Экономический строй.
А. Воин
19.2.13
Последнее время в Рунете идет
массированная атака на либерализм и западный строй, как таковой, как проект и
идеологию. Идет с разными степенями неприятия у разных авторов. Наиболее
воинственные противники, такие как известные экономисты
Михаил Хазин и Михаил Делягин, а также одно партийцы Делягина, которым он
предоставляет слово на его площадке в Youtube и
многие другие, утверждают, что западный проект исчерпал себя полностью и его
тотальный крах неминуем. (По Хазину в самое близкое время, по Делягину не столь
срочно). Другие, как, например, известный политик и экономист Сергей Глазьев,
не столь категоричны. Все они атакуют западный проект по разным направлениям:
одни по экономическому, другие по моральному, чаще по
обоим. Наконец, все они, сказавши А, вынуждены сказать
Б, т.е. предложить свой вариант развития России. Хазин однозначно за возврат к
плановой экономике и вообще к социализму, хотя и «с человеческим лицом». Есть
немало таких (Проханов с его Изборским
клубом и другие), которые и «человеческим лицом» себя не обременяют и жаждут
сильной руки а ля Сталин (а еще лучше его самого, если б можно, воскресить, а
всех инакомыслящих, а также представителей особо вредных национальностей, вроде
евреев, посадить). Другие, вроде Глазьева и Делягина, здесь не столь радикальны
и предлагают некий микс из
экономики рыночной и плановой. Микс у каждого свой, со своими компонентами и пропорциями. Не следует
забывать также, что есть еще и либералы на всю голову, которые не видят на
солнце пятен, а в либеральном проекте никаких изъянов и требуют перенесения его
на российскую действительность под кальку, без малейших уточнений и поправок.
Добавим к этому, что российская
власть сама не слишком знает, куда ей вести страну в стратегическом плане. Учитывая
это, все эти интернет разговоры (а они, естественно, не только в интернете
ведутся), сегодня они разговоры, а завтра могут превратиться в весьма
судьбоносные для России действия. И не только для России. А это значит, что
очень даже не мешает пролить на предмет как можно больше ясности. И сделать это
как можно раньше. Потому что, чем ближе ситуация приближается к критической
точке, тем меньше шансов, что широкие массы успеют в ней разобраться, а не
окажутся, в который уже раз, ведомы ловкими политическими манипуляторами к
очередной кровавой и развязке. А то, что ситуация приближается к критической
точке, видно из эволюции характера разговоров на эту тему, как в России, так и
в мире. Грубо говоря, вместо поиска истины с углублением в теорию, люди в
большинстве начинают искать, к какой силе им примкнуть, чтоб не оказаться в
трудный момент в одиночестве, и кого назначить заклятым врагом и облаивать, не слушая
возражений, дабы в лагере, к которому хочешь примкнуть, тебя приняли за своего. И силу набирают крайние, примитивные и потому
понятные широким массам позиции и идеи: возврат к сталинизму, оголтелый национализм или оголтелый же либерализм с другой
стороны. И даже людей, понимающих примитивность крайних позиций, начинает
сносить к ним в силу шкурной выгодности примыкания к
силе, к стае. Все это – извечный признак приближающейся большой драки. Поэтому
я и решил вставить в этот разговор свои 5 копеек. Без
особой надежды, что это может повернуть процесс вспять,
а больше для очистки совести.
Начну с того, что я сам являюсь
противником той системы ценностей и морали, которая восторжествовала на Западе
после сексуальной революции и которую можно назвать сексуальным либерализмом.
Причем я начал писать на эту тему 30 лет назад, вскоре после моего приезда в
Израиль, когда подавляюще большинство нынешних противников этой системы
ценностей в лучшем случае не интересовались этим предметом или помалкивали, в
худшем - восхваляли сексуальные свободы в одном пакете со свободами
политическими. Правда, критикой «растленной буржуазной идеологии» и морали
занималась тогда КПСС. Но, во-первых, акценты этой критики были сильно смещены
в сторону эксплуатации трудящихся, дискриминации негров
и т.п. Во-вторых, теоретический базис этой партийной критики был весьма
сомнителен. Ведь именно Маркс провозгласил, что при
социализме институт семьи отомрет и тем начал тот размыв традиционной системы
ценностей, которую сексуальная революция продолжила. А поскольку против своего
основоположника партийные бонзы выступать не могли, то и старались в своей
критике западной системы ценностей не углубляться в теорию. В результате чего
вся эта критика превращалась в нудную и не действующую «красную пропаганду». Я
же еще тогда в Израиле построил новую философскую систему, включающую теорию
оптимальной морали, которая расставила все по местам в этом вопросе. («Неорационализм», Киев, 1992, книга опубликована 10 лет
спустя после написания и уже не в Израиле). С тех пор и поныне я не прекращал
развивать дальше мою философию в целом и моральную теорию в частности и
критиковать нынешнюю западную систему ценностей. И я считаю, и в этом совпадаю с критиками
западного проекта, что эта система ценностей ослабляет западные страны,
способствует нарастающим кризисам и,
если Запад от нее не откажется, приведет к краху западного мира. Но я не
согласен с критиками западного проекта в том, что эта система ценностей
органически присуща свободно рыночному экономическому строю и демократическому способу управления. Рыночная экономика и
демократия существовали на Западе задолго до сексуальной революции. А сексуальная обусловлена торжеством на Западе ложных
философий экзистенциализма и фрейдизма. Мало того, плановая экономика и
тоталитарное управление тоже не есть непреодолимое препятствие на пути идей
сексуальной революции, что хорошо было видно на успешном проникновении этих
идей на территорию Советского Союза в последний период его существования.
Теперь перейдем к чисто
экономической критике западного проекта, которая является, безусловно, главной
для его противников. Нет спору, что сегодня этот проект переживает кризис и в
своей экономической основе. Но в чем природа этого кризиса и означает ли он
неизбежный конец западного проекта, как такового?
Ну, мы помним, что неизбежный
конец капитализма предсказывал еще Маркс и на этом приобрел всемирную
известность. Но вот уже 20 лет, как рухнул строй, основанный на марксовой теории, а капитализм со свободно рыночной
экономикой и демократией, несмотря на
все свои болячки, продолжает существовать. Маркс выводил неизбежность падения
капитализма и смены его социализмом из факта эксплуатации и отчуждения
результатов труда от трудящегося, в результате чего последний теряет мотивацию
работать. А при социализме трудящийся станет хозяином средств
производства и, благодаря этому, приобретет эту мотивацию. Ну, мы знаем,
что получилось прямо наоборот. Рабочий не стал хозяином, и именно от бесхозяйственности
рухнула экономика Советского Союза и он
сам вместе с ней. А что касается пресловутой мотивации, то ее прекрасно
выразила народная мудрость последнего периода существования Союза, гласившая:
«Если Вы думаете, что Вы нам платите, то думайте, что мы Вам работаем».
Ну а как обосновывает неизбежный
и скорый конец капитализма его наиболее ярый сегодняшний противник Хазин? Т.е.
Хазин не самый ярый, есть Проханов и ему подобные, но
теоретический экономический базис у этих настоль примитивен, что нет нужды с ними
спорить на эту тему. Хазин же наиболее экономически грамотный среди ярых
противников западного проекта и предсказателей его неизбежного конца. Его
прогнозы экономических событий интересны и часто сбываются. Но нужно понимать
разницу между предсказанием событий, являющихся результатом конкретных действий
в сфере экономики, и предсказанием неизбежного, независимо от любых действий
краха системы, как таковой, в силу ее, так сказать, врожденной дефектности или
исчерпания ею своего жизненного ресурса, как то и
утверждает Хазин. К вопросу о том, в чем именно эта разница, я еще вернусь, а
сейчас рассмотрим, почему Хазин считает, что Западный проект исчерпал свой
жизненный ресурс и ему не могут помочь уже никакие экономические действия. Вот
что пишет по этому поводу сам Хазин:
«Прежде всего, нужно напомнить, что, в соответствии с идеями, высказанными еще Адамом Смитом, любая замкнутая экономическая система развивается
(то есть углубляет внутреннее разделение труда) только до некоторого предела, который определяется размерами этой системы. Дальше или начинается кризис (который мы назвали кризисом падения эффективности капитала), или система должна расширяться». (М.
Хазин «Кто виноват во второй мировой войне»).
Далее,
нисколько не смущаясь тем, что в западной экономической науке Адам Смит уже
давно списан в архив и его
последовательно сменили экономические теории кейнсианства, монетаризма и т.д.,
Хазин выстраивает такую логическую цепочку. Из постулата Адама Смита вытекает необходимость
для капиталистического государства постоянного расширения рынков сбыта. Отсюда
по Хазину (а точнее по Марксу, которого Хазин боготворит) вытекают первая и
вторая мировые войны, как войны за передел рынков сбыта. Ну а сегодня в эпоху
глобализации и атомного оружия, когда все рынки поделены, а воевать нельзя
(всерьез) из-за угрозы самоуничтожения человечества, рыночная экономика
исчерпала свой ресурс развития, ну и вот-вот ей будет гаплык,
независимо от того, что там будут предпринимать ее капитаны.
Что по этому
поводу можно сказать? Расширение рынков сбыта является необходимым условием
развития только для так называемой экстенсивной модели экономики, которая,
кстати, доминировала во времена Адама Смита. А сегодня доминирует интенсивная
модель развития экономики, когда развитие ее происходит, прежде всего, благодаря
инновациям и научно техническому прогрессу. Борьба за рынки сбыта при этом по-прежнему
происходит, но ведется она не на поле брани, а в лабораториях, где
разрабатываются новые айфоны, смартфоны, и прочие гаджеты, дивайсы и прибамбасы. Это позволяет
захватывать новые рынки сбыта не только странам, могущим подогнать к чужим
берегам канонерки и авианосцы, но и таким маленьким и миролюбивым странам, как
Финляндия со своей «Нокиа».
А главное, что теперь рост экономики может происходить бесконечно при полной
глобализации и даже без учета роста населения Земли.
Можно
аналогичным образом показать несостоятельность и всех прочих «доказательств» неизбежного
краха свободно рыночной системы, но не вижу в этом необходимости. Другое дело
не неизбежность, а вероятность такого краха вследствие неправильной
экономической политики (а заодно и вообще политики) нынешних капитанов
западного проекта. Об этом я не раз писал в моих макроэкономических статьях и к
этому еще вернусь здесь, но сейчас я хочу перейти к альтернативным вариантам
развития экономики, предлагаемым противниками западного проекта.
Главной
альтернативой рыночной экономике у ее противников является плановая экономика.
Тут надо заметить , что нет принципиального
противоречия между рыночной и плановой экономикой. Современная
капиталистическая экономика уже давно, сохраняя рыночность,
стала плановой, точнее регулируемой со стороны государства. Ну а поскольку
регулирование без некого плана невозможно, то и плановой, хотя плановость здесь
не совсем в том смысле, что была в Союзе. И главное отличие – в инструментах
регулирования, в инструментах, с помощью которых достигается осуществление
плана. В Союзе это было жесткое
государственное, командное или, как теперь говорят, ручное управление,
практически полностью лишающее самостоятельности субъекты экономической
деятельности. В рыночной экономике управление осуществляется рыночными
методами, через посредство налогов, межбанковского процента, выпуска
государственных ценных бумаг, эмиссии денег и бюджета, т.е. распределения на
разные цели денег, собранных государством через посредство налогов, эмиссии и
т.д. Такое регулирование сохраняет инициативу субъектов экономической
деятельности и это - колоссальное преимущество рыночной экономики перед советской плановой. Независимость субъектов от
государства порождает чувство ответственности за свою судьбу и за происходящее
в государстве в противоположность безответственности «совка», который в лучшем
случае честно делает свою работу, не заботясь о ее смысле. («А если что не так
– не наше дело, как говорится, Родина велела»). В худшем – просто паразитирует
на обществе, зная, что государство, пусть по минимуму, но обеспечит его
существование. Эта безответственность, как сказано, и привела, в конечном счете,
к развалу советской экономики. Но чтобы не было иллюзий, что это - частный
случай, обусловленный неправильными действиями конкретных руководителей страны,
а не системный дефект, приведу другой пример.
Израильские
кибуцы, также как и советская экономика, построены на коллективном владении
средствами производства и принудительном распределении результатов
коллективного труда. На этапе «военного коммунизма», до создания государства и
сразу после, когда шла борьба за выживание, они оправдывали себя экономически и
обеспечили это самое вживание. Но в коечном счете, когда ситуация более менее
стабилизировалась, они проиграли экономическое соревнование мошавам
с частной собственностью на средства производства и кооперацией лишь на уровне
сбыта и частным фермерам. Т.е плановая экономика с централизованным ручным
управлением может иметь преимущество перед свободно
рыночной лишь в условиях экстремальных, требующих быстрой мобилизации всех
ресурсов для достижения цели типа победы в войне и т.п. Но в ситуации нормальной
и в длительной перспективе, она непременно проигрывает свободно рыночной. Таким
образом, возврат к сталинской экономике означает либо подготовку и приближение
большой и, неизбежно, атомной войны, либо очередной экономический крах России,
который она вряд ли переживет.
Ну, а как
насчет промежуточных вариантов и всякого рода микс из
рыночной и советской плановой экономики? Микс миксу рознь. Еще Сахаров предлагал конвергенцию социализма
и капитализма. К сожалению, при всем моем уважении к Сахарову, в его
предложении было слишком мало конструктива, особенно
в его экономической части. Но вот Сергей Глазьев, экономист по профессии,
вполне конструктивен в своей микс экономике и в
соответствующих предложениях и подводит под них некое нетривиальное экономическое
обоснование. Нетривиальное – не значит правильное, но значит, что от него не
отмахнешься небрежным жестом, и значит, что оно может произвести впечатление как
на простых людей, так и на властных, принимающих решения. Каковы его
предложения и в чем состоит его экономическая теория?
Прежде всего,
Глазьев подразделяет сторонников рыночной экономики на просто либералов
(экономических) и так называемых либертарианцев, т.е фундаменталистов от рыночной экономики, требующих
тотальной глобализации, полной открытости всех рынков, снятия всех таможенных
барьеров и преференций национальному производителю и т.п. И пафос его направлен
именно против последних, в то время как у первых он готов много чего
позаимствовать. Разделение Глазьева вполне правомочно, но все зависит от
нюансов и от того, что он извлекает из этого разделения.
Начинает
Глазьев, как и Хазин, с Адама Смита. Он замечает, что хотя Смит был первый и
самый фундаментальный фундаменталист в своей теории,
но в своей политико-экономической практике в роли одного из экономических
министров Англии он очень даже отступал от экономического фундаментализма и еще
как защищал английского производителя и его преференции в международной
торговле. Не стану здесь пересказывать содержание всей экономической теории
Глазьева, изложенной в его книге, а перейду сразу к его выводам и предложениям,
которые довольно прозрачно вытекают из того направления в его теории, которое я
вкратце обозначил.
Глазьев, в отличие от Хазина, не предлагает вернуться
буквально в социализм с экспроприацией экспроприаторов и т.п. (Как-никак он
позиционирует себя как противника лишь либертарианства,
а не экономического либерализма, как такового). Само собой, он за преференции
национальному производителю. Но всего, что он предлагает, я разбирать тоже не
буду, как говорят сегодня в народе, не формат (статьи, я имею в виду). Разберу
лишь одно его предложение.
Глазьев
предлагает те ресурсы, которые государство аккомулирует
в виде налогов и т.д. и которые сегодня велики, благодаря ценам на нефть, вкладывать
не в американские облигации, а в проекты типа Сколково.
Т.е. в создание государственных предприятий по развитию современных технологий,
ноу хау и т.д. По сути, это предложение Глазьева - это
все тот же возврат к сталинской экономике, хотя и хорошо замаскированный под микс с либеральной рыночной. Вот де, говорит Глазьев, даже сам Адам Смит
на практике отклонялся от им же провозглашенного рыночного фундаментализма. И
сегодня западные страны, яростно провозглашая открытость рынков, сами защищают
своего производителя и дают ему преференции. И государственный сектор у них
есть. И мы тоже не должны быть лопухами. И т.д. Все это верно, но… Но, следует ли отсюда, что нужно создавать именно
государственные проекты типа Сколково и если нет, то
что на самом деле нужно?
Прежде всего,
нужно разобраться, почему еще Адам Смит, провозглашая рыночный фундаментализм,
сам же и нарушал его, почему то же самое делают западные страны сегодня, хорошо
это или плохо, а точнее в какой мере это хорошо, а в какой плохо.
Дело в том, что
экономика отличается от физики тем, что в физике есть только
объекты и нет субъектов, а в экономике есть субъекты экономической
деятельности, обладающие свободой выбора и волей. Поэтому физические законы
объективны, а экономические имеют и объективную и субъективную составляющую.
Т.е., например, та же открытость рынков, она хороша и выгодна для всех
участников рынка, но лишь при соблюдении двух условий: объективного и
субъективного. Объективное – это чтобы все участники рынка были более-менее равноценны в экономическом отношении. Субъективное – это чтобы все они играли
честно по правилам, а не устраивали под шумок преференции своим производителям
и т.п. А что происходит, если отдельная страна, провозглашая открытость рынков,
под шумок создает для своих производителей преференции и т.п.? Такая страна
получает дополнительные выгоды от того, что все соблюдают открытость, а она
шельмует. А это - соблазн, который и побуждал Адама Смита, провозглашавшего из
теоретических соображений соблюдение всеми открытости рынков, нарушать эту
открытость в пользу своей страны из шкурно националистических соображений. По
этой же причине шельмуют и сегодня многие западные страны вкупе с не западными, вступившими в ВТО. Естественно, если все
шельмуют, а ты один играешь по правилам, то ты - не идеалист, а лох. И тут
Глазьев прав, говоря, что в этой ситуации нельзя просто так отказываться от
преференций своему производителю. Но с другой стороны, если все будут
шельмовать напропалую, то открытость рынков просто перестанет быть и от этого
станет плохо всем. Ну, а если Россия, подталкиваемая к этому, прежде всего,
радикальными анти западниками, но и такими как Глазьев тоже (в более мягкой, но
и более убедительной форме) займет крайнюю позицию и выйдет из ВТО под
предлогом, что «Вы все жулики, мы так не играем»? Выиграет от этого Россия? Нет
проиграет, потому что окажется в экономической изоляции ,
будет экономически и технологически вариться
собственном соку и стремительно скатываться в страны третьего мира.
Кстати, и те страны Запада, которые, призывая к открытости рынков, одновременно
шельмуют, они тоже работают на грани выигрыша и проигрыша. Выигрыш от обмана
здесь, как и вообще в жизни, получается на короткой дистанции, а, в конечном
счете, получается проигрыш. И в этом одна из причин нынешнего кризиса западной
экономики. Отсюда вывод: не надо быть лохом, но не надо кидаться и в другую
крайность и возвращаться к советской плановой экономике. Надо оставаться в ВТО,
но отстаивать в нем свои права в таком примерно духе: «Либо Вы отказываетесь от
Ваших преференций либо мы вводим свои. И учтите также, что мы с Вами не в
равных экономических условиях». И т.п. Читатель тут может сказать, что разница
между моей позицией и Глазьева в этом вопросе в нюансах. Совершенно верно. Но я
и сказал выше, что дело в нюансах. Это смещение в нюансах приводит Глазьева к
потере стратегической цели. И это хорошо видно на примере его предложения
вкладывать государственные деньги в новые, государством
создаваемые и управляемые Сколково.
Я согласен с
Глазьевым, что не надо держать деньги в американских бумагах, а надо вкладывать
их в развитие. Но не таким способом. Да, этот способ может дать преимущество на
короткой дистанции в экстремальных условиях. Но на длинной дистанции он ведет,
как я сказал, к проигрышу. Да, таким способом Сталин создал мощную советскую
экономику, и это помогло Союзу выстоять в войне. Но, во-первых, Союз проиграл,
в конечном счете, Западу экономически и проиграл именно потому, что его экономика
была построена таким способом. Во-вторых, еще неизвестно, была ли бы война,
если бы Сталин не создавал свою экономику таким способом и под войну именно. В
третьих, а каких жертв этот способ стоил народу? И самое главное, успех
создания советской экономики был обусловлен не только плановостью,
государственными проектами и т.п., но и колоссальным энтузиазмом большинства
народа в период первых пятилеток. Энтузиазмом, который Сталин своим террором и
уничтожил. А также бесплатным принудительным трудом десятков миллионов лагерных
рабов. Но сегодня нет и в помине того энтузиазма и никакие завывания Проханова
или молебны Патриарха его не создадут. И в лагеря сегодня не загнать десятки
миллионов, даже если бы кто-нибудь на это пошел. Поэтому единственное, что
может получиться сегодня из государственных проектов
типа Сколково, это очередные кормушки для воровства и
разбазаривания государственных средств. Да, эти средства нужно пустить на
создание новых технологий и соответствующих производств. Но не в виде государственных
проектов, а в виде дешевых и долгих кредитов и прочих преференций частным
предпринимателям, которые будут развивать соответствующие производства.
Тут читатель
может спросить: «А где гарантия, что, если Россия последует Вашему совету, то все
получится хорошо? Ведь на Западе так и делают, а там сегодня кризис».