ВСТУПЛЕНИЕ

Философия предназначена научить людей жить лучше. Но как может убедить нас та или иная философия, что жить нужно именно так, как она предлагает? Для нерелигиозной философии есть только один путь для этого: объяснить нам окружающий мир и нашу собственную природу так, чтобы зная законы - связи этого мира, мы могли рассчитать последствия наших индивидуальных и коллективных деяний и судить к лучшему или худшему для нас ведут они. Но поскольку философии есть разные и все они дают разные рецепты как жить, то, очевидно, они исходят из разных же картин мира и человека. Интуитивно, однако, мы чувствуем, что истина одна. И тогда возникает вопрос, что же является критерием истинности знания, как вообще соотносится наше знание с тем, что оно берется описывать, и в какой степени мы в принципе можем на него полагаться. Это серия вопросов, которые являются основным объектом рассмотрения для части философии, именуемой теорией познания или эпистемологией.

Ясно, что с тех пор, как эти вопросы возникли, оказывать сколько-нибудь сильное влияние на человеческое общество в целом или его значительную часть могли лишь те философы, которые давали убедительный для современников ответ на них (хотя убедительный - не значит, что верный). С другой стороны, характер этого ответа в немалой степени определял характер решения, которое давала та или иная философия по проблемам уже непосредственно касающимся человеческого общества и в случае философий, оказавших влияние на общество, характер этого ответа сыграл значительную и иногда драматическую роль в судьбах многих миллионов людей. Лучший пример тому и другому дают марксизм   и   экзистенциализм.

Марксизм абсолютизирует наше познание. Он утверждает, что оно является отражением действительности, отражением адекватным и таким, что всякое новое знание ничего не меняет в предыдущем, а лишь добавляется к нему. Для  подкрепления своей концепции марксизм ссылается на успехи науки и техники его времени. Правда, тогда уже была известна так называемая скептическая проблема Канта и Юма, сводящаяся к тому, что мы принципиально не можем доказать существование объективного мира вне нас, и на этом основании ставящая под сомнение достоверность нашего знания. Однако марксизм исходил из второй половины невозможности, а именно из невозможности доказать не существование объективного мира. А далее он утверждает, что успехи науки и техники подтверждают и существование этого мира и то, что наше познание дает нам правильную картину его законов. Такое объяснение выглядело убедительным в эпоху до того, как наука столкнулась с такими парадоксами, как противоречие между эйнштейновской и ньютоновской   физическими   картинами   мира   .

Легко видеть, что абсолютизация марксизмом законов общественного развития таких, например, как неизбежность победы пролетарской революции, тесно связана с абсолютизацией им нашего познания. Ну и нет нужды объяснять гражданам бывшего Союза, какую роль сыграла абсолютизация марксизмом законов общественного развития в жизни их предков и их самих до недавних пор.

Экзистенциализм, в отличие от марксизма отрицает за нашим познанием способность сколь-либо адекватно отображать реальную действительность и с презрением относится даже к намерению отыскивать причину ее явлений. Так, например, один из его основоположников Мартин Хейдегер писал: "Причина (reason) прославленная в веках, есть наиболее крутовыйный противник мысли". Эта концепция стала выглядеть убедительной именно после появления парадокса Ньютон - Эйнштейн и ему подобных. Дело в том, что эйнштейновская модель не является расширением ньютоновской или частным случаем ее, позволяющим распространить исходную модель на новую область со свежими экспериментальными данными. Она дает качественно отличную картину мира. Пространство и время, бывшие абсолютными в ньютоновской модели становятся относительными в эйнштейновской. Скорость света, которая в ньютоновской модели была относительной и определялась по разному в разных системах координат, в эйнштейновской модели становится абсолютной и независящей от системы координат и т.д. Для абсолютистского представления о нашем познании это был шок. Стало очевидным и было неопровержимо доказано, что наше познание не есть абсолютно адекватное отражение действительности и что процесс познания не является простым добавлением новых знаний к предыдущим, которые будучи однажды добытыми, становятся только более точными 4

 

и распространяются на новые области. Стало также ясно, что в этом процессе могут быть катаклизмы, ведущие к отрицанию предыдущей картины мира и замене ее качественно новой. Но кто может гарантировать, что завтра не будет найдено, что и эта вновь открытая также неверна? И как можно опираться на такое самовзрывающееся познание, определяя, что такое хорошо и что - плохо, что есть прогресс и что - регресс для человеческого общества? Последнее как раз и есть то, что утверждает экзистенциализм.

Негативное отношение экзистенциализма к возможностям человеческого познания повлияло на другие его фундаментальные положения. Недостоверности нашего познания противопоставляется в нем достоверность наших ощущений и психических переживаний. Отсюда логически следует преувеличение экзистенциализмом ценности индивидуальной свободы и чувственных наслаждений в противовес всем прочим человеческим ценностям. Действительно, о каких, скажем, общественных идеалах или этических нормах может идти речь, если мы принципиально не можем знать последствий наших действий и сомневаемся в том, что вообще что-, либо   существует   за   пределами   нашей   персоны.

Следствием влияния на общество этой экзистенциалистской системы ценностей явилось распространение так называемой "новой ментальности" с гипертрофией свободы человека в обществе от общества и с оголтелой погоней за чувственными наслаждениями в ущерб духовным ценностям и моральным   нормам.

В эпоху после экзистенциализма и до наших дней философскую арену захватили школы, избегающие давать ответ на упомянутые фундаментальные вопросы эпистемологии. Большинство из них делают это под предлогом углубления в более частные проблемы, разрешение которых должно помочь потом ответить на основные вопросы. Такова, например обширная группа теорий занимающихся психофизиологическим аспектом познания, в частности вопросом, как те воздействия, которые оказывает на наши органы чувств внешний мир, трансформируются в нашем мозгу в некий образ. Не менее обширная группа эпистемологических теорий занята логическими проблемами познания, еще одна языковыми и еще одна специфическими проблемами научного познания Не отрицая самостоятельного значения части из этих разработок, нельзя все же не отметить, что бурное развитие этих направлений создало ситуацию, при которой фундаментальные вопросы, упомянутые выше, стали отодвигаться на второй план, вплоть до того, что обращение к ним стало как бы проявлением дурного тона для современных философов. Эта ситуация усугубляется еще тем, что в последнее время

Ту

 

 появилось и захватило достаточно доминантные позиции в эпистемологии такое направление, как так называемая школа "современных теорий познания", куда входят такие направления как фаундизм, кохерентные теории, пробабилизм, релиабилизм и директ реализм (название "Современные теории познания" я заимствовал из одноименной книги Джона Поллока - одного из ведущих философов этой школы. Это название, естественно, не следует понимать так, как будто эта школа представляет собой все современные теории познания). Это направление уже довольно внятно выступило против того, что основным объектом теории познания должны быть упомянутые вопросы и что на них, т. е. на ответе на них, базируется право философии чему-либо учить нас.

В результате всего этого образовался разрыв между философией (т. е. современными направлениями ее) и живой жизнью общества. Современная философия перестала оказывать влияние на состояние общества и доктриной, продолжающей определять по преимуществу так называемую ментальность, т. е. практическую систему ценностей в обществе на Западе (куда сегодня подключается и значительная часть стран бывшего Союза) остается экзистенциализм, исходные положения которого все еще не опровергнуты и влиянию которого на общество в философском отношении все еще ничто не противостоит, хотя для большинства философских кафедр западных университетов он уже стал "не модным".

В качестве примера приведу высказывание Михаила Дюмета из его книги "Правда и другие загадки" (Dumett Michael: "Truth and other enigmas", "Duckwarth", London): "…Хейдегер воспринимался лишь как экзотика; слишком абсурдная, чтобы относиться к ней всерьез, для того направления философии, которое практиковалось в Оксфорде (аналитическая школа - мое)".

Но Хейдегер вместе с другими экзистенциалистами оказали влияние на современное общество, поспособствовав распространению вышеупомянутой ментальности. А кому в мире холодно или жарко от того, что аналитики (одно из направлений современной философии, концентрирующееся на языковых и логических аспектах теории познания) рассматривают Хейдегера как странную личность, с которой нечего   спорить.

Как видно из того же высказывания Дюмета представители различных направлений современной философии утратили коммуникабельность не только с широким обществом но   и   друг   с   другом.

Эта часть современной философии превратилась в "науку для науки". Ее представители заняты лишь "чистыми" (с их 

точки зрения) вопросами философии, удаленными от "грязных", реальных проблем общества и человека (например, вышеупомянутыми частными аспектами теории познания: логическими, языковыми, методологией науки и т.п.). С другой стороны развились направления философии, продающие готовые рецепты как жить, а еще чаще, как добиваться успеха в жизни, исходящие из крайне примитивной общей картины мира и человека или даже не претендующие вообще на то, что таковая у них имеется. Упомяну здесь для примера бихевиоризм, который разберу более подробно ниже в качестве приложения моей теории познания. Эти философии да оказывают влияние на реальную жизнь общества, но лучше   бы   они   ее   не   оказывали.

Цель данной книги - предложить вниманию читателя философию, опирающуюся на теорию познания, дающую ответ на вышеупомянутые фундаментальные вопросы, ответ на уровне современной науки, и с другой стороны философию, которая, отправляясь от этой теории познания, переходит к проблемам общества и человека в нем. Проблемы эти, помимо теории познания, следующие: детерминизм общественного развития, свобода, этика и место духа в общественных процессах и в жизни индивидуума. Все они решаются на основе единого подхода, который назван модельным, хотя термин этот понимается здесь не в том смысле, как это принято   в   других   философиях.

Книга названа "Неорационализм", но ее можно было бы назвать также "Духовный рационализм". Это потому, что здесь (впервые) с одной стороны метод рационального моделирования применен к сфере духа, а с другой, наоборот, дух включен, как равноправный элемент в рациональные модели   описывающие   общество.

В современном мире, по-прежнему залитом морем "новой ментальности", которой теоретически до сих пор ничего не противопоставлено и которая по-прежнему убивает в обществе все духовное, и в котором долго угнетаемый дух выбрасывает во все большем количестве такие нездоровые и опасные протуберанцы, как фанатичные, не контролируемые разумом национализм и религиозность (которые не следует путать со здоровым национальным патриотизмом и такой же религиозностью), тяжело, мне кажется, переоценить значение философии вновь возраждающей значение духа, но дающей и инструмент для его рационального контроля.

Несколько слов о стиле, в котором  написана эта  книга.

Вводя понятия, я не забочусь о том, в какой степени они совпадают с кем-то и где-то принятыми одноименными, хотя, естественно, я не ставлю себе задачей переворачивать смысл общепринятых  понятий во  имя оригинальности.  Я  забочусь

 

 

 лишь о двух вещах: во-первых, чтобы понятия, так как я их ввожу, соответствовали той задаче, которую я решаю, и во-вторых, чтобы читающий понимал их так,  как я их ввожу.

Я практически не делаю ссылок на работы других философов, даже, если отдельные элементы моих моделей совпадают с чем-то, сделанным другими. Дело не только в том, что полных, тождественных совпадений такого рода практически не бывает (и это станет очевидным читателю после того, как он ознакомится с моей теорией познания). Дело прежде всего в том, что самостоятельную ценность в философии, как и в других науках, имеют лишь модели, дающие решение проблем, а не отдельные элементы их. Поэтому все эти расшаркивания со ссылками на тех, кто первый сказал "А", да кто к этому "А" добавил закорючку, чем изобилуют современные философские работы, никакого смысла кроме демонстрации псевдо эрудиции не имеют и, кстати, не избавляют современную философию от воровства чужих идей.

Перед тем, как приступить к изложению моей работы, я хочу проиллюстрировать нарисованную мной картину состояния современной философии разбором основных положений вышеупомянутой школы так называемых "Современных теорий познания". Заранее оговорюсь, что этот разбор будет иллюстрировать лишь часть картины. Дабы проиллюстрировать ее всю пришлось бы написать специально предназначенную этой теме книгу, что не входило и не входит в мои намерения. Я полагаю лишь, что тот, кто знаком с предметом, не нуждается в этих иллюстрациях.

Итак, рассмотрим базисные положения "Современных теорий познания". Декларативно представители этой школы отделяют себя от крайне скептической в отношении познания позиции экзистенциализма. Так Джон Поллок пишет (John Pollok: "Contemporary theories of knowledge", Rowman and Litlefield Publishers, USA, 1986) "Мы все согласны, что чувственные восприятия могут вести к оправданным представлениям об окружающем  нас мире".

Однако, декларации даже в политике не всегда определяют истинные позиции тех, кто их провозглашает. В науке же последние определяются базисными положениями соответствующих теорий. Рассмотрим каковы эти положения в "Современных   теориях   познания".

Как уже было сказано выше, представители этой школы не занимаются вопросами истинности нашего знания, его соотношением с объективной действительностью и т. д. Вместо этого они утверждают, что целью эпистемологии является установление оправданности (justification) принимаемых нами положений или выводов (beliefs). Для лучшего понимания разницы между оправданностью "современных теорий познания" и истинностью рассмотрим понятия "отменяемого аргумента" (defeasible reason) и "отменяемого вывода" (defeasible beliefs). Эти два понятия являются базисными, фундаментальными для всех без исключения "современных теорий познания". Как пишет Джон Поллок: "отменяемый аргумент... есть одно из важнейших открытий современной эпистемологии". Отменяемый аргумент это, к примеру, заключение такого рода: поскольку все объекты А в некой выборке имеют свойство В, мы заключаем, что и за пределами выборки любой объект А имеет свойство В (у представителей "современных теорий познания" такие заключения называются индукцией, но не следует ее путать с понятием   индукции   в   математике).

Положение (вывод), полученное с помощью отменяемого аргумента называется отменяемым положением. Смысл отменяемости здесь такой: когда мы начинаем исследовать объекты А за пределами исходной выборки, то можем обнаружить, что не все А имеют свойство В. Тогда мы просто отбрасываем (отменяем) и аргумент и вывод (положение) и провозглашаем,   что   они   неверны.

Заметим, что во всех без исключения направлениях "современных теорий познания" отменяемый вывод считается оправданным. Таким образом, получается, что оправданными в этой школе могут быть как истинные, так и ложные выводы. Т. е. представители "современных теорий познания" вопреки их декларациям на самом деле не сдвинулись с исходной точки экзистенциализма, считающего, что мы не может полагаться на наше познание, особенно в таких вопросах, как организация человеческого общества и нормы поведения индивидуума в нем. Действительно, если наше познание принимает, как оправданные, отменяемые аргументы и выводы, какое может быть у нас основание устанавливать те или иные формы организации общества как якобы лучшие, или принимать ту или иную мораль, если завтра заключение о том, что это лучшие формы и нормы, может быть отменено и   они   будут   признаны   худшими?

Но дело не в том, с кем совпадает основная позиция "современных теорий познания". Дело в том, насколько она верна и как она обоснована. Заменив требование истинности наших знаний, требованием оправданности наших выводов, представители "современных теорий познания" должны были бы объяснить, что они понимают под этой оправданностью, дать ее определение или критерии и убедить нас, что эта оправданность, да может заменить истинность хоть где-то и в   чем-то.

Но, как пишет Джон Поллок: "Все обсуждавшиеся выше теории (фаундизм, кохерентные, пробабилизм, релиабилизм -

 

 мое) имеют общий недостаток: ни одна из них не в состоянии дать внятного определения понятию оправданность, которым они пользуются". Однако критерий оправданности самого Поллока также не обоснован им, хотя он и претендует на это. Поллок рассматривает, как оправданные, выводы, получаемые в соответствии с правильными эпистемологическими нормами. Очевидно, что это не решает проблемы, а лишь заменяет ее на аналогичную, поскольку теперь в обосновании нуждаются эти самые эпистемологические нормы. Но у Поллока нет ни малейшего объяснения, почему же, собственно, его эпистемологические нормы следует считать правильными и в каком смысле. Более того, он не дает и сколь нибудь ясного общего определения или хотя бы описания их. Он лишь между строк вскользь упоминает один раз индукцию и дедукцию, а другой раз механизм автоматического поддержания равновесия при езде на велосипеде в качестве таких норм. Но разве эти вещи имеют одну и ту же природу? С другой стороны механизм автоматической регулировки равновесия имеет ту же природу, что и перестальтика кишечника, скажем. Должны ли мы на этом основании относить и эту последнюю   к   эпистемологическим   нормам?

Философы "современных теорий познания" не справились также с другой задачей, которую все они без исключения декларативно берут на себя, а именно с задачей описания процесса познания (ерistemic ascent). Все они принимают, что базисным элементом познания является вывод. Выводы подразделяются ими на две категории: 1) перцепторные выводы (арреаrens beliefs) - положения, принимаемые на основе непосредственных ощущений, такие, например, как "этот объект красный" или "я вижу красное" и 2) аргументальные выводы, получаемые из других ранее принятых с помощью   аргументов.

Аргументы также подразделяются философами данной школы на две группы: заключительные (соnсlusion reasons ), т. е. логические или математические построения, и выше упомянутые отменяемые аргументы (defeasible или prima facie reasons ). Поскольку наши органы чувств обеспечивают нам непрерывный поток ощущений, то непрерывно же возникают новые перцепторные выводы (appearens beliefs),

 

 

 что в свою очередь приводит к построению новых аргументальных выводов по схеме (см. рис.  1).

Рисунок   1

Здесь Pi, Qi,Ri  (i = 1, n)-последовательные выводы в логической цепочке аргументирования, а стрелки обозначают сами аргументы. (Цепочки, естественно, не обязаны быть линейными, но Поллок в его книге рассматривает только линейные, чем и мы для простоты ограничимся). Далее, согласно Поллоку, если один из конечных выводов одной из цепочек противоречит какому-либо выводу другой цепочки, то по правилам различным для различных теорий этой школы, устанавливается какой из двух выводов следует отбросить. Если, например, вывод Qn противоречит промежуточному выводу P3 из цепочки Р и решенo отбросить этот последний , то соответствующая цепочка размыкается и приобретает  вид   (см.   Рис.  2):

 

Рисунок  2

После этого построение цепочек выводов продолжается до   обнаружения   нового   противоречия.

Такая схема эпистемологического развития, напоминаю, принятая всеми "современными теориями познания", решительно не соответствует реальному процессу познания. Прежде всего, базисным элементом процесса познания является не вывод, а  понятие. Я употребляю здесь термин "понятие" в

смысле, в котором я ввожу его в моей модели познания. А именно, под понятием я имею в виду множество объектов или явлений действительности, которые мы выделяем из нее на основании общего свойства или свойств. В первый и единственный раз я позволю себе сравнить то, как я ввожу это понятие с тем, как его сегодня принято вводить во многих других школах. То, что я назвал понятием, в этих школах обычно называют содержанием понятия, хотя содержание этого содержания может несколько варьироваться от школы к школе и соответственно отличаться от моего. А вот то, что я в моей модели называю определением , соответствует более менее тому, что в этих школах называется понятием. Из ниже следующего будет ясно, почему мне было нужно или удобно вводить термин "понятие" так, как я это сделал. Но поскольку, как будет показано в моей модели познания, не бывает ни единственных, ни абсолютных понятий и выбор их обуславливается задачей, то впредь никаких сравнений моих понятий с где-то принятыми я проводить   не   буду.

Итак, я хочу показать, что понятие есть базисный элемент познания. Для этого я сначала хочу показать, что понятие есть изначальный элемент познавательного процесса, возникновение которого предшествует любым другим этапам этого процесса. Действительно, понятие, так как я его ввел выше, формулируется сначала как подсознательное обобщение сходных ощущений, возникающих от воздействия на нас объектов упомянутого множества , в отличие от ощущений от объектов ему не принадлежащих. В процессе эволюции человечество приобрело понятие о наиболее важных элементах окружающей среды задолго до того, как осознало их, а, тем более, научилось определять их с помощью слов. Нет сомнения, что люди выделяли среди всех прочих объектов такое их множество, которое в дальнейшем получило название - деревья и такое множество явлений, которое в дальнейшем получило название огня, задолго до того как узнали соответствующие слова-названия (которые, кстати, являются изначальными и наиболее примитивными определениями понятий). Более того, высшие животные также различают эти группы объектов и явлений, хотя вопрос об их сознании является открытым, не говоря уже об их познании.

Но не только в доисторическую эпоху, но и сегодня различные понятия также возникают, проходя подсознательную фазу перед осознанием. Ученый сначала ощущает что-то общее между явлениями и только потом, осознает и формулирует   это   общее.

Дабы еще более прояснить вывод рассмотрим процесс формирования понятия цвета у ребенка. Сразу после того,

 

 как его зрительный аппарат начинает работать, ребенок получает множество визуальных ощущений. Среди видимых им объектов есть группы с общими свойствами: от созерцания красных предметов он получает сходные между собой ощущения, отличные однако от ощущений, исходящих от зеленых предметов. Подобие и отличие зрительных ощущений учит его различать между различными цветами и идентифицировать их задолго до того, как родители объяснят ему смысл соответствующих слов. Это подтверждается хотя бы тем, что ребенок, выросший в лесу среди зверей отличает красное от зеленого, хотя и не знает соответствующих слов или  даже   не  умеет   говорить   вообще.

То есть мы видим, что понятие является начальным элементом познания, возникновение которого, предшествует возникновению любых других элементов и в частности выводов (beliefs). Помимо этого мы не можем сформулировать никакой вывод ли, аргумент ли, рассуждение и т. п. иначе, чем через понятия. Поэтому понятие является не только начальным,   но   и   базисным   элементом   познания.

Кроме того, как будет показано в моей модели познания мы не можем ни выяснить соотношение между нашим познанием и действительностью, ни обосновать критерия истинности или оправданности, если мы не исходим из понятия, как из базисного элемента, в частности не рассмотрев пристально соотношения между определением понятия и множеством объектов или явлений, на которые, образно говоря, это   опредление   одевается.

Правильное описание процесса развития знания (ерistemic escent) также не может быть сделано, если не отправляться от понятия, как от базисного элемента. Так, когда обнаруживается противоречие между какими-либо выводами (beliefs) некоторой теории и эксперементальными данными (ареаrens beliefs), то никакого размыкания логических цепей, как представляют "современные теории познания" не происходит, а происходит исправление модели на понятийном уровне, т. е., как минимум, изменение определения одного из понятий. Это также будет показано в моей "модели   познания".

Еще одним недостатком познавательной концепции "современных теорий познания" является полное игнорирование ими обмена информацией в процессе познания. У них получается, что познавательный процесс начинается с индивидуального чувственного опыта и заканчивается резонированием наедине того же индивидуума. Подобный процесс познания может реализовываться только в условиях Робинзона Крузо.  Человек же, живущий в обществе,  тем  более совре

менном, подавляющее большинство выводов или положений, которые он принимает, заимствует у других в процессе общения или в результате специальных процессов поглощения информации: обучение, чтение, медиа и т. п. Более того, к подавляющему числу взглядов, представлений и т.п., которыми обладает современный человек, он не может даже прийти только на основе индивидуального чувственного опыта. Как, например, можно хотя бы знать факты из исторического прошлого, не говоря уже о том, чтобы судить о причинах исторических событий, не пользуясь источниками информации?

Можно было бы еще долго разбирать недостатки и слабости базисных положений "современных теорий познания", но я полагаю, что достаточно сказанного выше и можно перейти   к  изложению   моей   философии.

Hosted by uCoz