Интеллектуалы и «мационалы»

          (Полемика с редактором журнала

         «Культуролог»  Андреем Карповым)

 

                             А Воин

                                                         21.5.11

 

     «Мационал» – это такое давнее одесское словечко, означающее антипода интеллектуала. Интеллектуал живет интеллектом, а «мационал» – чувствами, эмоциями. Сегодняшняя российская интеллигенция (впрочем, не только российская) четко разделилась на эти две категории. Причем ни одна из них не соответствует давнему понятию русского интеллигента, человека глубоко мыслящего и переживающего за судьбу Родины, человечества и т. п. Человека чести, принципов, идеалов, готового послужить и т. д.

     Нынешний интеллектуал – это продукт эпохи постмодернизма. Он достаточно эрудирован, жонглирует именами известных и малоизвестных (двух – трех, дабы показать в своей среде, что он не только Канта читал) философов и мыслителей и непонятными широкой публике и ему самому терминами типа: оптимальный, аксиоматический, дискурс и т. п. Но такие понятия, как честь, совесть, принципы, идеалы для него старомодны, а употребление соответствующих слов в его среде вызывает смущение и кривые улыбки. По сути это – современные софисты, которых интересует не истина, а возможность покрасоваться своим интеллектом. К этой категории относится подавляющее большинство современных философов с дипломами и без оных, социологов (теоретиков, а не рядовых добросовестных собирателей статистики), культурологов, политологов, ну и разной прочей пишущей братии. Если бы они демонстрировали свой интеллект на такой площадке, как «Брейн ринг», то было бы это их занятие вполне безобидным. Но они предпочитают демонстрировать его писаниями на темы важные для общества, превращая обсуждение этих проблем в салонный треп. Общество, нуждающееся в ответах на животрепещущие вопросы и ожидающее получить их от своих интеллектуалов, этих ответов не получает или получает ответы ложные, необоснованные и разные от разных компаний интеллектуалов, что не только не способствует решению проблем, но толкает общество на неверные пути или погружает его в хаос и неверие в возможность вообще чего-либо решить и изменить к лучшему.

     Другая категория, которую я условно назвал «мационалы», жаждет послужить, жаждет решить проблемы стоящие перед обществом, но не знает, как. Эти люди тратят свое время, жертвуют материей и положением, иногда жизнью, предпринимают действия с благими намерениями, но с результатами зачастую противоположными ожидаемым. Так было, например, в истории с Оранжевой Революцией в Украине, где на Майдан вышли в основном искренне жаждущие изменить жизнь в стране к лучшему, готовые послужить, но не слишком обремененные пониманием, что и как делать, и в результате получили президентом Ющенко.

    Ситуация с разделением интеллигенции на интеллектуалов и «мационалов» устраивает власти, а также различных шарлатанов, позволяя им манипулировать народом. Она ведет к тому, что реформы не приносят ожидаемых результатов, принимаемые законы оказываются невыполнимыми или их выполнение не делает жизнь лучше и т. д. К сожалению, очень мало кто понимает эту ситуацию и в результате, как говорится, воз и ныне там. Мне кажется, что моя полемика с Андреем Карповым может пролить свет на сей предмет и потому я решил предложить вниманию читателя выдержки из нее.

     Полемика получилась в результате рассылки в интернете, в которой я уведомлял адресатов о моей новой, еще не опубликованной книге «Единый метод обоснования научных теорий». Получил от Карпова ответ с замечаниями, ответил, он ответил и т. д.

     Прежде чем перейти к полемике я должен несколько распространиться о едином методе. Тем более что он имеет самое прямое отношение к рассматриваемой проблеме. Как я уже сказал, современные интеллектуалы - порождение постмодернизма. Отправной точкой последнего является представление о ненадежности научного познания, прежде всего гуманитарного, т. е. того, которое занимается проблемами человека и общества. Эта ненадежность, относительность как раз и дает основание интеллектуалам превращать обсуждение важных проблем, стоящих перед обществом, в салонный треп. Все равно, мол, все относительно, у каждого своя правда, стоит ли напрягаться и переживать, докапываясь до единой, общей для всех истины, если ее вообще нет. Само это представление о ненадежности, относительности нашего познания, естественно, не появилось ниоткуда. Оно «доказано» философиями, господствующими сегодня в теории познания и, прежде всего, пост позитивистами с такими именами, как Куайн, Кун, Фейерабенд, Поппер, Лакатос и другие. Они «доказали», что наука меняет свои понятия, выводы и обоснование своих теорий (а если нет единого, принятого всеми и неизменяемого метода обоснования, то нет вообще обоснования и все выводы науки не являются обоснованными), что научные понятия не привязаны к опыту, а выражаются одно через другое с помощью слов языка, которые, как известно, могут иметь разный смысл, и поэтому невозможно добиться однозначности понятий, а значит и взаимопонимания между учеными и т. д.

      Я на основе моей теории познания опроверг положения и аргументы пост позитивистов. Я показал, что наука таки имеет единый метод обоснования своих теорий и не меняет его. Метод этот был выработан в процессе развития естественных наук, но до сих пор не был представлен эксплицитно и применялся в естественных науках на уровне стереотипа естественно научного мышления, а в гуманитарных не был вовсе известен. (Что и обуславливает драматическое отставание гуманитарных наук от естественных и связанное с этим отставание духовного развития человечества от научно технического). Я представил метод эксплицитно и обосновал его. Я показал, что если научная теория удовлетворяет требованиям единого метода обоснования, то ее понятия привязаны к опыту и их определение может быть однозначным, что позволяет ученым иметь общий язык и т. д. Я показал также, что единый метод обоснования может применяться с соответствующей адаптацией и в гуманитарной сфере.

     Однако признание единого метода обоснования и моей философии в целом натолкнулось на сопротивление философского официоза и властей. Российский и украинский философский официоз, директора московского Института Философии Степина, директора украинского ИФ Поповича и следующих за ними по рангу, вышедших из недр советской философской номенклатуры и при советской власти по долгу службы пытавшихся противостоять (безуспешно) экзистенциалистам и тем же пост позитивистам, как идейным противникам марксизма, а после развала Союза с легкостью необыкновенной перекинувшихся в противоположный лагерь, единый метод не устраивал, так как изобличал их философскую несостоятельность. Власть честную и заботящуюся о благе страны и народа единый метод должен устраивать, поскольку он может помочь расчистить завалы на пути нужных реформ и т. п. Но власть, которая свой интерес ставит превыше интереса народа, он не устраивает, поскольку мешаент ей манипулировать общественным мнением.

      Натолкнувшись на сопротивление признанию единого метода на этом пути, я решил  обратиться к суду широкой общественности через интернет. Но к какой общественности я мог аппелировать? Так называемые «широкие массы трудящихся» в философии, тем более тяжелой, в теории познания, базирующейся на современной физике и математике, так сказать, «не рубят». Апеллировать я мог только к интеллигенции, причем, прежде всего к интеллектуалам, поскольку «мационалы» тоже не сильны в теории. Но постмодерным интеллектуалам единый метод тоже не в масть, так как изобличает их салонный треп. Вот всю эту ситуацию как раз и иллюстрирует моя полемика с Карповым.

     Карпов, судя по всему, ознакомился с моей книгой бегло, не углубляясь. Для того чтобы сформулировать свое мнение ему достаточно было обнаружить известную эмоциональность стиля, в котором написана книга, и то, что я опровергаю неопровержимые в их среде положения пост позитивистов, которые он усвоил как догму,  не слишком углубляясь в их обоснование самими пост позитивистами. Эмоциональность стиля по понятиям нынешних интеллектуалов – это неприлично и свидетельствует о недостатке интеллекта. Эта эмоциональность у меня, безусловно, есть там, где я полемизирую с оппонентами, но что бы сказали современные интеллектуалы о стиле русских философов Серебряного Века, например, Бердяева, а тем более о стиле, скажем, Ницше? Карпову этой эмоциональности, посягательства с моей стороны на незыблемые в их среде положения пост позитивистов и упоминания мною в исходном письме сопротивления философского официоза признанию единого метода оказалось достаточно, чтобы, не углубляясь в мою аргументацию, сделать вывод, что и эмоциональность, и сопротивление официоза признанию единого метода вытекают из слабости моих аргументов, моей неспособности обосновать метод:

     «Призываю Вас преодолеть "закукленность" и вернуться к обоснованию Ваших положений, не считая, что всё уже обосновано». И т. п. в менторском тоне.

     Мне пришлось объяснить Карпову, что сопротивление официоза признанию метода и непризнание им моих аргументов – это не одно и то же:

      «Уважаемый Андрей!

Вы обвиняете меня в пафосности и эмоциональности, в том, что меня никто не признает, поскольку у меня нет аргументов и вместо того, чтобы обосновать и доказать мой метод, я бушую и выплескиваю эмоции. Как написал однажды Марк Твен: «Слухи о моей смерти несколько преувеличены». Я имею в виду Вашу предпосылку, что меня никто не признает. Она как раз – то самое преувеличение. Или принятие желаемого за действительное.

     Когда я написал в моем исходном письме, что публикация моей книги, заказанной мне Министерством науки и образования Украины, вряд ли состоится из-за сопротивления философского истеблишмента, то имел в виду отнюдь не то, что этот истеблишмент не признает мой метод, опровергая мои аргументы. Тем более я не имел в виду, что вообще никто не признает. Признают и еще как признают. Вот, например, что пишет руководитель сектора философии естествознания московского Института Философии проф. Е. Мамчур в отзыве на одну из моих статей по единому методу:

«Опровергая эти тезисы Куайна, А. М. Воин обращается к сформулированному им «единому методу обоснования»….А. М. Воин убедительно показывает, что если наука действительно следует единому методу обоснования, то отрицаемая Куайном привязка к опыту обязательно существует и нет никакой дурной бесконечности в выражении одних понятий через другие, о которых говорит Куайн».

Поясню. Куайн – основоположник онтологического релятивизма, одного из философских течений, релятивизирующих научное познание и доказывающих как раз ту позицию, которую Вы исповедуете и которую упрощенно можно сформулировать как «Все наши понятия – это слова, слова многосмысленные и потому ни о чем невозможно договориться, нет единой истины и ее обоснования и вообще сплошной плюрализм».

И Мамчур не исключение в философском истеблишменте. И самые что ни на есть верхи этого истеблишмента, включая директора московского ИФ Степина и редактора главного российского философского журнала «Вопросы философии» Лекторского, тоже признают мой метод и мои аргументы. Лекторский хотел опубликовать цикл моих статей по единому методу задолго до того, как он появился в Философских Исследованиях, но этому воспрепятствовал Степин. И воспрепятствовал не с помощью опровержения моих аргументов, а с помощью оказания давления на Лекторского посредством административного ресурса. То же самое произошло, когда Мамчур заказала мне статью по единому методу обоснования для сборника, который она готовила. Тут тоже вмешался Степин и заставил Мамчур отказаться от включения статьи в сборник. Вот что я имел в виду под сопротивлением философского истеблишмента. А мотивация сопротивления – не непризнание моих аргументов, а шкурный интерес: их собственные труды и теории не удовлетворяют требованиям единого метода обоснования и если он будет признан, то их авторитет и положение пострадают. А они для них дороже истины и прочих высоких материй. Степин в частности в постсоветский период выстроил свой авторитет на теории трех периодов в физике, каждый со своим методом обоснования, что напрямую, в лоб противоречит единому методу обоснования».

     Этот отрывок из полемики далеко не исчерпывает историю нечестной борьбы философской номенклатуры с моей философией и тех, кто хочет погрузиться в эту тему более подробно, отсылаю к моим многочисленным статьям в интернете, перечислять которые не буду (кто ищет, тот найдет). Возвращаюсь к полемике.

     После этого Карпов сбавил менторский тон, но свою позицию, точнее положения пост позитивистов продолжал отстаивать. Для того чтобы не перегружать читателя, не достаточно знакомого с проблемой, я остановлюсь только на главном пункте нашей полемики, являющимся главным и для пост позитивистов и для единого метода. А именно на том, чем являются наши понятия, как они относятся к действительности, привязаны ли они к опыту или только выражаются одно через другое с помощью слов языка и можно ли сделать их определение однозначным. Хочу подчеркнуть, что вопрос о том, как соотносятся наши понятия с действительностью, является нервом проблемы соотношения нашего познания в целом с действительностью. А эта проблема, точнее ее решение, при всей видимой и действительной ее абстрактности, тем не менее, порождает самые жизненные, кровяные, напрямую касающиеся всех нас проблемы, в частности, проблему успешного функционирования системы «общество», проблему мирного разрешения международных конфликтов и многие другие глобальные проблемы. Ведь если нет единого метода обоснования в науке, то его тем более не может быть при разрешении проблем, связанных с устройством общества, и общечеловеческих, глобальных проблем, от разрешения которых зависит судьба и даже выживание человечества. А это значит, что сторонники различных точек зрения в принципе не могут между собой договориться на основе признания общей для всех истины и справедливости и остается только силовое решение. Силовое – это не обязательно, конечно, с помощью войны или террора, оно может быть с помощью угрозы силы, с помощью экономического давления, с помощью средств массовой пропаганды. Мирное разрешение, конечно, лучше военного, но главное, что при отсутствии принятого всеми метода обоснования нет никакой гарантии, что принятое, навязанное решение, не приведет к результатам обратным ожидаемым и вместо одних проблем мы не получим новые, еще худшие.

     Я не буду излагать здесь всю мою теорию понятий и весь разбор аргументов пост позитивистов. Ограничусь только аргументами Карпова и моими контраргументами ему, предоставив читателю судить, кто из нас прав. Тех, кто хочет больше углубиться в позицию пост позитивистов по данному вопросу и в мою теорию понятий, отсылаю к моей статье «Кризис рационалистического мировоззрения и неорационализм», к вступлению и первой части моей книги «Неорационализм» и к статье «Абсолютность – относительность научного познания и единый метод обоснования». Я знаю, что далеко не каждый захочет и сможет углубиться в эту проблему в полном объеме, и поэтому надеюсь, что отрывок из полемики с Карповым, который приведу ниже, даст читателю представление о ней и позволит занять сознательную позицию в этом, как я пытаюсь показать, важнейшем для жизни и общества вопросе.

    Карпов:

     «Как только возникает текст, возникает и возможность различных интерпретаций, поскольку используемые слова допускают вложения различных смыслов. Невозможно задать жёсткие определения для каждого термина, поскольку либо это будут "сепульки" Лема, либо мы выйдем на слова, не имеющие конечного определения. Стало быть, из любой системы аксиом возможны неоднозначные выводы».

     Я:

     «А вот, что касается Вашей (кстати, она далеко не только Ваша) позиции в отношении невозможности аксиоматизации произвольной научной теории, множественности выводов, которые допускает система аксиом, неоднозначности понятий или слов, связанной с разными тезаурсами языков и т. д., то тут я решительно не согласен с Вами. Собственно, это центральный пункт книги и я не могу отделаться от впечатления, что концентрация на пафосности и подобных огрехах книги, помешали Вам вникнуть в суть моей аргументации против этой Вашей позиции, которая является доминирующей в современной западной теории познания и которую я подробно в книге разбираю и опровергаю. Именно доминантность этой позиции в современной философии и, соответственно, философской среде, превратившая ее в догму, обусловила пафосность моих статей. Не стану здесь заново повторять мою аргументацию. Обращу Ваше внимание лишь на два момента.

    Во-первых, я утверждаю и доказываю, что базовым элементом познания являются не слова языка (которые действительно невозможно сделать однозначными), а понятия, которые да можно сделать однозначными, и я показываю, как это можно сделать».

     Карпов:

    «Вы пишете (он имеет в виду, пишу в книге - мое) "определить понятие значит указать его свойства, ввести меру на каждое из этих свойств и указать точное количественное значение этой меры."

Работоспособность подобного подхода можно было бы показать прямо на этой фразе. Вы в ней пользуетесь следующими понятиями:

"понятие"

"свойство"

"мера"

"значение" - это основные.

Также употреблены три слова "определить", "указать", "ввести" - являются ли они полными синонимами, за которыми стоит одно понятие?

Вероятно потребуется разобраться и с понятием "точности".

И это только одна фраза.

Сразу возникает вопрос - сколько "определённых" понятий должна содержать теория? Чем измеряется достаточность этого количества? Очевидно, что все понятия, которыми оперирует автор некоторого научного текста определить невозможно...

Далее вопрос по аксиомам: должны ли быть определены все понятия, используемые в аксиоматике? Должны ли быть определены понятия, не используемые в аксиоматике и в каких случаях?

Могут ли быть использованы в выводах понятия, не получившие правильного определения?».

    Я:

     «Вы, кстати, тоже на этой однозначности слов, точнее, неоднозначности, зациклены и путаете слова с понятиями. Слова не есть понятия, они лишь ярлыки, условные, по соглашению между людьми обозначения понятий. Но можно вместо слов употреблять другие символы, например чертежи. Инженеры и квалифицированные рабочие отлично понимают друг друга без слов, только по чертежу, причем понимают однозначно. Понятия в виде имидж – эталонов возникают у ребенка до того, как он научится понимать и произносить слова. (Читайте Пиаже) И т. д. Но я уже начинаю излагать Вам содержание моей книги, что не имеет смысла, Вам нужно только еще раз перечесть ее и не зацикливаться при этом на неоднозначности слов, которую я ведь никак не отрицаю. А чтобы Вам было легче выйти из этой зацикленности, попробую перебросить Вам такой мостик. Гуманитарии, у которых все - слова, не имеют общего языка и не о чем не могут договориться окончательно. Отсюда тьма конфессий в религии, тьма школ в философии и психологии и ни одна теория никогда не принимается и не отвергается всем сообществом философов, психологов ли. А у естественников тоже могут конкурировать между собой несколько гипотез, но рано или поздно лишь одна из них будет принята всем сообществом, как доказанная теория, а остальные отброшены. Как объяснить этот феномен? А я говорю, что это потому, что для гуманитариев слова – это суть, а для естественников суть – это понятия, а слова – лишь условные обозначения. Правда, до конца это естественники тоже до сего дня не осознали. Ну а я довел это до ясности, сформулировав метод».

     Карпов:

     «Вы разделяете понятие и слово. А разве кто-то смешивает? Знак, он отличен от денотата всегда. За исключением редких случаев, например надписи "десять букв". Для Вас отношение знака и денотата просты. Есть денотат, а к нему подбирается знак... Сначала есть имидж-эталон, а потом возникает обозначающее его слово... Но это далеко не всегда так.

Если обращаться к восприятию мира детьми... То оно многоканально. При этом в первую очередь значение имеет именно визуальный канал восприятия. Именно с его помощью ребёнок формирует свои имидж-эталоны, а потом радостно узнаёт, как эти вещи называются на взрослом языке...

Справедливо ли этот опыт переносить на научный язык? Что происходит с ребёнком в школе? Он приходит туда, и ему там дают (задают) сразу и научные поянтия и соответствующую им терминологию. Часто происходит так, что ребёнок слышит термин, а уже потом начинает разбираться, что он означает.

Механика превентивной выработки имидж-эталонов для невизуализируемых вещей на практике не работает. А именно таковыми, прежде всего, и являются научные понятия. Оторвать понятие от слов невозможно. Вы говорите "чертёж?" Ну попробуйте дать всем понятный чертёж, не используя слов. Ссылка на инженеров не проходит, потому как, прежде чем освоить язык чертежей, они долго - на аксиоматическом уровне! - с помощью слов закрепляли значение соответствующих символов. Т.е. слова первичны по отношению к чертежу.

Понятие - это не субстанциональное явление, не онтология. Это - элемент коммуникации, интерперсонального бытия. Соответственно, оно не может существовать в отрыве от формы его выражения. В частности, от словесной формы. И это касается не только гуманитариев, но и естественников. Они не могут выйти за пределы обыденного язика».

    Я:

     «Теперь по поводу понятия понятия и Вашего утверждения, что понятие - не онтология и его невозможно оторвать от словесной, языковой формулировки. Замечу, что это не Вами придуманная позиция. Это позиция пост позитивизма, онтологического релятивизма, лингвистического релятивизма и т. д., с такими именами, как Куайн, Кун, Фейерабенд, Поппер, Лакатос и т.д. Этих философов и их аргументацию (достаточно серьезную, заметим, с обильными ссылками на физику и разные другие области знания) я разбираю и опровергаю в статьях, имеющихся в книге. И, как я уже сказал, с этим моим опровержением согласны и Мамчур, и Лекторский, и другие. Кстати, вашу фразу, что я «отлично» разбираю моих предшественников, можно, казалось бы, тоже принять за согласие с этим самым опровержением. Тем не менее, Вы, не углубляясь, ни в аргументацию пост позитивистов, ни тем более в мое опровержение ее, но зная, что позиция пост позитивистов сегодня в моде в среде гуманитариев, упивающихся тотальной относительностью, позволяющей все гуманитарные науки превратить в легкий и безответственный треп, требуете от меня заново опровергать эту позицию. Естественно, я не буду повторять всего, что написано в книге, но, все же, замечу следующее.

     В понятии есть объективная сторона, сиречь онтология и субъективная. Но субъективная  - это не значит языковая, т. е непременно связанная со словами. Субъективная – это значит, что непрерывная действительность «нарезается» на части субъектами познания в соответствии с их субъективной познавательной потребностью.

«Резать» действительность понятиями можно по разному (в этом субъективность), но после того, как «разрезание» осуществлено, понятие становится вполне объективным куском действительности, конкретным (хотя, как правило, бесконечным) множеством объектов, событий, явлений и т. п.

Это «нарезание», вычленение понятий из нерасчлененной действительности, всегда происходит изначально на до языковом этапе. И у ребенка, и у высшего животного (собака имеет понятие палки или камня в руках человека, представляющей для нее угрозу), и у ученого. Ученый сначала ощущает некую общность во множестве исследуемых им событий, явлений, феноменов и т. п. и только потом формулирует ее словесно и так вводит новое понятие. Что касается обучения детей (и не детей) в школе или иным путем, то это не процесс возникновения понятий, а процесс усвоения уже возникших, процесс передачи информации. В этом процессе язык с его неоднозначностью играет важную роль, как самое удобное, но, тем не менее, не единственно возможное средство передачи информации. Изображения на скалах – информация, не требующая слов. Генетическая информация. Сегодня известно о межвидовой передаче генетической информации. Как она происходит, мы пока не знаем, но точно, что не с помощью слов. Есть много подтверждений телепатической передачи информации. Но главное, что и при словесной передаче информации о понятии и при любой другой мы можем добиться однозначности этой передачи, несмотря на неоднозначность слов или другого средства. Это потому, что мы «вырезаем» понятия (множества объектов и т. п.) из действительности с помощью (через посредство) общности свойств объектов множества. А наличие (отсутствие) соответственного свойства у объекта мы устанавливаем опытно. Опыт можно описать словами, но его можно просто продемонстрировать. Слова необычайно ускоряют процесс передачи информации и обучения, но нужно помнить, что в основе науки лежит опыт, а не слова».

    Карпов:

     «Вы утверждаете, что в понятии присутствует онтология. Допустим, я даже соглашусь с Вами, но мы всё равно будем говорить о разных вещах. Так для меня онтологичность понятия является не его собственным качеством, а результатом вовлечённости человека в бытие. Люди пересекаются с миром, поэтому имеют представление о структуре реальности, и пытаются её выразить, создавая при этом систему понятий. Поэтому система понятий (тезаурус) коррелирует со структурой реальности. Однако в самих понятиях прямой зависимости от реальности нет.  Грубо говоря, деление на свет и тепло обусловлено не свойствами материи, а особенностью человеческого восприятия. В этом случае физика человеченского тела (единая для человечества) возмещает субъективность восприятия. Там же где нет прямого воздействия на органы чувтсв, это возмещение опосредуется человеческой культурой, а иногда и не опосредуется ничем.

И это я ещё не всё сказал, что заключено для меня в понятии понятия. Точно также, начни Вы объяснять то, как воспринимаете понятие Вы, получился бы немалый текст. Как его можно загнать в формальное определение?

Ваши примеры формализации понятий (также как и незаивимости понятий от слов) просты и физиологичны. Камень для собаки... Хотя, сомневаюсь в том, что данный пример удачен. У собаки нет понятия (вернее квазипонятия) камня. Камень, который лежит на дороге, и камень, который поднял человек, для неё - разные вещи. Она исходит не из онтологии, а из практики. Как и люди... Легко изобразить на скале стрелу или сцену охоты. Понятно всем. Однако для того, чтобы понять это Вы должны видеть стрелу или охоту прежде... Символ отсылает к понятию, минуя слова, через образ. В принципе, есть люди, которые мыслят не словами, а образами. Но человек, всё же, существо именно словесное. Потому как именно слово поднимает человека над миром образов, в мир универсалий. Вы так и не предложили несловесных форм для сложных и не визуализируемых понятий...»

     Я:

    «Написал Вам в предыдущем письме, что заканчиваю полемику, но из уважения к труду, затраченному Вами на Ваше последнее письмо, отвечу по одному пункту. Тем более, что пункт этот важен и непонимание по нему есть среди многих философов и не философов.

Да, камень, лежащий на дороге, и камень в руках человека могут принадлежать, подпадать под разные понятия не только собаки, но и человека. Заметьте, не быть понятиями, а принадлежать понятию. Отдельный камень это не понятие. Понятие – это множество камней, т. е. множество объектов, явлений и т. п. Множество, которое мы (или собака) выделяем (вырезаем) из всего сущего на основе общих свойств объектов этого множества. И выбирая разные свойства, мы получаем разные множества, хотя на бытовом языке они могут обозначаться одним и тем же словом, в частности, словом «камень». Возьмем одни свойства, и под понятие камня будут подпадать и засохшие куски грязи, а вот утес не будет подпадать. Возьмем другие свойства, и утес будет камнем, а засохшая грязь – нет. Точно также и камень, лежащий на земле, и камень в руках человека могут быть, а точнее подпадать, еще точнее принадлежать множеству объектов подпадающих под одно понятие или под разные. Для собаки это, безусловно, разные понятия, потому что камень в руках человека отличается от камня на дороге тем важным для нее свойством, что первый может быть брошен в нее немедленно, а второй - человек еще должен сначала поднять, а за это время она успеет убежать.

    Все это я очень подробно со множеством примеров (понятие «деньги» в их разных функциях, «рабочий» и т. д.) разбираю в моей теории понятий в «Неорационализме», во вступлении и первой главе, которые включены в книгу «Единый метод…». И в предыдущем письме я писал Вам, что понятие – это не отдельный объект, а множество, выделяемое нами на основе общих свойств. И я просто не понимаю, как это проходит мимо внимания Вашего ли или других вроде неглупых людей».

     На этом закончилась моя полемика с Карповым. Как я сказал, я надеюсь, что она поможет читателям занять сознательную позицию по этому важному и сложному вопросу. В то же время я понимаю, что всю проблему наш с Карповым спор не исчерпал и желающим разбираться в этом вопросе глубже рекомендую читать саму мою книгу «Единый метод обоснования научных теорий», в которой я полемизирую не с Карповым, а с философами, позицию которых он принял, но аргументацию их освоил поверхностно и далеко не всю. Последнее следует хотя бы из того, что, как он сам пишет, Куайна он не стал бы публиковать в своем журнале. А именно Куайну принадлежат наиболее тяжелые, базирующиеся на парадоксах современной физики аргументы в пользу тех положений, которые использует в полемике со мной Карпов (относительно онтологии, привязки понятий к опыту и т. д.). Т. е. позицию Куайна он принимает, а вот публиковать его не стал бы, поскольку аргументацию его не понимает и не хочет, чтобы это выяснилось при возможном обсуждении.

     Кстати, насчет публикации. С самого начала он мне сказал, что книгу мою публиковать не будет, поскольку она не подходит его читателям. Но вот какую-нибудь мою статью, в которой я разбираю моих философских предшественников и делаю это «отлично», он опубликовал бы, если бы я адаптировал ее для его читателей – гуманитариев (понимай, интеллектуалов). Я написал ему, что если я его правильно понял, он имеет в виду статью «Кризис рационалистического мировоззрения и неорационализм», в которой  я как раз и даю наиболее обстоятельный разбор всех предшественников, а под адаптацией для гуманитариев имеет в виду, чтобы разбор я оставил, а вот изложение своей позиции отсек. И предложил публиковать статью, как она есть. Мол, не может хороший разбор сделать человек, не имеющий собственной стоящей позиции по вопросу. А то, что Вы с ней не согласны, так вот давайте и пополемизируем публично в Вашем журнале после ее опубликования. Ведь если позиция стоящая (а это он признает и в тех отрывках, что я привел выше), то и полемика будет интересна Вашему читателю. И в этом случае я готов полемизироватоь сколько угодно. А вот устраивать индивидуальный ликбез с каждым, кто не хочет или не может разобраться в моей книге – это для меня слишком накладно. После этого Карпов насчет публикации статьи замолчал. И это очень типично для постмодерных интеллектуалов. Поупражнять свой интеллект в кулуарном споре с достойным противником – это они еще могут иногда. А вот публично – только междусобойчик с единомышленниками. А если у тебя отличное мнение, то стань на другом углу и не конкурируй. В результате возникает та ситуация, которую я упомянул в начале статьи: тьма философских, психологических и прочих гуманитарных школ, каждая со своим журналом (журналами), со своей аудиторией читателей, со своими понятиями, догмами и даже языком при полном отсутствии коммуникации между школами. Поделили между собой территорию, как наперсточники на базаре, и каждый пасет свою паству и делает на этом свой маленький гешефт. А как быть при этом с проблемами всего общества или человечества, хотя бы с идеологическими или межнациональными конфликтами, как договариваться сторонам в конфликте, как найти истину, справедливое решение, которое могли бы принять все в силу его обоснованности, это, говорит, нас не касается. Пусть этим занимаются политики. Те и занимаются в полной независимости от писаний интеллектуалов (в лучшем случае используют философию для украшения своих речей, как петрушку для украшения жареного поросенка). А что им, спрашивается, остается делать? Интеллектуалов, точнее их школ – тусовок много, у каждой свои рецепты того, что надо делать (а то и никаких рецептов, одно заумное чирикание на птичьем языке), и никакого выяснения между школами, кто прав. А результат такой теоретически необоснованной (волюнтаристской) политики налицо, описывать не стану.

     С этой невозможностью затеять публичный спор, как с философским официозом, так и с гуманитариями – интеллектуалами из разных школ – тусовок, я сталкивался несчетное число раз. Некоторые из этих историй я описал в статьях. Перечислять их не буду (желающий найдет их и так). Вместо этого приведу для иллюстрации свежий пример.

     Недавно я вышел на весьма респектабельное сообщество интеллектуалов под названием Российское Гуманистическое Общество (РГО). Руководит им небезизвестный проф. Кувакин. Сообщество имеет форум в интернете (http://forum.humanism.ru/). Казалось бы, чего же более, вот и место для публичной полемики. Зарегистрировался и разместил на форуме статью «Новое Просвещение», в которой в конце ссылаюсь на единый метод обоснования, как на инструмент для решения проблемы, которую поднимаю в статье. Получил следующую ремарку от самого Президента общества Кувакина:

     Уважаемый voinam!
Хорошо понимаю Ваше настроение и охотно Вам сочувствую. Возможно, Вы и правы, но меня смущает Ваша безапеляционность. Вы говорите, что много самозванцев, но рискуете окзаться среди них. Вопрос непростой и болезненный. Почему бы Вам не добиваться - упорно и мужественно - научной экспертизы Ваших исследований, а заодно и знакомиться с трудами современных сторонников Нового Просвещения, если Вы с ними не знакомы. Пригашаю Вас посетить сайт http://www.humanism.ru а также сайт "Разум или вера?" раздел журнала "Здравый смысл". В этом журнале много статей именно на тему Нового Просвещения. В порядке дружественной критики должен обратить Ваш внимание на то, что кризис классического просвещения имеет не только чисто теоретические причины, связанные с методом обоснования, но и философские (узкое понимание человека), и исторические (торжество и крушение тоталитарных режимов и идеологий в ХХ веке). Не разделяю я и Вашего глубокого пессимизма…..Я бы Вам рекомендовал снизить уровень амбиций и алармизма. Не так уж все и ужасно! В целом идет общеисторический прогресс. Советую почитать "Манифест-2000: Призыв к новому планетарному гуманизму". Там четким и логически сильным языком показаны все плюсы и минусы новейшей истории человечества. Плюсов больше!
Выше голову!
Желаю успехов!»

Президент РГО

    А вот мой ответ Кувакину:

     «Уважаемый господин Президент!
Я непременно познакомлюсь с сайтами, которые Вы упомянули. Но позволю себе ответить Вам сразу, поскольку ведь и Вы пишите комментарий уже на вторую мою статью, не познакомившись с разработанным мной единым методом обоснования научных теорий, который лежит в основе обеих этих статей, и на который я в них ссылаюсь.
Пессимист ли я и алармист, покажет будущее. Кстати, представители Римского Клуба еще 50 лет назад предупреждали об опасности экологического и климатического кризисов, истощении ресурсов и т. д. и их тогда тоже зачисляли в пессимисты и алармисты. Сегодня же даже в среде Ваших единомышленников мало кто отважится упрекнуть их в этом и уж, во всяком случае, вряд ли кто скажет, что сегодня вообще нет проблем с экологией, например, и что, если бы вовремя вняли предупреждениям Клуба, ситуация не была бы лучше. И вообще, мне кажется, что вместо навешивания ярлыков (пессимист, алармист) лучше вести аргументированный спор по существу. Вы не согласны с теми или иными моими утверждениями – опровергайте их с помощью аргументов. Неужели этот принцип не содержится в Вашем манифесте неогуманизма? И еще кстати: как Ваш оптимизм корелирует с распространением атомного оружия и возможностью техногенных катастроф типа чернобыльской, создающих угрозу самому существованию человечества? (Эта полемика была еще до Фокусимы). Раньше ведь таких угроз не было. И какие такие блага цивилизации могут эти угрозы компенсировать?
Теперь по поводу «Почему бы Вам не добиваться - упорно и мужественно - научной экспертизы Ваших исследований». Но разве, разместив эту статью (и предыдущую) на Вашем Форуме, я не добиваюсь именно этого? Или в этом есть что-то нечестное? И мужественно, по-моему, тоже – ведь «рискую быть объявленным самозванцем».
По поводу того, что о новом Просвещении уже писали и у Вас в частности. Но разве отсюда следует запрет писать еще на эту тему? Или я заимствовал чужие мысли и выдаю их за свои? Я в своей статье указываю причины, по которым эпоха Просвещения сменилась эпохой модернизма и постмодернизма. И говорю, что главная причина - в кризисе рационалистического мировоззрения, который был стержнем идеологии эпохи Просвещения. А этот кризис произошел из-за определенных недостатков классического рационализма и из-за того, что единый метод обоснования научных теорий не был представлен эксплицитно. И говорю, что я представил этот метод эксплицитно и устранил при этом недостатки классического рационализма. И даю ссылки на мои статьи и книги по этому методу. Так хотите ли Вы сказать, что все это уже было сделано в работах других, включая Ваши, касающихся «Нового Просвещения»? Или все это неважно? Но разве можно добиться действительно нового Просвещения, не разобравшись в причинах, почему изначальное Просвещение уступило место модернизму и постмодернизму? Вы говорите, что были философские и исторические причины. Но я как раз и вскрываю философские причины, а исторические с ними тесно связаны. (Не будь этих философских причин, и история могла бы пойти по-другому). Так если у Вас, глашатая нового Просвещения, не возникает желания разобраться в предлагаемом мной едином методе обоснования научных теорий и либо опровергнуть его, либо поддержать, то к кому еще я должен обращаться за «научной экспертизой»?
Впрочем, я, конечно, обращался и дальше буду обращаться за этой самой экспертизой не только к Вам. И то, что я опубликовал ряд статей по единому методу в философских журналах и сборниках, имею положительные отзывы на него от маститых философов, был членом Программного комитета Всемирного философского форума под эгидой ЮНЕСКО и т. д., свидетельствует, что признание моего метода происходит. Только растягивается это признание на десятилетия. А я считаю, что стремительный ход истории в наше время не позволяет человечеству десятилетиями ждать признания важных идей и теоретических результатов.
Поэтому я еще раз обращаюсь к Вам, как к честному ученому, небезразличному к судьбам человечества, высказать публично свое мнение по моим работам по единому методу обоснования.
С уважением!
Александр Воин»

     Ответа на этот мой ответ я не получил. Зато на моей статье в списке статей форума был поставлен условный знак – звездочка, после чего посещение ее читателями прекратилось. Вот Вам и гуманизм и Просвещение и декларируемая готовность служить идеалам истины, блага человечества и т. п.