Очерк N 4

 

ДВА ЭТАПА В РАЗВИТИИ  КАПИТАЛА

 

После распада СССР в политэкономической литературе появились публикации,  авторы которых обращают внимание на то,  что современный  капитализм  не  в полной мере соответствует своим классическим определениям. Для него все более явной становится  ориентация на человеческие потребности,  на факторы общественно-исторического прогресса.  Есть основания полагать,  что исконно  капиталистическое  общество  эволюционирует в общество, свободное от классических антагонизмов,  порожденных классовой структурой.  Внешняя сторона данного явления  некоторыми исследователями представляется как трансформация индустриальной системы в постиндустриальную, которая подчинена интересам человека, перспективам его развития. Налицо то обстоятельство, что факторы гуманизма обрели сегодня ощутимую значимость.

В какой степени данное представление  адекватно  действительности? Ответ  на  данный  вопрос имеет важное значение.  К числу работ,  посвященных указанной теме,  относится статья А. Гальчинского "Труд и капитал:  отношение партнерства"[1], которая в значительной степени дает ответ на поставленный вопрос и стимулирует дальнейшее исследование.

Анализируя период становления капитализма, Маркс и Энгельс отмечали целое множество качественно новых социальных явлений. В  этом плане марксистами-ленинцами принято акцентировать внимание на появление рынка рабочей силы и появление новых форм эксплуатации человека. Но кроме этого имеет место целый ряд иных факторов. Многочисленные трудящиеся, которые раньше в основном трудились согласно принципа “сам для себя”, пришли в тесное взаимодействие друг с другом. Резко возрос ассортимент производимых вещей, поскольку меновая стоимость безразлична по отношению к своей форме. Возникли новые формы совместной деятельности и разделения труда. Углубились процессы интеграции и дифференциации, кооперация труда вышла за рамки цехов и стала важной составляющей общественных отношений. Открытый Марксом закон стоимости начал действовать только в условиях капиталистического способа производства. Только в этих новых условиях возникла та объективная реальность, которая позже была определена как мера общественно необходимого труда.  Разрозненные  производители  не могли создать  такой  меры.  Понятия "конкретный труд" и "абстрактный труд" стали научными категориями,  отражающими явления реальной действительности.

В феодальную  эпоху производительные силы общества представляли собой арифметическую сумму чуждых по отношению друг  к другу производителей, вооруженных примитивными орудиями труда. При капитализме данное отчуждение  было  преодолено.  Возникло противоречие:  труд  отдельного человека был и оставался индивидуальным и частным, но имеющим значение и смысл как составляющая общественного труда. Это составило основу подлинно общественных отношений, в центре которых - капитал, его возникновение, движение, развитие.

Аналитический гений Маркса был сосредоточен на изучении  капиталистического общества,  начиная с исторических предпосылок, момента зарождения и включая текущий (для Маркса) период ХIХ века. Его творческое наследие  содержит  настолько глубокое  и скрупулезное исследование капитализма, что до сих пор ни один ученый (или коллектив)  не смог что-либо  к этому добавить.  Добавило только время,  сама история, когда капитализм обрел существенно новые черты, каких не было в прошлом столетии.

К сожалению,  Маркс исследовал капитализм лишь как наблюдаемое явление с учетом имевшей место истории. Применение диалектического метода,  которое бы позволило представить будущее этого явления,  в полной мере не состоялось.  Упрек Энгельса в адрес  Фейербаха по поводу того,  что тот не всегда был последовательным материалистом,  справедлив и по отношению к Марксу. Малейшая  утрата  ощущения  диалектики приводит к неадекватным оценкам действительности. Все то, что было свойственно капиталистическому  способу производства периода середины ХIХ столетия Маркс метафизически рассматривал  как  нечто  завершенное, как  абсолютную  неизменную во времени положенность,  лишенную моментов  отрицания  и  диалектических  переходов.  Диалектику Маркс  допускает  только при рассмотрении товара,  стоимости и труда и при анализе других неглобальных явлений.  При рассмотрении  же явлений  глобального масштаба диалектика заменяется классовой борьбой. Эксплуатация по его мнению - это непреходящий атрибут производственных отношений эпохи капитализма, устраняемый только взрывом революции.

Как справедливо  пишет  Ленин  в "Философских тетрадях" в разделе "К вопросу о диалектике" "философский идеализм есть одностороннее, преувеличенное,  ... развитие (раздувание, распухание) одной из черточек,  сторон,  граней познания в абсолют, оторванный от материи, от природы, обожествленный"[2] Все это уместно вспомнить,  анализируя трактовку Марксом капитализма.

Определение капитала удовлетворительное с позиций как диалектико-материалистического подхода, так и науки конца ХХ века,  Маркс дал в работе "Наемный труд и капитал". Но этого определения нет в "Капитале", нет его и в учебниках по политэкономии, его избегали обсуждать марксисты-ленинцы. Вот оно: "Накопленный  труд,  служащий  средством  для  нового  производства, есть капитал".[3] 

Замечательно, восхитительно. В этом определении глубокий смысл и отражение сущности. В нем отражено то обстоятельство, что происхождение капитала обусловлено общественным характером труда.

И в дальнейшем Маркс многократно подтвердил это определение в  терминах  "постоянный  капитал"  и "переменный капитал". Средства производства - это непосредственно накопленный  труд, а рабочая сила - это механизм, для приведение в действие которого необходим капитал в денежной форме,  то есть,  тот же накопленный труд.

Существенное дополнение к определнию капитала  состоит  в следующем:  "... стоимость ... внезапно выступает как саморазвивающаяся,  как самодвижущаяся субстанция, для которой товары и деньги суть только формы"[4]

Выражаясь словами Гегеля,  капитал - это все  то,  в  чем труд через общественные отношения "приходит сам к себе".  Фактор рефлексии здесь налицо, в чем и состоит главное свойство капитала. Рефлексия - это  обращенность к себе (или самообращенность), что составляет основу всякого самодвижения вообще и самодвижения капитала,  труда, стоимости в частности.

Действительно “труд приходит сам к себе” часто в виде средства производства и в частности в виде машины.

Философ Ильенков,  цитируя  Маркса,  пишет,  что в "форме Д-Т-Д’ (штрих) стоимость предстает как "автоматически действующий субъект", как "субстанция-субъект" всего постоянно возвращающегося в свою исходную точку циклического движения"[5].

Далее Ильенков  очень удачно проводит параллель между движением капитала,  стоимости и человеческого  знания  (понятия, истины)[6].  Капитал, как накопленный труд, имеет ту же самую субстанциальную  основу,  что  и  накопленное знание. В основе как первого, так и второго лежит обращенность к себе, то есть рефлексия.

Важнейшим обстоятельством, относящимся к сфере определения капитала, является следующее. Для функционирования и развития капитала нужна вполне определенная социальная среда, состоящая из отчужденных производителей-потребителей. В главе  "Современная  теория  колонизации"  первого тома "Капитала" Маркс описывает интересный случай,  проливающий, без преувеличения можно сказать, самый яркий свет на природу капитала. В изложении Маркса это воспринимается с особой убедительностью.

Некто г-н Пил, прихватив с собой некоторый капитал, переехал из Англии на берег реки Суон в Новой  Голландии  с  целью организации  "нового дела".  К великому его огорчению из этого ничего не получилось, так как в Новой Голландии в то время еще не сложились капиталистические отношения. На берегах реки Суон жили люди,  занимающиеся свободным трудом,  и они не  пожелали расстаться со  своей собственностью и стать нищими пролетариями. В конечном итоге г-н Пил разорился,  и Маркс объясняет это следующим образом: "... если средства производства и жизненные средства являются собственностью непосредственного  производителя, то они не являются капиталом". [7]

Здесь   дело совсем не в собственности, а в  том, что общественный характер труда развит еще слабо.  Средства производства не являются капиталом не потому, что они "являются собственностью непосредственного производителя", а потому, что по-существу феодальные хозяйства,  являясь натуральными, замкнутыми внутри себя, не включаются в круг производственных отношений общества в целом. Средства производства в данном случае развиты на столько слабо, что вырабатываемый продукт полностью поглощается самим производителем, и поэтому накопления труда не происходит, а сам труд не может обрести форму общественного отношения. Здесь дело совсем не в собственности, а в том, что этот продукт не превышает необходимых жизненных средств. По этой причине средства производства не могут развиться и превратиться в капитал. Стадия накопления капитала еще не состоялась.

Или другими словами, в случае г-на Пила средства производства ограничены рамками натурального хозяйства, и поэтому не могут составить общественного отношения.  Капитал (по определению самого Маркса) - это сугубо  общественное  явление,  и фактор  собственности  для него никакого значения не имеет.  В самом факте принадлежности средств производства кому-либо  определения капитала нет. В собственности как таковой капитала еще нет. Здесь необходимы дополнительные условия.

Маркс пишет, что некто Уэйкфилд открыл (и конечно же он с этим согласен), что “ ... капитал не вещь, а общественное отношение между людьми, опосредствованное вещами”[8].

Таким образом в сущности капитала есть два основных момента: а) он представляет собой накопленный труд (рефлексию), б) он - общественное явление.

На оба эти момента у Маркса есть указание, но в разных  произведениях и весьма скупо. Эту сущность он предпочитает скрывать от читателей, справедливо полагая, что это может ослабить их революционный настрой. В частности в “Капитале”, несмотря на все усилия, найти  определение капитала не удалось. Здесь Маркс ограничился лишь многократным повторением слова “капитал”, избегая анализа сущности явления. Диалектику капитала, конечно же, при желании можно найти в его трудах, но ее необходимо собирать по крупицам. Она ни где не представлена как противоречивое  явление, как диалектическое единство сторон, как какое-либо целое.

В данном вопросе о диалектике Маркс не вспоминает. Вместо этого он  метафизически (а по существу идеалистически) настаивает на моменте эксплуатации. Сущность капитала он выражает термином  “эсплуататорская сущность” и пытается закамуфлировать ее, прибегая к неуместной терминалогии. Рассматривая ссудный капитал, он, в частности, пишет: “Процент как цена капитала - выражение с самого начала иррациональное”[9].

Поскольку капитал это “накопленный труд”, то он имеет все свойства труда. В частности он обладает рефлексией, так как “труд приходит сам к себе”. В связи с этим нет ничего удивительного в том, что “деньги делают деньги”. И ничего иррационального (мистического) в этом нет, как пишет Маркс,  поскольку они - суть форма капитала. Нет ничего удивительного также в том, что “Общественное отношение получило законченный вид, как отношение некоей вещи, денег, к самой себе”[10]. Все это вполне закономерно и естественно, и ни для какой иррациональности здесь нет места.

И далее он пишет: “Вместо действительного превращения денег в капитал здесь имеется лишь бессодержательная форма этого превращения”[11].

Момент отчуждения здесь безусловно есть, но он не может быть “бессодержательным”, поскольку вообще не может быть формы без содержания. Кроме этого данный момент обязательно имеет материальную основу. Без материального производственного процесса эта “мистика”, о которой пишет Маркс, была бы невозможной. Он “забывает” о своем материалистическом подходе, отражает только одну сторону диалектического явления, акцентирует внимание только на отчуждении, мистифицируя капиталистические отношения в целом.

Не трудно видеть, что данный подход обусловлен политическими интересами. С позиций того, что капитал - это  накопленный труд, лозунг о необходимости уничтожения капитала является полнейшей бессмыслицей. Тем не менее, политические интересы “взяли верх”, и Маркс вполне сознательно попрал научную принципиальность.  А позже марксисты-ленинцы, будучи “самыми верными последователями марксизма”, на протяжении 74-х лет, не жалея жизней миллионов людей, пытались построить социализм в СССР без капитала. Интересно, какого Маркса они были последователями: того, который на основе научного анализа вскрыл сущность капитала, или того, который посредством софистических уловок пытался закомуфлировать, скрыть эту сущность?

Уместно вспомнить,  что  марксисты-ленинцы начисто игнорировали Марксовы определения, а понятие рефлексии вообще невозможно найти в их публикациях.* В 1990 году вышел двухтомник по философии "Введение в философию". Общее количество авторов академиков, докторов наук и кандидатов превышает несколько десятков. Среди них Фролов,  Араб-Оглы, Лекторский, Мотрошилова, Ойзерман, Шинкарук и многие другие известные философы.  "Капитал  - не просто сумма денег, это совокупность производственных отношений, экономическая форма развития производительных сил"[12] пишут эти авторы. Мягко говоря, за такое определение на экзамене студент вряд ли мог получить удовлетворительную оценку. Согласиться можно  только  с тем, что это "не просто сумма денег".  И "производственные отношения",  и "производительные силы" имели место абсолютно во всех общественно-экономических формациях, а капитал как таковой свойственен только капитализму.

В нашей стране даже на закате истории “развитого социализма” идеологи продолжали представлять себе социализм без капитала. Невозможно игнорировать, например, то обстоятельство, что капитал - это средство. Поэтому от его наличия зависят, если не все, то очень многие возможности. У советской власти фактически никогда не было денежных средств. Наше государство всегда было нищим. Нищим был весь наш народ. О социализме мы только разглагольствовали.

Сущность капитала наиболее ярко выражается в том,  что та его часть,  которая непосредственно не принимает участия в обращении,  например, доход, капиталом не является. Иначе говоря,  анализируемая  субстанция включает в себя то и только то, что составляет рефлексию труда. Для ее представления в математике есть замечательная абстракция - рекурсивная функция, являющаяся функцией самой себя,  с помощью которой обращение капитала  можно  представить  в виде K(t+1)=F(K(t)),  где K(t) и K(t+1) - капиталы в смежные моменты времени;  K(0) - первоначальное (стартовое) вложение;  F(.) - функция, оператор,  отражающий производственный цикл, включая реализацию полученной  продукции. Весь этот процесс составляет внутреннюю рефлексию капитала. Циклические процессы его обращения с учетом общественных отношений (с учетом, в частности, общественного спроса) составляют внешнюю рефлексию.

Для согласованно развивающегося процесса производства-потребления описанная рекурсивная функция является монотонно  возрастающей. То  есть,  для оценки величины полученного капитала необходимо величину вложенного капитала умножить  на  коэффициент  больше единицы.  Обращение  к математической рекурсии позволяет более глубоко и  содержательно  представить  анализируемый  социально-экономический феномен.

Итак, капитал  -  это  рефлексирующая,  саморазвивающаяся субстанция, в которой кроме накопленного труда и общественных отношений - ничего нет.

Рассуждения Маркса приводят его к  рефлексии,  однако,  он как бы избегает обсуждать это понятие. В "Политэкономии социализма" это было воспринято как императив, своеобразный запрет. Признавался  только живой труд.  Прибыль было принято исчислять пропорционально  живому  труду  без  предположения  рефлексии. "Буржуазные  экономисты"  подвергались критике за то,  что они исчисляли прибыль  пропорционально  постоянному  капиталу,  то есть,  накопленному труду.  Похоже,  что они правы,  поскольку именно это соответствует приведенному выше  определению, данному Марксом. Накопленный труд - например, орудия труда,  всегда имел решающее значение в производстве.  В наши дни механизация,  автоматизация, компьютеризация все более заметно и ощутимо освобождают живой труд. 

Капиталистический способ производства  как любая иная общественно-экономическая формация характеризуется динамикой развития, эволюцией, историей, в которой представляется интересным обратить внимание  два этапа - начальный и современный. Соответствущие  два этапа могут быть выделены и в развитии капитала. Ниже будут предложены и рассмотрены две соответствующие модели.

Исследованию капитализма Маркс посвятил почти все свои произведения. Центральное место в них  занимает период становления капитализма - стадия первоначального накопления капитала или “дикого капитализма”. Анализ Маркса характеризуется философской глубиной и всеобъемлющей широтой. Причем это было сделано с такой тщательностью, что последователи философа вплоть до наших дней не смогли что-либо добавить в нарисованную им картину.

Однако эта картина статична. Маркс мастерски применяет диалектический метод Гегеля, но только локально, только для анализа отдельных явлений таких, как товар,  стоимость, труд. Но он не применяет этот подход для исследования капитализма в целом. Поэтому капитализм в его трактовке “лишен диалектики”, а значит и динамики, переходов и какой-либо изменчивости. Капитализм по Марксу - только  “дикий капитализм” и никакой иной, и таковым он остается на все последующие времена.

Если взять за основу свойства современного Марксу общества, которые он выделил в качестве главных и определяющих, то образом капиталистического общества можно считать следующую модель.

Все общество следует считать поделенным на  два лагеря или класса, как говорит Маркс, - эксплуатируемых и эксплуататоров или - производителей и потребителей.  Первые вкладывают свой труд, вторые - только потребляют. Оба класса представляют собой замкнутые множества. При этом капитал является средним звеном,  соединяющим две стороны,  и осуществляющим перемещение субстанции,  именуемой стоимостью, от производителей к потребителям. Это перемещение и называется Марксом эксплуатацией. Модель является открытой в том смысле, что произведенная стоимость перемещается только в одном направлении - от производителей к потребителям, где она бесследно исчезает. Обратного движения нет. Мера эксплуатации здесь ничем не  ограничена,  и весь прогресс состоит только в ее количественном росте - она имеет тенденцию стремиться к бесконечности. Формально данная абстракция возражений не вызывает. Но предстоит выяснить, в какой степени она адекватна действительности.

Согласно этой модели  капитал выступает в качестве активной субстанции, эксплуатирующей одних и обогощающей других.  Множества производителей и потребителей не пересекаются.  Таким образом, две основные составляющие общества в модели  изолированы друг от друга абсолютно.  В этом смысле она является идеальной.  Производители всегда остаются производителями,  а потребители - потребителями. Данная абсолютизация исключает какие-либо качественные изменения, не оставляет места для диалектики. Система эксплуатации представлена в этой модели идеалистически.  Фактор времени  для нее  никакого значения не имеет.

Данная модель отражает все свойства этапа первоначального накопления капитала. Преодолев многие ограничения,  свойственные феодализму,  новое общество унаследовало классовую структуру.  Несмотря на то, что возникли новые классы, старое отношение господства угнетателей над угнетенными сохранилось, и ведущее место в нем занял капитал. Разделение в сфере труда влечет разделение и в сфере потребления, что обретает устойчивость в виде классовой  структуры. С учетом этого факта капитал является той субстанцией, которая соединяет и разделяет основные составляющие капиталистического общества - рабочих и предпринимателей,  производителей и потребителей. Данная трактовка безусловно является идеализацией, поскольку  как  те,  так и другие не существуют в "чистом виде".

Но диалектика не может быть “отменена”.  Эволюция реального общества  характеризуется поступательностью развития и моментами прогресса. В конце XIX столетия стало заметно, что капитализм  существенно изменился. Появились особенности, которых не было прежде.

Модель второго этапа развития капитализма, которая вырисовывается в работах современных исследователей,  отражает то обстоятельство,  что  современное общество даже с некоторой долей условности не может быть поделено на два указанных выше  класса.  В  настоящее время в развитых странах невозможно отделить производителей от потребителей. Для того,  чтобы перейти к современным условиям, необходимо взять описанную выше модель и замкнуть ее. Это произойдет автоматически, если тех и других представить в виде открытых  множеств. Есть основания утверждать, что не существует более двух Марксовых классов,  существует лишь один класс,  и это все общество. Такая система является замкнутой в том смысле, что  общество потребляет только то, что само же производит. Общество эксплуатирует само себя,  либо говорить о наличии эксплуатации вообще лишено смысла.

Если в работе “Наемный труд и капитал” Маркс дал определение капитала, раскрывающее его сущность, то в “Капитале” и других работах он об этом как бы “не помнит”. Знаменитое Марксово “капитал является эксплуататором живого труда” - это попрание диалектики, это метафизика, это чудовищная фальсификация действительности. По его же определению капитал - это накопленный труд. Поэтому “присвоение живого труда” внешней стороной действительно имеет место. Но этим не исчерпывается явление. Эта внешняя сторона -  все общество.  В этом “присвоении” (т. е. в этой “эксплуатации”) содержится основа всех общественных отношений и социальный прогресс. Попирая здравый смысл, Маркс данное “присвоение” трактует исключительно как  однонаправленный процесс.  Он пытается представить дело так, что капитал, якобы, поглощает живой труд как некая бездна, как космическая черная дыра, в которой труд только исчезает, и ничего более не происходит. Его  призыв “уничтожить капитал” означает  на деле уничтожение всей цивилизации. Это ли не абсурд ?

Сущность первой модели не оставляет места для  диалектики. В ее рамках применение диалектического метода возможно только локально,  фрагментарно, что и делает Маркс. Названия разделов,  составляющих оглавление "Капитала",  являются названиями частных вопросов,  с которыми связаны очень  важные моменты развития капитала, но только моменты. В глобальном аспекте для Маркса все ясно:  капитализм со всеми его особенностями и определениями - вечен,  и капитализм - обречен.  Второе должны обеспечить восставшие пролетарии.  Таким образом,  диалектика   "дополняется"  пролетариями.  Выступление  последних Маркс изображает как необходимый момент диалектики.

В разделе "Всеобщий закон капиталистического  накопления" первого тома  "Капитала" Маркс увеличение численности пролетариата ставит  в  непосредственную  зависимость  от   капитала: "Итак, накопление капитала есть увеличение пролетариата"[13]. С какой же это стати, уважаемый Маркс ?

Данное утверждение не имеет ни малейших оснований. Численность пролетариев никак не зависит от роста капитала. Последний растет значительно быстрее численности населения. Нельзя даже утверждать, что с ростом капитала увеличивается безработица, поскольку этот процесс сопрвождается ростом количества рабочих мест. Поэтому данное утверждение Маркса является только идеологическим. Он хочет сказать, что чем больше количество пролетариев, тем больше степень эксплуатации. В его утверждении нет и грана истины. Количество пролетариев  ограничено  численностью населения,  а рост капитала ничем не ограничен. Последнее с необходимостью ведет к освобождению труда,  чего Маркс не хочет допустить это даже в  мыслях.

Он абсолютизирует    фактор эксплуатации в отношении капиталист-рабочий, полагая это отношение  как  неизменное  во времени, вечное,  лишенное диалектики и эволюции.  " ... самый механизм процесса накопления с увеличением капитала увеличивает и массу "трудолюбивых бедняков", т. е., наемных рабочих, которые вынуждены превращать свою рабочую  силу  в  возрастающую силу для  увеличения стоимости возрастающего капитала и именно этим увековечить свою зависимость  от  собственного  продукта, персонифицированного в капитале”[14].

Ничего не остается более, как только повторить - не существует такой зависимости. Ее невозможно обнаружить эмпирически. Она не может быть выведена логически. Маркс ее голословно провозгласил, не имея на то ни малейших оснований. Пролетарии, конечно же, вкладывают свой труд в капитал, обеспечивая его рост. Но Маркс видит в этом только эксплуатацию, в то время, как сущность этого явления состоит в развитии общественного труда, в развитии производительных сил.

Говоря "увековечить",  Маркс хочет  сказать  "увековечить эксплуатацию".  Но  в  действительности  же он выражает вполне очевидное и естественное положение - человечество всегда будет находиться  в  зависимости  от  своего  труда,  от  создаваемых средств,  от капитала.  В этом только “порядок вещей”,  который не должна вызывать ни удивления,  ни тем более протеста. Но причем здесь  эксплуатация?  Говоря  "увековечить эксплуатацию", Маркс не прав дважды.  Во-первых, он примитивно трактует понятие "эксплуатация",  во-вторых,  слово  "увековечить" исключает какую-либо эволюцию и диалектику.

В "Нищите философии" он пишет,  что в рамках тех же самых отношений,  в которых развиваются производительные силы, "развиваются также и силы, производящие угнетение", "нищета производится в таком же изобилии,  как и богатство".

Все это верно, если абсолютизировать классовую структуру общества,  как это и имеет место в первой модели.  То есть,  если пролетариев рассматривать только как производителей и ничтожных  потребителей, и это состояние полагать независящим от их труда.

Главные особенности (моменты)  классического  капитализма такие, как наемный труд, производство меновой стоимости, антигуманный характер  деятельности,  монополизация  деятельности, частная собственность, конкуренция  исследовали еще А.  Смит и Д. Рикардо. Маркс существенно углубил этот анализ, однако у него все перечисленные факторы представлены как положенности,  лишенные диалектической эволюции.  Для целого ряда важнейших социальноэкономических  явлений Маркс лишь на короткий миг раскрывает диалектическую сущность, но вскоре как бы забывает об этом и противоречит сам себе.  Например,  выше уже отмечалось,  что сущность капитала в рефлексии труда,  тем не менее это не  мешает Марксу многократно повторять: " ... сущность капитала в наемном труде,  в эксплуатации рабочей силы". В работе "Наемный труд и капитал"  он  утверждает,  что накопление труда осуществляется только за счет живого труда,  из чего следует  только  простая арифметическая  сумма.  Рефлексии  тут как бы и не существует. Желая  обосновать  необходимость  революции,  он  подчеркивает "рост власти накопленного труда".

Везде и всюду для Маркса структура общества  определяется системой отношений рабочий-капиталист. Но по его же теории наиболее существенные отношения - это  производственные,  то  есть, те, которые связывают людей в процессе производства материальных благ.  Поэтому,  если быть последовательным,  то нельзя непризнать, что ведущая роль принадлежит сотрудничеству всех членов общества, которое включает в себя отношения рабочий-рабочий и рабочий-капиталист как необходимые составляющие всего общественного производства.

Постоянно критикуя наемный труд, Маркс не находит для него альтернативы.  Если не наемный,  то какой? На данный вопрос ответа нет.  Анализируя частную собственность, он подчеркивает ее важность и значение для производительных сил общества и ... предлагает ее уничтожить.

Говоря о большой роли капитала в развитии общественно-экономических отношений,  Маркс  вместе с этим склонен рассматривать его как "временное" (преходящее) явление, совершенно не приемлемое для социализма. Это положение его последователями было воспринято как “истина в последней инстанции”.  В последствии марксисты-ленинцы приложили немалые усилия к тому, чтобы убедить всех и каждого в том, что капитал и социализм абсолютно ничего не имеют общего, при социализме не должно быть капитала.  В своей наиболее  известной работе "Манифест  коммунистической  партии"  Маркс утверждает, что буржуазная семья основана на частной наживе,  и  далее:  " ... обе вместе исчезнут с исчезновением капитала"[15]. Все это  "должно исчезнуть"?  Видимо и самому Марксу эта мысль показалась "из ряда вон выходящей".  В дальнейшем он никогда к ней не возвращался, не комментировал и не развивал. Столь очевидное идейное противоречие так и осталось не  преодоленным  и не обоснованным.     Безусловно это не осталось без внимания потомков - в "политэкономии  социализма"  вместо понятия "капитал" появилось - "производственные фонды" и иные весьма  искусственные  построения.

В целом нельзя не признать,  что подход Маркса верен,  но лишь с  точностью до явлений раннего капитализма,  который характеризуется неразвитостью рыночных отношений. Закон стоимости тогда еще “не пришел в действие”. Этот  период  естественно  назвать первым этапом.  В плане более  крупного  исторического  масштаба  подход  Маркса нельзя считать состоятельным.

Иная трактовка  рассмотренных явлений состоит в следующем: капитал занимает центральное место в целостном процессе производства-потребления. Если  данное положение принять в качестве главного (или одного из главных), то в конечном итоге это приведет к выводам, отличным от традиционных.

Маркс убедительно доказал, что производство и потребление представляют собой две стороны одного целого, взаимодействующие по законам диалектики.  Одно без другого не существует. "Это движение, благодаря  которому  они вступают в отношения друг к другу, выступают как настоятельно необходимые друг для  друга, но в котором они остаются тем не менее еще внешними по отношению друг к другу"[16].

И далее "Каждое из них есть не только непосредственно другое и не столько опосредствует другое, но каждое из них, совершаясь, создает другое, создает себя как другое"[17]. Замечательно. Это язык  Гегеля.

Представленный так производственный процесс не различает  членов общества, не дифференцирует их по классовой  (или иной) принадлежности.  И все это становится одной из главных особенностей капитала,  который игнорирует классовую принадлежность, национальные различия и государственные границы.  Поэтому его  развитие  с  необходимостью порождает социальную однородность,  разрушает марксову модель. Такого рода особенности отметил даже революционер-большевик Ленин, анализируя статистические данные 1910 года в работе "Развитие капитализма в России".

Он пишет,  что даже в отсталой России, например, в шелковом производстве Владимирской губернии целый ряд крупных  фабрикантов вырос из ткачей-рабочих, из ткачей-кустарей, коробейников. Савва Морозов в прошлом был крепостным крестьянином.[18] Известно, что Уральские заводчики Демидовы не имели дворянского титула. Некоторые из них бахвалились своим “мужицким” происхождением. Таких случаев - бесчисленное множество. Именно в этом состоит массовое явление и закон. Капитал наиболее часто начинается не с унаследованного сокровища, а с простого труда, то есть - с нуля.

Поскольку экономический (социальный,  производственный  и пр.)  эффект  дает  только концентрированный капитал,  богатые обогащаются быстрее, чем менее богатые, и в этом состоит явление  концентрации и нелинейность развития. На это совершенно справедливо Маркс обратил внимание и обосновал данное явление.  Но  этот фактор имеет значение и для всего общества в целом, и для всех членов. Одна из особенностей состоит в  том,  что относительный прирост капитала существенно больше относительного прироста населения за один  и  тот  же  отрезок времени. Количество владельцев капитала как временной процесс растет также эффективно,  обладает той же  закономерностью  роста. Представление  о том,  что предпринимателем может стать только тот,  кто обладает собственностью,  приобретенной как наследство,  глубоко  не  верно.  Предпринимателями  становятся люди, прежде всего обладающие инициативой и организаторскими способностями.  В развитом обществе капитал доступен всем,  и в этом смысле он представляет равные возможности. В этом состоит важнейший элемент демократии. Капитал в сущности демократичен. Классикам это хорошо известно, но писали они об этом с большой неохотой.

 Однако не все люди хотят и могут стать предпринимателями. Но и  непредприниматели тоже получают конкретные блага от развивающегося капитала.  Ленин пишет:  "Промышленность и сравнительно развитые торговые отношения с остальным миром поднимают жизненный уровень населения и его культурность".[19]

Наблюдая все эти явления, классики марксизма неоднократно писали с  огорчением  и  досадой:  "...  пролетариат все более обуржуазивается", "... империализм раскалывает рабочих и усиливает оппортунизм среди них,  порождая временное загнивание рабочего движения".

Эпоха, которая  впоследствии  была определена как империалистическая, характеризуется множеством переходных явлений.  К их числу относятся кризисы, борьба за рынки сбыта, войны.

Кризис в капиталистическом обществе -  это  исторический момент несоответствия производственных отношений уровню развития производительных сил.  Данное несоответствие подробно описано в трудах классиков марксизма и возражений не вызывает.  Производственные отношения представляют собой консервативную сторону общественного  развития. В  любой  момент времени они стремятся сохранить тождественность себе и препятствуют любым изменениям.  Напротив, производительные силы являют собой  фактор  изменчивости.  Именно они поступательно развиваясь,  "творят" общественный прогресс. Поэтому, кризис в капиталистическом обществе  в  теоретическом аспекте представляет собой обострение известного противоречия, обусловленного высокими темпами развития производительных  сил. То есть,  он  необходим  как момент развития,  поступательного движения.

В практическом плане всякое конкретное противоречие, ставшее актуальным, преодолевается посредством реорганизации,  перестройки  производственных отношений.  Этот процесс протекает обычно болезненно и имеет следующие особенности:

а) все моменты, его составляющие, в частности, такие, как изменчивость и наследование (сохранение) важных особенностей,  в полной мере подчиняются законам диалектики;

б) необходимость  (детерминированность)   и   случайность (стихийность) сочетаются в таких отношениях, что прогрессивные преобразования сопровождаются относительно небольшими издержками (потерями);

в) завершается за конечное время путем перехода к новым более  прогрессивным  производственным  отношениям.

Имеет место полная аналогия с эволюционными процессами, протекающими в природе.

Всем этим вопросам посвятил свою  деятельность ученый-экономист Николай Кондратьев.[20] По его мнению экономический кризис - это не катастрофа,  обусловленная ущербностью капитализма, а естественный способ восстановления пропорциональности развития экономики,  необходимый момент эволюции,  в результате которого снимаются и  уходят  в прошлое противоречия, обострившиеся в период монотонного роста капитала. Кризис - это перестройка, в ходе которой осуществляется адаптация к новым условиям. Не трудно видеть, что все моменты диалектики здесь налицо.

После такой перестройки открываются новые горизонты, появляются новые  возможности,  стимулы  и  критерии деятельности. Например, энергетический кризис 70-х годов XX столетия привел к переориентации производственной  и научной деятельности - усилия (капитал, интеллект) стали в большей степени прикладываться в сфере наукоемких производств  и информационных технологий.  Доля интеллектуального творческого труда резко возросла.

Кризисы - это моменты дискретности в эволюционном развитии. Например, в системе развития науки они рассматриваются как необходимые составляющие прогресса. Это признавалось советской идеологией, которая много внимания уделяла истории науки. Противоречивый  и  неравномерный характер развития научного познания В. И. Ленин выводил из внутренних фундаментальных закономерностей развития знания, самой науки. Кризисы в экономике возникают  по тем же самым причинам и законам.  В наиболее общем  плане их причина и источник - в противоречивости бытия, этим обусловлена  их объективность.

По мнению ряда исследователей процессы, которые протекали в капиталистическом обществе в Х1Х и в начале ХХ столетия были переходными.

Так как потребление является необходимой составляющей общественного прогресса,  то развитие потребления столь же необходимо, как и развитие материального производства. Ограничение потребления сразу же становится  ограничением  роста  капитала. Конечно же здесь нельзя не обратить внимание на некоторую фетишизацию потребления. Однако, данная противоречивая проблема разрешается эволюционным путем. Сначала она решается только количественно (в смысле удовлетворения необходимых потребностей), а затем и качественно. Капитал сначала ищет рынки сбыта  в  странах  со  слабо развитой экономикой,  но  вскоре такая возможность исторически уходит, и в качестве наиболее доступного пространства остается собственный рынок.  В  условиях этой замкнутости остается возможность для развития только в качественном смысле.

В конечном  итоге это приводит к состоянию,  которое можно представить в виде замкнутой модели.  Коль скоро процессы производства и потребления - суть одно целое,  то в конечном итоге это обязательно приводит  к  отождествлению  производителей  и потребителей. Маркс  пишет,  что  "идентичность производства и потребления является троякой[21]”, и подробно описывает соответствующие моменты. Развивающийся капитал размывает историческую классовую структуру, отождествляя производителей и потребителей.

Во второй модели каждый общественный субъект отождествляет в себе и то,  и другое.  Капитал возвращается к  непосредственному производителю,  а  поэтому множества производителей и потребителей не просто пересекаются,  но это одно и то же множество. Классовой структуры здесь нет,  поскольку нет традиционного разделения труда, а значит и классического антогонизма. Главной отличительной особенностью капиталистического общества конца XIX столетия и последующего времени является то, что оно в целом моделируется замкнутым множеством.

Отождествление состоит также и в пространственном распределении капитала. Он не различает сфер приложения как в географическом, так в ином смысле.  Об этом свидетельствует Ленин в работе "Империализм как высшая  стадия  капитализма", "быстрее всего растет капитал в колониях и заокеанских странах"[22]. Это прежде всего необходимо  самому  капиталу.  Его экспансия порождается его рефлексией, то есть, “стремлением к самому себе где угодно, в каком  угодно  месте”.  В  связи  с этим здесь вполне уместно вспомнить о втором начале термодинамики - о  законе роста энтропии. В  сфере  этого  закона рост капитала в замкнутой системе сопровождается стремлением  к  равномерному  распределению   в пространстве. Достижение определенной меры такой равномерности знаменует собой существенно новый этап в его развитии. То есть энтропия распределения капитала тоже не убывает.

В развитии капитала в ХХ столетии важнейшими  представляются следующие обстоятельства:  обнаружение пределов количественного роста;  образование замкнутых структур  независимо  от фактора классовости;  изменения  в  системе критериев,  целей и ценностей. Рассмотрим эти обстоятельства.

В полном соответствии законам диалектики сущность капитала противоречива. До определенного момента ему свойственно монотонное  возрастание  с сохранением всех особенностей целого. Но далее начинают сказываться моменты отчуждения по  отношению к частям, которые обретают автономность, самостоятельность бытия и дееспособность.  Маркс показал, что только достаточно крупный сконцентрированный капитал является действенным. Но с другой стороны достаточно крупный сконцентрированный капитал трудно управляем, он неустойчив, он делится, стремясь в новые сферы. Только в этих новых условиях он обретает эффективность, действенность и рост. А далее - снова неустойчивость и поиск новых сфер приложения.

В условиях  первой модели в факторах,  которые связаны с количественным ростом капитала, еще не обнаруживаются  ограничения. Он  развивается в соответствии с рекурсивной функцией,  имеющей все свойства "дурной бесконечности".  В этом  состоит  только внешняя сторона.  Но  в реальности все имеет свои пределы  и  капитал  в том числе -  он не может быть малым и не может быть слишком большим. Он применяется скорее дискретно, чем непрерывно. Действенным и созидательным  может  быть только концентрированный капитал,  но с другой стороны,  всякое дело требует его лишь  в  ограниченном количестве,  поскольку  оно само ограничено.  Этим обусловлена борьба за сферы приложения.

Поэтому, рост капитала, обращающегося в конкретном производстве, ограничен  вполне определенным моментом. Начиная с этого момента,  он теряет устойчивость роста. Понятие "обращается" становится применимым только по отношению к его части, поскольку только она остается активной.  Другая же  его  часть находится на  положении  "сокровища".  Она должна найти другую сферу приложения,  поскольку в противном случае она  перестает быть капиталом.

Иначе говоря,  части капитала обретают  свойства  целого. Они становятся самоуправляемыми,  независимыми и все более замыкаются на себя.  С учетом этого записанная выше  рекурсивная формула,  отражая приложение капитала (его автономной части) в какой-либо конкретной сфере, должна быть дополнена ограничением

                    K(t+1)=F(K(t))<K_kp.

Данная формула должна быть повторно записана для  каждой части капитала, сохраняющей свою целостность.

Достигнув критического  значения,  капитал подобно биологической клетке делится, и далее каждая его часть повторяет процесс развития в соответствие с этой уточненной формулой. Тогда общее развитие капитала можно представить как ветвящийся  процесс,  как параллельное развитие многих капиталов.  Их взаимодействие многократно усложняет общую картину.

Схематическое изображение  развития  капитала в целом порождает хорошо известный в математике объект - древовидный граф, неограниченно растущий из одной точки.  Ребра означают перетекание капитала из одной сферы в другую.  Согласно Кондратьеву развитие капиталистической экономики осуществляется циклически, закономерно наступает фаза "рассеяние свободного капитала". Обсуждаемая схема отражает и "рассеяние",  и рост, а в целом -  интенсивное развитие.

Этому процессу сопутствует целый ряд особенностей,  условий, явлений, которые уже неоднократно рассматривались учеными. Здесь же они будут только перечислены,

а) Финансовый капитал всегда "охотно делится".  Это выражается в развитии такой функции, как кредитование.

б) По мере роста капитала сложность управления им возрастает катастрофически в соответствии всему тому, что свойственно сложным системам вообще.

в) Сфера  приложения  капитала  расширяется благодаря появлению новых производств, новых форм деятельности человека, новых программ и задач. Сегодня это прежде всего касается наукоемких технологий и производств.

г) Появление высокоавтоматизированной техники,  способной выполнять работу без участия человека или только под его  наблюдением,   обусловило  появление  большого  количества  малых предприятий.  Для структуры такого капитала характерно то,  что он мало зависит от переменной составляющей.  Доля живого труда здесь очень мала.  Она проявляется лишь  как  интеллектуальная творческая составляющая. В этих условиях капитал еще в большей степени зависит от самого себя.

В плане  обсуждаемой  темы Ленинский анализ капитализма в его книге  "Империализм,  как высшая стадия капитализма" имеет очень большое значение.  Интерес к книге обусловлен двумя следующими обстоятельствами:  во-первых,  тем,  что в ней собраны важнейшие факты,  свидетельствующие о  наступлении  "второго этапа" в  развитии  капиталистического  способа  производства, во-вторых -  отношением самого Ленина к этим фактам.

"Итак, ХХ  век - вот поворотный пункт от старого к новому капитализму, от господства капитала вообще к господству финансового капитала"[23]. Замечательно.

Ленин выделяет следующие признаки империализма, являющиеся главными:

а) концентрация производства и капитала в виде монополий;

б) слияние банковского капитала с промышленным, появление финансового капитала;

в) вывоз капитала в другие страны;

г) образование международных монополий;

д) закончен территориальный раздел земли в виде сфер влияния наиболее крупных монополий.

Эти положения хорошо известны, но здесь на них необходимо обратить особое  внимание в связи с тем,  что они подтверждают адекватность второй модели развития капитализма.

В первой части   процитированного высказывания Ленина выражается  очевидная истина,  зато в заключительной части содержится не совсем понятное выражение "господство финансового капитала". Финансовый капитал, поскольку он обладает большой подвижностью, может быть применен в любом регионе и в любой сфере деятельности. Однако его субъективность - это субъективность управляющих им людей. Поэтому говорить о “господстве капитала” можно лишь условно. 

Ограниченность этого господства порождается самим же капиталом, точнее говоря, его различными составляющими, которые всегда конкурируют. Конкуренция - это противоречивое диалектическое явление.  Она порождает монополию,  централизацию, концентрацию капитала и власти.    И она же  в том же процессе разрушает все это. Она ограничивает демократию и вместе с этим порождает ее, на ней зиждется, поскольку только в условиях демократии она и возможна. Если нет демократии, то не может быть и конкуренции. Возникшая в этих условиях монополия развивается только в борьбе с соперниками.  Утратив соперников, она теряет способность развития.  Так,  в  свое время Англия претендовала на роль "мастерской всего мира",  но уже в середине Х1Х века она  была не в  состоянии  выполнять эту роль.  Таких случаев сегодня мы знаем бесчисленное множество - в каждом конкретном случае  монополии удалось продержаться лишь относительно короткое время.     

Говоря о финансовой олигархии,  Ленин пишет,  что к финансовой монополии приводит концентрация  производства.  Иначе говоря, финансовый  капитал  не  существует без промышленного. Последнее означает, что капитал вкладывается во все новые  сферы производства.  Но, тогда в чем же здесь монополия, если она снимается как логическое отношение?  Породившая  ее конкуренция,  ей же ставит преграды, не допускает ее абсолютизации.

В развитии  капитализма  Ленин склонен видеть множество недостатков и отрицательных моментов,  и в  этом  он  безусловно прав. Однако все они являются следствием противоречивости бытия, и к этому нечего добавить. В историческом плане капитализм (а значит  и  империализм)  является прогрессивным явлением по сравнению со всем тем,  что имело место в прошлом.  По  мнению Ленина историческое  значение  империализма  определяется тем, что он "... есть переход от капиталистического к более высокому общественно-экономическому укладу".[24] 

То есть (продолжим мысль Ленина) -  к социализму.  Социальная и историческая перспектива связаны с  теми  достижениями  в  области свободы и демократии, которые обеспечивает развивающийся капитал. Это осознается широкими  народными  массами. Даже самые “необразованные пролетарии” начинают понимать это. И  Ленин  с огорчением вынужден констатировать:  "... все это вызывает повальный переход всех имущих классов на  сторону  империализма. ... Империалистическая идеология проникает и в рабочий класс"[25].

Ленин, следуя за Марксом,  утверждает,  что "обуржуазивание пролетариата" в Англии является следствием колониальной  политики.[26] С этим  согласиться никак нельзя  за исключением только того,  что в некоторой степени тяжесть эксплуатации действительно переносится на  заграничных пролетариев. Но, заметим, только временно, поскольку сущность этого явления состоит в том, что тяжесть эксплуатации все в большей степени переносится на постоянный капитал в виде машин.  Это "обуржуазивание" является не просто следствием обобществления,  но это само  обобществление,  состоящее  в том, что  количество  обладателей капитала в том или ином его виде собственности неуклонно возрастает. Таким образом классики марксизма признают, что  английские пролетарии превращаются в капиталистов. Если это является фактом, то он явно несовместим с рассмотренной выше моделью Маркса.

По определению  Ленина главной бедой империализма являются монополии. Он много об этом говорит, но при этом не желает видеть диалектику  явления.  Сущность монополии состоит в сознательном выборе конкретной сферы деятельности или производства. То есть в выборе ограничения. Выбранная сфера деятельности в то же время является для монополиста  ограничением на все  прочие виды деятельности,  а для всех других - оно является ограничением только на данный вид деятельности. Другими словами немонополисты обладают той свободой, которой нет у монополистов.

Ленин пишет: "Империализм есть эпоха финансового капитала и монополий, которые всюду несут стремление к господству, а не к свободе".[27]

Интересно, о каком господстве и какой свободе идет  речь?  Для конкретного монополиста в сфере избранной им деятельности действительно есть и господство,  и свобода (с учетом диалектики), а для всех остальных - нет ни того,  ни другого.  Однако за пределами этой сферы все наоборот. Мягко говоря, это Ленинское высказывание не совсем понятно. Отмеченные переходы в столь явном виде имеют место только в абстракции, реализация которой в полной мере действительно представляет  собой  социальное  бедствие.  Со своей свободой абсолютная монополия являет собой господство над всем  обществом.  Она осуществляет диктат  производства над потреблением,  подавляет инициативу и потребительские интересы. Но, как показал исторический опыт,  абстракция  монополии  может  быть реализована в полной мере только в том случае,  если  монополистом  является все государство как,  например, было в СССР. Во всех иных случаях эта абстракция не может реализоваться в условиях демократии.

Сегодня во всем мире существует множество  крупных  фирм, например, в автомобильной промышленности,  в авиационной, нефтяной, космической, в области разработки и производства компьютеров и программного обеспечения.  Но ни одна из них не может считать себя монополистом.  Они обеспечили себе  высокое положение прежде  всего  своими  достижениями в области науки, техники и технологий.  И все они  осуществляют  самый  большой вклад в развитие труда, в развитие капитала, в мировую цивилизацию и социальный прогресс.

Вернемся к исходному понятию - в основе движения капитала лежит рефлексия труда. А какое это имеет значение для монополизации? Какая здесь есть связь?

Не трудно видеть,  что эта связь весьма ограниченная. Монополия  как искусственно созданное условие способствует росту капитала только локально,  препятствуя этому процессу  в  иных производственных  сферах.  Поэтому  рефлексия  труда в ней "не нуждается", общественный  производственный  процесс  всюду разрушает монополию.

А что лежит в основе этой рефлексии? Оказывается, что содержание ее  основы весьма сложно.  В первом приближении целью капиталистического производства является "производство меновой стоимости". По  Марксу в этом состоит одна из главных черт капитализма. Поскольку, якобы, больше ничего и не нужно. Но стоимость не существует без потребительной стоимости, она не состоятельна без этой другой стороны (это тоже по Марксу). А поэтому рефлексия капитала не может состояться без развивающегося потребления, то есть,  без потребителя, а значит и без человека. Но и это не все.  Существо, потребляющее только материальные условия,  не может быть человеком. Прогресс в сфере материальной деятельности невозможен без прогресса в сфере духовной, без гармонического развития личности. Таким образом, рефлексия труда бесконечно содержательна, имеет бесконечную сложность. В конечном итоге ведущим условием развития капитала является духовность человека,  и  в этом плане нет никаких принципиальных ограничений.

Из этого следует, что  для  капитала существует внешняя сторона -  человеческое общество, являющееся для него необходимой средой. Рефлексия, о которой идет речь, реализуется только в общественной среде.  Накопленный труд осуществляется в ней  в  форме опосредования отчужденных результатов труда.

Поэтому, капитал по своей природе - явление общественное. Даже в условиях господства частной собственности  он  сохраняет все свойства  общественного  труда.  Сущность процессов обобществления, протекающих в капиталистическом обществе,  состоит в освобождении капитала от частной зависимости. Данный процесс сопровождается неуклонным  ростом количества собственников, которые составляют наиболее активную часть населения.

В данном аспекте капитал тоже пережил два этапа.  Доля его  составляющей, отличной от частной, всегда росла.  Но на первом этапе развития он был только   частной собственностью, и этим все исчерпывалось.  Решающим здесь был фактор юридической принадлежности конкретному лицу,  которое  осуществляло  функцию  управления объектом собственности. Сегодня "владеть" и "управлять"  -  это  совершенно  различные функции, осуществляемые  различными  лицами.  Причем первая из них все в большей степени переходит в  условность.  Активность вложения капитала экстремизируют, как правило, специалисты, не всегда являющиеся собственниками,  но являющиеся специалистами высокого класса  в области организации производства,  бизнеса. Убедительные примеры приводит А.  Гальчинский в  упоминавшейся работе. Многотысячный коллектив владельцев  акционерного капитала может поручить управление специалистам,  которые даже не владеют соответствующими акциями.

Инновационный тип управления, так характерный сегодня для развитых стран,  в основном состоит в распределении свободного капитала  с целью максимизации эффективности развития в смысле выбранных критериев,  которые прежде всего учитывают  интересы человека в его наиболее существенное аспекте.

И еще два аспекта.  Одно из важнейших открытий Маркса состоит в следующем. Он показал, что капиталист покупает на рынке не труд,  а рабочую силу (как животное),  которая и создает прибавочную стоимость. Для эпохи Маркса это в значительной степени верно,  но в наше время многое изменилось.  В  чисто юридическом акте приема на работу сохраняется та же старая форма, которая со временем обрела новое содержание.  По  своей сути акт найма теряет признаки купли-продажи рабочей силы,  ее  отчуждения.  "В  действительности продается труд,  который на основе продолжения антогонистического противоречия между необходимым  и  прибавочным  продуктом предусматривает соответствующую  компенсацию  своих затрат:  в новых условиях компенсируется не стоимость рабочей силы,  а ее непосредственная (живая) работа, ее продуктивные затраты"[28]. Иными словами, в новых условиях оплачиваются не только необходимые жизненные условия рабочей силы, но и развитие ее обладателя.

Таким образом капитал развивается в рамках законов диалектики со всеми необходимыми моментами - противоречиями, отрицаниями, снятиями. Первый этап этого  процесса  характеризуется первоначальным накоплением капитала и принуждением к труду, которое имеет экономическую основу.  На втором - условия труда существенно изменились. В результате развития труда (капитала !) появилось множество новых форм деятельности,  увеличилось количество рабочих мест, и выбор труда в значительной степени стал свободным. В настоящее время в развитых странах безработные соглашаются выполнять далеко не любую предлагаемую работу. Часто они предпочитают жить на пособие, которое тоже обеспечено развитым капиталом.

Несмотря на все неточности и непоследовательность в ряде случаев, теория Мркса в целом продолжает оставаться наиболее фундаментальной и всеобъемлющей. Главное его произведение называется  "Капитал",  и этим  подчеркивается ведущая роль капитала.  Безусловно в этом он прав,  но к сожалению,  вся его  теория  описывает  условия только первого этапа развития.

Принято считать,  что  Маркс является автором философской глубоко научной теории капитализма, капиталистического способа производства.  Верно. Маркс блестяще применяет диалектический метод,  вскрывает  сущность таких сложных явлений,  как товар, капитал и его движение, но в основном делает это эпизодически, локально, для анализа лишь отдельных явлений. Он не применяет данный подход для  рассмотрения  капитализма  как  общественно-экономической формации в целом. “Забывая о диалектике”, он утверждает, что переход к более прогрессивной формации может быть осуществлен только посредством  пролетарской революции и никак иначе.  Для него все богатство диалектических переходов исчерпывающим образом состоит в "сломе старой машины". Таким образом,  капиталистический способ производства представлен в трудах Маркса тенденциозно и  односторонне без какой-либо оценки перспективы.

Сущность капиталистического  способа производства состоит в производстве общественно  необходимых товаров,  в организации  общественного  производственного  процесса.  Маркс же считает, что - в эксплуатации пролетариев, и тем самым выражает идеалистическую точку зрения. Понятие эксплуатации он определил не корректно и чрезвычайно преувеличил его значение. Уместно будет заметить,  что все те аргументы, которые применяет Ленин в критике всевозможных  идеалистических направлений в философии в книге "Материализм и эмпириокритицизм" в полной мере применимы  и  в  данном случае.

  "Цель капитала - эксплуатировать" -  утверждает  Маркс  и большевики вслед за ним. Это весьма не точно, если не сказать больше. Эксплуатация живого труда сама по себе смысла не имеет и поэтому не может составлять  цель.  По  мере развития технических средств труда характер эксплуатации живого труда существенно изменяется, но Маркс замечать этого не желает.

В работе "Империализм, как высшая стадия капитализма" Ленин дает глубокий анализ социальных явлений,  протекавших  во всем  мире  в начале ХХ столетия,  но не со всеми его выводами можно согласиться.  Империализм действительно является "высшей стадией",  но не в том смысле, что должен грянуть бунт нигилистов-экстремистов и существование капитализма прекратится, а в том, что наметился диалектический переход, появилось новое качество. Ленин определил пять главных признаков империализма,   и в споре с Каутским подчеркивает их важность.  Но с учетом рефлексии труда все они - только явления,  сопутствующие факторы переходного периода. И это именно тот случай, когда уместно вспомнить о том, что явление не тождественно сущности. 

А сущность состоит в том,  что рефлексия труда подобно  "кроту  истории",  являясь  подлинным ее творцом,  делает свое дело - девальвирует фактор принадлежности роду,  сословию,  политической партии, классу. Она устанавливает господство главного отношения в обществе - отношения к капиталу, то есть к труду накопленному и текущему. Капитал устанавливает равенство прежде всего в отношении к самому себе,  а значит и к  труду.  Он  непосредственно  реализует принцип, о котором так много  говорили большевики - каждому по труду. Таким образом развитие капиталистического способа производства непосредственно (в самом главном отношении !) ведет к социализму.

Однако во всем этом есть и отрицательные моменты. Например, в соответствие     логике прогресса экстремизация капитала обязательно переходит в экстремизацию денег.  Ленин справедливо отмечает - "финансовый капитал". В обществе начинает господствовать мнение о том,  что за деньги можно купить абсолютно все. Предполагается в частности, что можно   купить специалистов для выполнения любого творческого труда. Но в действительности “купленным” в этом случае оказывается тот, кто заплатил деньги. “Хозяин” в конечном итоге оказывается в зависимости от автора идеи или изобретения независимо от заплаченных денег. Все в большей степени осознается,  что подлинную ценность представляет собой интеллектуальный капитал, интеллект, духовность.

Подитожить все сказанное можно следующим образом.

Современный капитал - это все тот же классический капитал и в то же время - совсем другой. Слова, которые часто употребляют для характеристики современного капиталистического общества такие, как "индустриальное", "постиндустриальное", "информационное" и другие им подобные,  отражают лишь инженерно-техническую сторону явления, но даже не научную. Поскольку наиболее существенные  изменения осуществляются в человеческой природе, то все перечисленные слова совершенно  не  пригодны  для описания сущности происходящего. Наиболее адекватные понятия можно найти только в трудах классиков философии.

В СССР капитал трактовали исключительно как источник и основу эксплуатации человека человеком, т.е. идеалистически. Поэтому идеологи всячески пытались избегать слово “капитал”, а на практике пытались строить социализм “без капитала”. Марксисты-ленинцы за все годы советской власти так и не смогли осознать эту нелепость. Если в развитых странах прибыль было принято исчислять пропорционально постоянному капиталу, то у нас ее ставили в прямую зависимость от “живого труда”. Если в развитых странах показателем интеллектуальности и эффективности производства является машина, то у нас в качестве такового всегда был “голый человек”, пролетарий, с его мышцами и нервами. Таким образом исключалось влияние научно-технического прогресса на прогресс социальный. Обращать на это внимание было запрещено.

По этой причине мы так и не смогли превзойти капиталистические страны по производительности труда. Классики прямым текстом писали о том, что для победы социализма необходима именно высокая производительность труда. Но мы только, не задумываясь, цитировали классиков и никак не учитывали их слова. Нас больше всего беспокоили текущие политические проблемы,  но не проблемы труда и экономики. Мы даже не пытались осмыслить те слова, которые были начертаны на наших лозунгах: “капитал”, “труд”, “освобождение труда”, “эксплуатация”. Все эти слова были для нас пустым звуком. Мы говорили слово “диалектика”, но в лучшем случае только абстрактно на лекциях для студентов, боясь применить его к практике нашей жизни. Наши философы никак не могли найти ни одного противоречия “социалистического общества”. В результате этого вся наша общественная жизнь была сплошной нелепостью.

Несмотря  на  наличие многих отрицательных факторов, абсолютно ни откуда не следует вывод о гибели  капитализма тем более с  необходимостью.  В "Капитале" Маркс глубоко и всесторонне описал первый этап в развитии капиталистического способа производства, вскрыл его недостатки, но никаких обобщающих заключений не сделал ни он, ни кто-либо иной, несмотря на то, что после  смерти Маркса прошло более века.  Утверждение о том, что "пролетариат является могильщиком капитализма",  представляет собой  политический экстремистский лозунг,  не отражающий ни истины, ни какой-либо перспективы.

Утверждение Ленина “империализм - канун социализма” возражений не вызывает. Более того - это замечательно. Но с другим его выражением  “империализм -  канун пролетарской революции” согласиться никак нельзя. Данное утверждение абсолютно ложно. “Пролетарскую революцию” Ленин-большевик “приплел”, “притянул за уши”, не имея на то ни малейших оснований. “Пролетарская революция” абсолютно ни откуда не вытекает и абсолютно ни из чего не следует. В ней нет ни малейшей необходимости, а тем более исторической.  Лозунг “Уничтожить гнет капитала” является абсолютно ложным и фальшивым.

Самое главное  в движении капитала состоит в том,  что рефлексия труда повторяет все движения человеческого сознания.  Эта  рефлексия включает в себя  движение капитала, который все чаще в сферу своего замыкания включает  такие  факторы,  как  экологическое состояние среды  обитания человека,  его физическое и духовное здоровье, его генетический  фонд,  мораль,  гуманизм,  условия жизни, будущее. Интересы бизнеса все в большей степени начинают совпадать с интересами общества в целом.

Капитал без человека - ничто. Его рефлексия состоятельна только как форма общечеловеческого прогресса. А поэтому перспектива капитала  зависит от способности человека находить возможности для всестороннего развития  самого  себя,  от  его способности к  жизни  в  постоянно изменяющихся условиях.  А с другой стороны,  бытие человека все в большей степени  зависит от накопленного труда, т.е. от капитала.  И “человек разумный” ничего не может добавить в этот процесс кроме  осознанного вклада в виде труда.

 

END

E-mail: wwjack01@ukr.net

Владислав В. Яцкевич