаналитическим уклоном, мистику в духе Блаватской, Клизовского и иже с ними, псевдонаучные разглагольствования с уфологическим уклоном и паскудное колупание в жизни великих прошлого с целью под видом серьезного исследования обгадить этих великих и тем возвеличить себя и доставить гаденькое удовольствие соответствующему классу читающих. Дэн Браун – один из представителей этой «серьезной» литературы.

А что делают в освободившееся время вместо чтения те, которые вообще не читают? Они «оттягиваются» если не в кафе, ресторанах и на шоу представлениях, то лежа на диване перед телевизором, по которому смотрят те же шоу представления, перегруженные холодным сексом, «светскими» сплетнями и юмором ниже пояса. Можно долго еще рисовать в цветах и красках эту картину, но поскольку я пишу статью, а не многотомное исследование, то ограничусь только
еще одним маленьким, но характерным штрихом.

В недавнем прошлом в продаже были легко доступны дешевые транзисторные приемники 'Сони', 'Филипс' и т. п., по которым легко можно было поймать и качественно послушать так называемые 'Голоса', т. е. БиБиСи, Голос Америки и т. д., а также музыку на любой вкус, включая симфоническую. Сегодня таких дешевых транзисторов в продаже нет, а навалом продаются такие, которые нормально ловят только волны FM, где упомянутые станции поймать нельзя вообще, не говоря о нормально послушать, а музыка ловится только из класса два притопа, три прихлопа. Предположение о политической подоплеке такого развития отпадает, т. к. кругом сплошная демократия и нет нужды отсекать людей от 'Голосов'. Логическое объяснение видно только в том, что перевились люди, которых интересует хотя бы более менее серьезная политическая аналитика, не говоря про симфоническую музыку. В политике широкие массы интересуют только персоналии с их популистскими лозунгами и черным ПИАРом на них, а музыкальные потребности вполне удовлетворяются вышеупомянутыми двумя прихлопами и тремя притопами.



Теперь вернемся к научно-техническому прогрессу. Как я сказал, он не определяет полностью духовную эволюцию и, следовательно, не определяет полностью и этот поворот в ней. Нынешнее духовное состояние западного общества в значительной мере определяется теми философскими идеями, которые легли в основу сексуальной революции (о чем я не раз писал). Но свою существенную лепту в это состояние вносит и научно-технический прогресс. Маркс, вообще, полностью подчинял духовное материальному: «Бытие определяет сознание», материя первична , а дух (сознание) вторичны, пролетариат, производящий материальные ценности – соль земли, а интеллигенция, производящая духовные и интеллектуальные ценности, -гнилая и ей в Союзе платили меньше, чем пролетариям и т. д. Осевые религии и сексуальная революция убедительно показывают, что Маркс не прав: бытие не определяет сознания вполне. Первая монотеистическая религия, Иудаизм возник посреди разливанного моря язычества окружающих народов и ничего существенно отличающего материальное бытие еврейского народа от окружающих его не было. С другой стороны, идеи, раз возникнув, могут сами существенно влиять на материальное бытие, лучшим доказательством чему является сам научно-технический прогресс, движимый именно идеями. Таким образом, нет одностороннего определяющего влияния бытия на сознание, но есть взаимное их влияние друг на друга, прямая и обратная связь. Не забывая об этом и помня, что на нынешнее духовное состояние западного общества существенное влияние оказала сексуальная революция, рассмотрим влияние на него научно-технического прогресса. Т. е. как именно научно-технический прогресс поспособствовал рассмотренному выше изменению духовности общества.

Это влияние проявляет себя через то, что научно-технический прогресс в сочетании с теми ценностными установками, которые господствуют сегодня в западном обществе, превращает большую часть членов этого общества в паразитов в широком смысле слова. Немалую часть членов общества он превращает в паразитов и в узком смысле. Это, прежде всего, безработные, живущие на пособия. Причем часть из них в Америке, например, превратилась в пожизненных и потомственных пожирателей Вэлфера. Кроме этой очевидной и всеми признаваемой группы паразитов есть разновидность несколько менее очевидная. Это те, для которых правительство, борясь с безработицей, создает ненужные на самом деле обществу рабочие места. Это было главным бичом экономики советского социализма, в которой, к тому же, и на нужных местах люди не работали в полную силу. Но главная масса паразитов сегодня за таковых не считается. Это люди, производящие товары и услуги, которые на самом деле обществу не нужны, но находят спрос, поскольку удовлетворяют искусственно созданные потребности. Эти потребности для того и создаются и раздуваются, чтобы дать заработок, прибыль, а иногда и баснословную прибыль тем, кто потом их удовлетворяет соответствующими товарами и услугами. Ярким примером такого товара и искусственно создаваемой потребности являются наркотики, их производство, распространение и потребление. Правда, это – запрещенный, криминальный вид деятельности. Но это потому, что употребление наркотиков приносит очевидный вред обществу в виде вреда здоровью потребляющих и их асоциального поведения вследствие употребления. В подавляющем же большинстве случаев такие товары и услуги не наносят прямого вреда обществу или этот вред более замаскирован и менее осознаваем. Сам термин «общество потребления» имеет тот смысл, что в этом обществе большинство товаров и услуг потребляются вследствие искусственно создаваемых и раздуваемых потребностей. Это, прежде всего, товары моды и престижа. Мода создается и постоянно обновляется искусственно с целью создать у людей потребность, которой от природы у них нет, и которая кому-то может и улучшает жизнь, но отнюдь не обществу в целом. Это – огромная часть масс искусства и немалая часть элитарного. Ежедневно создаются, раскручиваются и затем исчезают в небытие всевозможные звезды эстрады и шоу бизнеса с единственной целью создать искусственную потребность, спрос и заработать на этом. Под видом элитарного искусства богатеньким буратино впаривают в мозги, что какая-нибудь мазня на холсте или инстоляция из собачьего дерьма – это великое, хотя никому, кроме избранных, непонятное искусство, за которое стоит заплатить несколько миллионов, дабы ощущать затем свое превосходство над серой массой, которая этого искусства не понимает. Это - армия психоаналитиков, психотерапевтов и прочих дипломированных шарлатанов от медицины традиционной и нетрадиционной. И главное, это – огромная армия чиновников, без значительной части которой можно было бы обойтись, но надо чем-то занимать людей. Надо занимать людей, освобождающихся от производительного труда в результате научно-технического прогресса, порождающего рост производительности. И поскольку найти для них полезное для общества занятие в существующей системе координат становится все труднее, то и происходит непрерывный рост явных и неявных паразитов. Отсюда и тщета всех правительств мира бороться с бесконечным разбуханием бюрократического аппарата. Одной рукой его сокращают, а другой тут же увеличивают, потому что надо же как то устраивать растущую орду
не находящих себе полезного для общества занятия людей. Отсюда и стихийное размножение всякого рода ненужных обществу промыслов, вроде вышеперечисленных.

   Как паразитизм связан с духовностью? Или почему умножение паразитов умножает бездуховность? Духовность - это служение надличному: обществу, истине, справедливости, Богу. Может ли человек, паразитирующий на обществе, служить ему? Для этого он, прежде всего, должен перестать быть паразитом. Может ли паразит взывать к Богу о справедливости? По справедливости он должен сидеть голодным, а он, как правило, живет гораздо лучше многих действительно полезных членов общества.

   Ситуация усугубляется еще тем, что сегодня стало вообще трудно определять, чей труд даже усердный, доблестный, талантливый, полезен, а чей бесполезен или вреден, может даже очень вреден. В эпоху до научно-технического прогресса такой проблемы не было. Охотник, добывающий больше других мяса для племени, знал, что он самый полезный член этого племени. И все другие так считали. И никогда не бывало, чтобы через некоторое время выяснилось, что то, что он сам и все другие считали полезным, на самом деле было вредным. А сегодня мы гениально и с героическим научным трудом открываем атомную энергию, получаем атомную бомбу и затем начинаем рвать на себе волосы и бороться за неприменение, нераспространение и т. д. Или открываем ГМО и не знаем, каким боком оно нам вылезет. (Это, не говоря о том, что в современной науке, особенно пост советской, навалом паразитов в простом смысле этого слова, т. е. бездарей, напрасно получающих зарплату и мешающих талантливым людям двигать науку на пользу обществу или во вред ему). Но не только в самой науке такая ситуация. Вот сидит клерк в банке и начисляет, согласно инструкции всякие сальдо - бульдо. И получая солидную зарплату и бонусы, пребывает в глубокой уверенности в своей полезности обществу. Вдруг выясняется, что банк не тому выдавал кредиты, в результате чего он разоряется, а многочисленные его вкладчики остаются без вкладов, рвут на себе волосы и для разнообразия кончают жизнь самоубийством. Или случается мировой финансово-экономический кризис и оказывается, что банк выдавал кредиты тем, кому надо, но поскольку это делали и все прочие банки, то это-то и привело к кризису. А может и не это. И вообще, не ясно, что надо было делать клерку, если от него на самом деле ничего не зависело. Или крутит чудак гайки на каком-то современном мудреном производстве, не имея тонкого понятия, нужен ли обществу конечный продукт производства, в котором он - маленький винтик. Т. е. ему понятно, что продукт функционален, на нем, вообще, можно ездить или, там, забивать им гвозди. Но аналогичный продукт производит много других фирм и неизвестно чей лучше. Точнее, неизвестно, принесет ли это производство прибыль и, следовательно, будет ли продукт продан и потреблен. Кто-то там наверху рассчитывает, что принесет. Потом, бац, на рынке появляется чужой сногсшибательный и дешевый гвозде забиватель и производство, где работал чудак, закрывается. И непонятно, был ли его труд полезен обществу или и нафиг никому не нужен. Мало того, для того, чтобы правильно крутить гайку, он еще 5 лет учился (тоже труд), а когда закончил, оказалось, что научно-технический прогресс отменил эту профессию.

   Таким образом, возникла ситуация, в которой почти никто не может сказать с уверенностью, полезен ли он обществу или нет. Это деформирует оценку человеком самого себя и оценку обществом каждого его члена. Если прежде человека ценили за реальную пользу, которую он приносит обществу, то теперь - за некоторый весьма словный эквивалент ее. И в качестве такого эквивалента выступают деньги и положение в обществе. Неважно, каким образом человек нагреб кучу денег, неважно, что для того, чтобы пролезть наверх, он "подсидел" своего друга и начальника, а то и заказал его убийство, но, если он имеет деньги или власть (а лучше и то и другое), он - почетный член общества. А если Бог наградил его талантом, но одновременно совестью и достоинством и он не хочет наживать деньги нечестным путем, лезть наверх по костям или угождать своим искусством низменным вкусам широкой публики во имя дешевой популярности, значит он - презренный неудачник. И это не характеристика капитализма именно, как полагал Маркс. При социализме меньшую роль играют деньги и большую положение в обществе, но деформация ценности человека в обществе в принципе та же. И главной причиной ее является научно-технический прогресс. (Продолженние следует)

 

Hosted by uCoz